– Сю-да-а!
С каждой минутой голоса становились ближе.
И наконец, Вера Николаевна и Верлов явственно различили голоса Суравина и Бромберга, окликавших их.
Вера Николаевна быстро вскочила на ноги и схватила Верлова за руку.
– Ради бога… пока не говорите ничего! – шепнула она, наклоняясь к его уху.
– Хорошо! – ответил Верлов, отвечая на крепкое рукопожатие.
– Папа, мы здесь! – звонко крикнула девушка.
В темноте показался силуэт Суравина, и дочь с отцом бросились на шею друг другу.
Между тем Бромберг горячо тряс руку Верлова.
– Как я рад, как счастлив, что вижу вас невредимыми! – восклицал он. – Ведь это – верх героизма!
Несколько минут длились благодарности и взаимные поздравления с избавлением от висевшей у всех над головами смерти.
– Но наш корабль?! – заволновался вдруг Верлов.
– О, никаких особенных повреждений! – успокоил Бромберг. – Порвано одно крыло длинное и немного попорчено левое винтовое; кроме того, ураган, может быть, сделал кое-какие мелкие повреждения, но их в темноте незаметно, и мы отложили детальный осмотр на утро. Полагаю, что мы сможем починиться в полдня, так как запасные части у меня имеются в полном комплекте.
– Гм… не совсем утешительно! – пробормотал Верлов. – Как бы не пришлось засесть на несколько дней! Ну да черт с ним, слезами горю не поможешь!
Разговаривая таким образом, они подошли к воздушному кораблю, опустившемуся на землю в двухстах саженях от того места, где упали Вера Николаевна и Верлов.
Чи-Най-Чанг выскочил им навстречу.
Радости старика-китайца не было конца, и он бурно обнаруживал ее по-своему разными приседаниями, жестами и восклицаниями.
XII. Погоня
Нападение на храм поставило на ноги весь город Чжан-Ша.
Исчезновение копыта у лошади духа зла объяснялось то наказанием Будды, то местью дракона, но в самом способе похищения все видели чудо, до сих пор неведомое Китаю.
Бонзы храма воспользовались случаем, чтобы запугать народ, и дикие китайцы, боясь неведомой грозы, усердно тащили им свои пожертвования.
Так продолжалось несколько дней.
Но вот однажды к воротам Чжан-Шаской кумирни подскакал всадник на взмыленной лошади.
Это был бонза Лиу-Пин-Юнг, скакавший без устали дни и ночи верхом от самого Лунь-Аня.
Богатый бонза был хорошо известен не только в своей провинции Сы-Чуан, но и в соседних провинциях – Гуй-Чжоу и Ху-Нан.
Поэтому неудивительно, что Лиу-Пин-Юнг был встречен в Чжан-Ша служителями алтаря очень ласково, и весть о прибытии мудрого бонзы распространилась по городу с быстротою молнии и привлекла к воротам храма огромную толпу народа.
Лиу-Пин-Юнг, едва спрыгнув с коня, кинулся в первый двор храма.
И вдруг громкий крик ярости вырвался из его груди.
– О! Белые черти уже были здесь! – бешено крикнул он, глядя на искалеченную ногу духа зла.
– У нас было чудо! – ответили хором бонзы. – Но откуда ты знаешь про чудовище, которого не видел?
– Не видел? – закричал Лиу-Пин-Юнг. – Это проклятое чудовище, наполненное белыми чертями, было у нас, подняло меня на воздух и уничтожило бы меня, если бы великий Будда не заступился за меня!
Ропот удивления пронесся по толпе.
Лиу-Пин-Юнг приказал принести себе стол, поставил его в воротах храма и стал рассказывать народу то, что говорил толпе в своем родном городе.
– Но я не боюсь чудовища, так как великий творец миров дал мне власть над ним! Я выслежу его до самой его норы, и оно погибнет от моей руки! – закончил он свою речь. – Я освобожу от него всю Небесную империю и прославлю навеки величие Будды!
Народ, восхищенный отвагой бонзы, пал перед ним ниц, призывая на его голову благословение богов.
Случай лишний раз поэксплуатировать темную массу был использован Лиу-Пин-Юнгом и здесь.
Он заявил, что требует пожертвований, а бонзам-товарищам шепнул, что разделит собранное с ними пополам.
После этого он стал расспрашивать их, как было дело.
Очень внимательно слушал он их рассказ, изредка кивая головой.
– И вы, наверное, знаете, что чудовище полетело на север? – спросил он наконец.
– Да! – ответил старший бонза. – Оно полетело навстречу ветру, и с той минуты, как оно скрылось, ветер все крепнул и теперь, сам видишь, превратился в тайфун.
Глаза Лиу-Пин-Юнга радостно сверкнули.
Подозвав служителя, он приказал ему купить для него двух лучших лошадей. Потом он попросил бонзу отвести себе фанзу и, пока народ тащил пожертвования, а служитель искал лошадей, лег отдохнуть.
Проспав часов пять, он встал.
Лошади были уже готовы.
Разделив пополам с местными священнослужителями собранные деньги, Лиу-Пин-Юнг быстро собрался и поскакал на север, взяв с собою проводника из местных жителей.
Невзирая на ураган, он гнал что есть духу свою лошадь, не переставая думать о своих врагах.
Он прекрасно знал, куда они направились.
Дело в том, что бонза Лиу-Пин-Юнг совсем не был суеверен.
Хорошо изучив своих каменных, саманных и фарфоровых богов, он решительно не верил, чтобы эти идолы могли принести человеку какой-либо вред.
Поэтому он не верил и в наказ дедов и прадедов, завещавших взять план от духа зла в какую-то вторую луну.
Он раньше часто бывал в Чжан-Ша, часто ночевал в храме и однажды ночью, когда все уснули, пробрался в первый двор.
Его мучило любопытство, он хотел проверить предание дедов и, подкравшись к фигуре духа зла, быстро распилил правое переднее копыто его лошади, искусно обойдя пилкой проведенную внутри ноги лошади струну, посредством которой держались на потолке четыре меча.
Тут он действительно нашел третий план.
Недолго думая он снял с него копию, самый оригинал снова спрятал в тайник копыта, приклеил отпиленный кусок и закрасил копыто.
Сопоставив найденный план со своим, он приблизительно узнал место, где хранится клад, и теперь ему недоставало лишь плана Чи-Най-Чанга.
Раскинув умом, он решил добыть его во что бы то ни стало.
Сделать это оказалось нетрудным.
Пользуясь связями, богатством и своим влиянием, Лиу-Пин-Юнг обвинил Чи-Най-Чанга в государственной измене и в желании убить местного фудутуна.
Суд над стариком был короток, и Лиу-Пин-Юнг уже ликовал, видя, как распинают Чи-Най-Чанга, когда вдруг судьба сыграла над ним злую шутку, освободив его врага таким чудесным и неожиданным способом.
Вспоминая все это, Лиу-Пин-Юнг все скакал вперед, полный непримиримой ненависти.
В каждой деревне расспрашивал он жителей о летающем чудовище.
В некоторых деревнях никто не мог дать ему удовлетворительного ответа, но зато в других он получал время от времени ценные сведения.
Многие китайцы видели, как высоко в воздухе несся какой-то странный предмет, похожий на многокрылую птицу, и они указывали направление, в котором он исчез.
Пользуясь этими указаниями, Лиу-Пин-Юнг неутомимо стремился вперед, полагая, что страшный тайфун, разыгравшийся так кстати, задержит где-нибудь его врагов.
И он был прав.
Предчувствие Верлова оправдалось.
Осмотрев с рассветом воздушный корабль, Бромберг состроил кислую гримасу.
– Плохо, черт возьми! – проворчал он. – Масса изогнутостей… есть и поломки…
– Значит, застрянем? – спросил Суравин.
– Придется-таки! – покачал головой инженер. – Суток двое придется чиниться. Беда в том, что благодаря этому нам надо будет сделать запасы кое-каких материалов, а следовательно, соприкоснуться с людьми.
– Вы полагаете, что избежать этого будет невозможно?
– Полагаю, невозможно, – ответил Бромберг. – Принесите-ка мне из каюты ящик с инструментами.
Не медля ни минуты, он принялся за работу, в которой приняли участие Суравин и Верлов.
Прошли сутки.
Хотя настоящий тайфун уже прошел, но ураган все еще продолжал бушевать.
Путешественникам это было на руку.
Ввиду невозможности работать в поле китайцы-поселяне совершенно не выходили из деревень, и воздушный корабль стоял в лощинке никем не замечаемый.
Но утром на третий день, когда починка была уже окончена, Бромберг подошел к Верлову.
– А ведь без жилого центра нам не обойтись, Иван Александрович! – проговорил он. – Пришлось поставить новую ткань на три крыла и на два – большие заплаты.
– В чем же дело? – спросил Верлов.
– Запас оставшейся ткани слишком мал. Еще один такой шторм, и мы останемся совсем без запаса. Надо во что бы то ни стало добыть шелковой крепкой ткани.
– Купить?
– Да. Тут верстах в семи есть большая деревня, башня которой видна с пригорка. Придется сходить туда и купить.
– Что ж, можно рискнуть! – согласился Верлов. – Если угодно – я схожу… язык я знаю.
– А если вас схватят? – спросил инженер.
– Об этом не беспокойтесь! – улыбнулся Верлов. – Я достаточно знаком с этой страной, в которой пропутешествовал несколько лет. В первые часы нас никто не тронет пальцем, а если и приведут к местному чиновнику, то нет ничего легче откупиться подарком. Правда, лишь только о нас узнают хунхузы (разбойники), проживающие везде в более или менее крупных селениях, они постараются захватить нас в плен, но… в самом городе, притом днем, они не решатся действовать. Мы же сделаем покупки, вернемся и моментально снимемся с якоря. Вы можете даже подняться и следить за нашими движениями в подзорную трубу.
– Это правда, – согласился Бромберг. – Вы один пойдете?
– Конечно, один! – пожал плечами Верлов. – Повторяю, это совсем не страшно.
– Совсем-таки не страшно? – спросила, подходя, Вера Николаевна.
– Ни капли! – улыбаясь, ответил Верлов.
– И если бы я попросила позволения сопровождать вас, вы бы не отказали мне в этом? – спросила молодая девушка, пристально взглядывая на любимого человека.
Верлов поймал ее взгляд и покраснел.
Ему и самому хотелось побыть хоть немного наедине с ней, и, подумав слегка, он ответил: