— Конечно, сумеем. Ведь у меня осталось ещё несколько рабочих артефактов. Включая те, которых у вас нет точно, — сказал я, заставив библиария болезненно поморщиться. — Так что это в ваших интересах. Что насчёт остального?
— Всё здесь, — ответил Кирилл, пододвинув ко мне небольшой ранец. — Не советую выносить спецсредства из помещения штаба. Они не только дороги, но и чрезвычайно опасны при неумелом использовании. Я не говорю о том, что доверять наёмникам нельзя, но, пока вы спите, они могут случайно вытащить патроны, затем используют их с несоответствующим оружием… может быть много жертв.
— Всё настолько серьёзно? И что же произойдёт?
— Кто знает. Я не стал смотреть без вашего разрешения, — пожал плечами Кирилл. — Мне их просто передали из ордена с уточнением, что инквизитор Барсова передаёт привет.
— Ясно, спасибо за предупреждение, — сказал я, подхватив ранец и оглянувшись. — Могу я занять второй стол?
— Без проблем, — кивнул Семён, уступая мне место. Сев, я распаковал ранец и достал тряпицу с патронами. Три вида, как обещали.
Первый — мелочь россыпью, нормальные пистолетные патроны, девять миллиметров, остроклювые, со стальной пулей. Пересчитав, я удовлетворённо улыбнулся. Хватит на все мои магазины по два раза. Качество сборки патронов, конечно, оставляло желать лучшего, судя по гильзам их снаряжали не один раз. Но, если порох слабый, это не имеет критического значения.
Второй — имперские винтовочные патроны. Семь штук. С первого взгляда обычные винтовочные патроны, хорошего заводского качества. И гильза новая, и пуля с «золочёным» носиком. Не знаю уж, чем их красили. В них должен быть бездымный мощный порох, а значит, бронебойность, убойная сила и точность.
Ну и наконец третий, лежавшие в отдельной коробочке, каждый в своей секции — патроны имперские, специальные. Того же винтовочного калибра, но тут с первого взгляда понятно, что они необычные. И дело даже не в белой будто серебряной гильзе, и не в цвете пули. На каждой из пуль был узор, и он едва заметно переливался.
— А они и вправду расщедрились, — цокнув языком, проговорил Семён, наблюдавший со стороны.
— Два грозовых, два усиленных-разрывных и по одному огненному, ледяному и разъедающему, — пояснил Филинов, указывая пальцем, но даже близко не поднося его к коробочке. — Стрелять патронами с нанесёнными рунами можно только из специального оружия, с рунной защитой на затворной группе. У вас такая должна быть в пистолете комиссара.
Осторожно закрыв коробочку и спрятав её в ранец, я достал из кобуры пистолет. Как-то не довелось его чистить, стрелял я в суматохе, так что даже не рассматривал. А когда, наконец, проверил, что пистолет разряжен и начал неполную разборку, сразу понял, что это делал злой гений инженерной мысли.
Скрестили ежа с ужом. То, что я принял за крепление затворной рамы, оказалось вторым стволом. Затвор находился между ними, а к верхнему стволу вовсе шёл отдельный, который надо было перезаряжать, вручную кладя патрон. Зато отодвинув затвор, я сразу понял — да, оно особенное, на внутренней стороне верхней камеры были нанесены руны. Как это сказывалось на прочности конструкции, даже гадать не хотелось.
Зато нижняя — чисто пистолет Макарова. Просто, надёжно, ломаться нечему. Вот уж в самом деле, вещи, которые переживут любой апокалипсис — АК и ПМ.
Переключение огня между верхним и нижним стволом происходило тем же переключателем, что и установка на предохранитель. Но если заканчивался стандартный магазин, после двойного нажатия на спуск происходил выстрел из верхнего. Поэтому во время битвы в крепости я выстрелил специальным патроном — просто на автомате продолжил давить, когда патроны уже кончились.
Проверил — затвор надёжно отходил в заднее положение и вставал в задержку. Если привыкнуть — не пропустишь. Но проще было использовать без заряженного верхнего. От греха подальше. Только такое усложнение конструкции утяжеляло её на лишние двести грамм. Спрашивается — зачем? Из пистолета же стрелять неудобно. Для этого ПП придумали давно.
— Да… — протянул я, а затем попробовал зарядить верхний ствол стандартным винтовочным патроном — встал как влитой, благо калибр у них со специальным одинаковый. Подумал несколько секунд и решил обойтись золотым. Зарядил магазины, сунул в подсумок и кобуру, проверил, чтобы в патроннике было пусто. Да, придётся первый дослать, но что поделать.
— Никто не будет против, если я оставлю ранец со спецсредствами и ружьё в штабе? Нечего им в казармах валяться.
— Конечно, комиссар, — усмехнувшись ответил Данила. — У нас всё равно под них даже оружия нет. Каждый ствол на учёте в ордене.
— Благодарю. Тогда я в столовую и досыпать. Утро вечера мудренее.
— Если что, мы вас разбудим. Ничего важного не пропустите.
Глава 28
Как понять, что день начинается не очень? Это когда будит тебя не любимая девушка, не писк будильника, и даже не жёсткая мозолистая рука сержанта, а тряска, от которой начинают падать с полок вещи и раскачиваться кровать, и грохот, будто над тобой взорвали цистерну с горючим.
— Какого х… хотел бы я знать? — пробормотал я, поднимаясь и оглядываясь по сторонам. Увы, это не шутники решили своему комиссару устроить яркое пробуждение, ходил ходуном весь форт.
— Доброе утро, ваше благородие, — встретил меня не слишком бодрым приветствием Белков, которого за его неугомонную жажду труда я назначил заместителем по бытовой части.
— И тебе утра. Что у нас плохого? У врага тоже нашлась артиллерия?
— О нет, это наши использовали большую Машу.
— Большая Маша? — удивлённо спросил я, дотронувшись до стены — всё ещё дрожала. — Это как пушка большая Берта?
— Не знаю насчёт Берты, но Маша очень-очень большая, только не пушка, а мортира. Но, думаю, вы сами захотите это увидеть.
— Отлично, поднимусь в штаб и сам увижу.
— Так, боюсь, не выйдет. Маша стоит за крепостью, и как бы ни была она велика, из-за стен не видно. А вот результат стрельбы вас точно удивит.
— Если уж отдача такая, какие разрушения будут на месте? — покачал головой я, но Белков лишь улыбнулся и, кивнув, отправился по своим делам. Раз не рассказывал, как они идут, значит, всё ок, и два десятка моих подопечных в норме. Поднимаясь в штаб, я как раз поздоровался с несущими вахту. Жаль только, что внезапно свалившееся обилие ежедневных дел никак не позволяло мне остаться наедине с Данилой для обсуждения духов.
Тигрёнок несколько раз являлся мне во снах. Отощавший и усталый, он больше лежал, чем двигался, и что бы я ни пытался сделать, растворялся при первой же попытке прикоснуться или подойти слишком близко. Наяву я тоже его замечал, но лишь пару раз, и словно тень-отголосок.
Похоже, после использования силы в подземной крепости он потратил все силы, что дала ему взаймы Адская гончая Борзых. Иначе я эту огненную тварь не воспринимал несмотря на то, что в обычном состоянии она выглядела как пушистая и очень красивая породистая борзая.
Вроде проблема не развивалась, духу хуже не становилось, но и лучше тоже.
— Кажется, Маша разбудила вообще всех, — усмехнулся Бобров, увидев, как я поднимаюсь. — Хотите посмотреть на результат стрельб?
— Раз все об этом говорят, не вижу смысла спорить, — ответил я и, заметив Кирилла, продолжил: — Но я бы предпочёл получить свои детали.
— Скоро, обещаю. Братья уже испробовали разные металлы, то, что вы называли пластиком, и сейчас испытывают все возможные породы древесины.
— Просто отлейте лопасти из АБС пластика! В чём сложность?
— В том, что за сотни циклов его не осталось? — взъелся Филинов. — В том, что его производство нецелесообразно в отличие от металлов и дерева, которое можно переработать без остатка? В том, что технологии…
— Всё-всё, я понял, нет пластика, — поморщившись остановил я разбушевавшегося библиария. — Вообще, это может стать проблемой, большая часть технологий моего времени была построена именно на нём. Переработка нефти и газа в массовые дешёвые изделия.
— У нас нет ни того ни другого. Как и любых других полезных ископаемых. Всё, что мы используем — получаем путём полной переработки, выращивания или сбора во время опасных рейдов во внешние миры, — немного успокоившись, пояснил Кирилл. — По этой причине в производстве используются тяжёлые железные, а не латунные гильзы. Стальные пули, без свинцовой заливки. После окончания сезона их легче собирать с помощью промышленных магнитов и пускать в производство заново.
— Да уж, свои особенности. Но лопасти мне нужны, без них я даже не могу протестировать работоспособность дрона.
«Если мы выберемся на передовую ещё раз и соберем пять-семь грамм нанитов, то сумеем создать адаптивный рой. Починка любых предметов на молекулярном уровне, даже своё производство, только медленное. А если соберём тысячу грамм — то станет доступно вообще всё!» — воодушевлённо сказала Сара, появившись рядом в виде голограммы. — «Только представь открывающиеся перспективы!»
«То, с каким энтузиазмом ты об этом говоришь, напрямую граничит с нарушением правил сохранения жизни мне и тебе».
«Рисковать лишний раз не стоит, но у нас прямо под боком огромные запасы нанитов», — сказала Сара, ткнув пальцем в направлении мясного вала. — «Пусть их там мало, ничтожные доли процента, но за прошедшие дни здесь оказались перемолоты сотни тысяч заражённых. С каждого по миллиграмму — нам на апгрейд».
«Придумаешь, как собирать наниты, не погружаясь в воняющую кашу из потрохов и костей с головой, — скажешь».
«Придумывать — это ваша, человеческая, прерогатива. Мы можем повторять, копировать и даже комбинировать ваши прошлые решения, но не изобретать новое. В этом главная проблема. Если в моей базе данных нет нескольких подобных решений, создать своё я просто не могу».
«Но копировать можешь? А они могут копировать? С какой скоростью и точностью?» — настороженно спросил я и, получив ответ, выдохнул сквозь зубы.
— Господа, новая вводная. На основе образцов вооружения и техники противник может создавать собственные. Полные аналоги или комбинированные. Плюсы — у заражённых нет пороха, так что, скорее всего, пушки они не построят. Минус — если они сумеют скомбинировать наши орудия и их встроенное вооружение, нам всем придётся очень туго.