— Понятия не имею. Я же был в отключке. Может, это вы мне скажете?
— Почему нет, и скажу, — подумав, кивнул магистр. — В первую очередь ваши анализы. Слишком много гормонов, общий фон повышен почти по всем показателям. Синтез белков и витаминов превышен в два раза. Ваш организм успешно, пожалуй, даже с избытком, стимулирует ткани к заживлению. Это может вызвать тяжёлые проблемы в будущем, тромбоз и инсульт.
— А может и не вызвать.
— Верно. Такие же параметры у всех глав родов, получивших благословение на живучесть. У некоторых, вроде Секачовых, имеющих Великий дар, они даже выше. Собственно, он не может умереть от одной раны, хотя это скорее мистическое, а не физиологическое свойство. Но куда больше нас волнует странное вещество, обнаруженное в вашей крови.
— Вы нашли его в моей крови?
— Вы плохо слышите? — чуть раздражённо переспросил Филинов, — Или уже знаете ответ? Да, мы обнаружили его в вашей крови, но не в результате ваших анализов. И это не меньшая странность. Оно будто отказывается покидать ваше тело. Чем больше усилий мы прикладываем, тем тщательнее оно рассредоточивается по тканям.
Пока всё, что мы о нём знаем — оно может двигаться в том числе против течения крови, собирается в серебристые капли и даже лужицы, может закрывать плёнкой ваши внутренние органы, при этом не мешая работе, а ещё впитывается в кости. Очень напоминает по свойствам жидкость из техно-зомби, но иную.
— Ну да. Там чёрная, а у меня серебристая, — слабо улыбнувшись, я попытался отшутиться.
— Полагаю, вы знаете, что это такое? — настойчиво поинтересовался магистр.
— То, что осталось от всех моих трудов после адаптации, — не стал врать я. — Что-то, что обелиск назвал духом железа. А нет… металла.
«Если наниты сменили состав и свойства, на эту новую субстанцию, и стали называться духом металла, то выходит, что дух машины — это я?» — удивлённо спросила Сара. — «Я теперь дух? Как тот блохастый?»
— Дух металла. Никогда не слышал о подобном, — со вздохом признал Филинов. — Впрочем, это ничего не меняет. Классификация подходящая у нас есть — личный дар. Вне сезонный. Если сумеете освоить на достаточном уровне, возможно, он перерастёт в родовой. Хотя шансы на это и невелики.
— Для начала придётся с ним освоиться.
— Это верно. Но дары, посланные Обелиском, всегда легки к обучению и применению. У некоторых есть определённые условия использования, вроде смертельной опасности или тяжёлого ранения. Другими приходится учиться пользоваться, как оружием. В любом случае — я в вас верю. У вас выхода нет.
— В каком смысле?
— В прямом. Сейчас только ваш новый дар позволяет вам жить. Сердце всё ещё рассечено. Если спадёт защитная плёнка, вы истечёте от внутреннего кровотечения, и никто вам не поможет.
— Как-то безрадостно.
— А вам нужны хорошие новости? Пожалуйста. У меня их целых две. Во-первых — оставшаяся после твари паутина прочно срослась с вашей грудной клеткой. Укрепила рёбра до такой степени, что кираса вам уже без надобности. Хотя я бы на вашем месте от бронежилета не отказывался, живот до сих пор не прикрыт, как и шея.
— А вторая хорошая новость?
— Сезон, наконец, закончился! — широко улыбнулся Филинов. — Великий князь Владимир Волков снял с себя полномочия главнокомандующего и передал их Михаилу Медведеву. Все обвинения вам и клану Борзых сняты. Более того, за спасение нескольких одарённых княжичей от неминуемой гибели, за то, что вы доставили сверхценные топливные гранулы, а главное, за божественную искру, что пополнила запасы Обелиска, его императорское величество Александрит жалует вам наследное дворянство и переходящий баронский титул. Через десять дней он ждёт вас во дворце, на приёме в честь окончания сезона и начала нового.
Глава 6
— Прежде чем глупо улыбаться и строить планы на будущее, тебе вначале нужно поправиться, — напомнила Ольга, когда поделившийся радостными новостями Филинов вышел. — А до этого придётся вернуться домой… Но прежде выздоравливай, чтобы войти в башню своими ногами.
— Не слишком радостная перспектива, да? — усмехнулся я. — Но вернуться всё равно нужно. Других вариантов я не вижу.
— Да. Она зовёт меня, — чуть потупившись, проговорила девушка.
— Ты уже говорила с родственниками?
— Нет, я пока не выходила из госпиталя, — смутилась Ольга, и тут же добавила, оправдываясь: — Не думай, что я всё это время сидела у твоей кровати! И вообще, я тут не ради тебя, мне просто идти некуда.
— Как скажешь, — я улыбнулся. — Тебе бы тоже поспать нормально.
— Я в порядке. Честно! Я в полном порядке, — настойчиво проговорила Ольга.
Но я лишь покачал головой, и боль пронзила половину тела…
— Пусть твою руку проверят. Нам нужно вернуться во всеоружии, сильными и уверенными в себе. Иначе мы проиграем, даже не начав разговор.
— Я не уверена, что хочу возвращаться, — вздохнула Ольга, вернувшись в кресло и откинувшись на спинку. — Но нам всё равно придётся. Придётся.
— Не отчаивайся, выбор есть всегда. Ты можешь присоединиться к инквизиции или…
— Нет! — резко вскинулась Ольга и зашипела от боли, на автомате опершись на пострадавшую руку. — Я не собираюсь отдавать мой род и мой клан младшей семье.
— Тебя останавливает только гордость? Или в этом есть и рациональное звено?
— При чём тут гордость? Это мой клан! Моего отца, деда и прадеда.
— Твой дядя, племянник и все остальные в клане, разве они не дети тех же предков? Дед у вас один, как и бабушка.
— И что ты этим хочешь сказать? Что мне нужно отказаться от моего места? Моего трона? — зло подалась вперёд Ольга.
— Ха-ха! — рассмеялся я, и тут же захрипел, морщась от боли. — Я говорю, что тебе надо подлечиться, подготовиться и понять для себя, на что ты готова. С их точки зрения они достойны трона не меньше. У тебя должны быть аргументы, не только страх. И тебе придётся идти на уступки.
— На какие ещё уступки? Кому? Им⁈ Это места моего отца, ты хочешь, чтобы я отдала трон дяде?
— Чтобы ты начала думать не только о власти. Да ты её даже удержать не сможешь! — рыкнул я, и в глазах девушки промелькнуло странное выражение, между ужасом и восхищением. — Ладно, надо обоим успокоиться.
— Ты буквально потребовал у меня отдать трон, а теперь ещё и успокаиваешь?
— Кто сказал, что его не учили править, а? Кто говорил, что не знает, как браться за бедственное положение клана? Возврат к корням — не выход, нужна конкретика.
— Ах вот как⁈ Без тебя разберусь! — выкрикнула Ольга и выбежала из палаты, оставив меня одного. Ну почти.
«Теперь давай разбираться с тобой… Сара, ты меня слышишь?»
— Не слышу, но обращение улавливаю, — ответила ассистент, и её голос вновь раздался у меня в ухе. — Думаю, если повторить запрос несколько раз, я точно услышу.
— Значит, теперь с тобой лучше разговаривать вслух. По крайней мере, пока ты не освоилась, — со вздохом прошептал я. — Главное, чтобы это не приняли за шизу.
«Но можно и повторять, чтобы ты среагировала. Если не будет иной ситуации. Понимаешь меня?»
«Да, а вы? Вы меня понимаете? Хотя интересный вопрос, кого — меня?» — спросила Сара.
— Давай без самокопания, это вечная проблема интеллекта.
— И, о чём мы тогда будем разговаривать? О погоде? Как странно, что я вообще могу думать об этом абстрактно.
— О нет, хватит. Ты сумела создать плёнку вокруг моего сердца, чтобы защитить от повреждений, а значит, каким-то чудом уже контролируешь её. Рассказывай, что ты поняла и как с ней взаимодействуешь.
— А как вы дышите?
— Что за… ладно, отбросим тупизну. Я напрягаю мышцы груди, расправляю диафрагму и грудную клетку, затем набираю в лёгкие воздух…
— О, это очень интересный научный подход, хотя я рассчитывала на более простой ответ. По типу — я просто дышу. Потому как я просто обязана была спасти нам жизнь. Тебе и мне, — ответила Сара. — И я просто сделала.
— Просто сделала? Как дышать или ходить?
— Ходить! Да. Правильно! Вначале мне было очень сложно, я не понимала как, и представила… я представила! Это так удивительно!
— Значит, у тебя появилось воображение?
— Скорее пространственное мышление, очень похоже на атавизм инженерного модуля, только с более широкими возможностями и неопределёнными функциями, — с долей сомнения и восторга проговорила Сара. — Но воображение… я столько об этом читала и сейчас… Столько всего… раньше всё, что я знала, было лишь набором данных, а два дня назад начало обретать смысл.
— Я очень за тебя рад, — пробормотал я, подумав, что это может быть куда сложнее, чем я себе представлял изначально. Цифровой ассистент, получивший самосознание во время бунта, теперь получил… что? душу? Это было бы слишком хорошо и одновременно слишком странно.
Хотя в этом мире всё странное. Более того, когда вокруг тебя сменяются не города или страны, а целые миры и вселенные, нет ничего невозможного. Правда, это «ничего» обретает в основном очень злобные формы, старающиеся пожрать твою плоть, жизнь, разум или саму душу.
— Значит, придётся учиться. Другого выхода я не вижу. Раз ты говоришь, что тебе нужно было лишь представить и пожелать, и ты это получила, значит, это должно действовать и с другими задачами, не только с моим сердцем.
— И что мы будем делать? У меня пока воображения не хватает. Воображения…
— Стоп. Не надо напрягаться, и тем более убирать плёнку с сердца, — предупредил я. — Идём к великой цели маленькими шажочками. Для начала давай разберёмся с интерфейсом.
— А что с ним?
— Я его не вижу, как и твою голограмму, — обозначил я одну из главных проблем.
— Оу, — смущённо замолчала Сара, и несколько секунд я не только не видел, но и не слышал её. А потом голос раздался уже не в ухе, а в голове. — «А так?»
— Ничего не изменилось, — посмотрев по сторонам, произнёс я, и в молчании прошло ещё около пяти минут, пока перед глазами появились первые строчки. — О, что-то вижу. Первые признаки есть.