Кухня, грязная и заброшенная, окна заросли пылью, пол засыпан мусором, разбитыми тарелками и мышиным пометом.
Кухня дома Мерриллов. Он никогда не был внутри этого дома, но процедуры, которым он должен был подчиняться, время от времени заводили его в эти края, и он не раз заглядывал в мутное стекло, чтобы разглядеть, есть ли кто на месте. Даже когда здесь жили Мерриллы, внутри было ненамного чище. Этот клан никогда не ценил гигиену.
– Что мы здесь делаем? – прохрипел он – каждое слово царапало горло.
В паре метров облокотился о кухонный стол черный – Бо, отправляя в рот чипсы из пачки «Доритос». Его пистолет лежал на столе. Напротив Маккиндри стоял тот, кто, видимо, его ударил.
– Спасибо, что присоединились, шериф, – сказал он.
Этот был белый, с жесткими темными волосами над светло-голубыми глазами, почти бешеными. Небрит – губы на узком лице обрамляла выросшая за несколько дней щетина. На нем были мятая черная футболка и джинсы.
– Вы кто такие? – спросил Маккиндри и снова сплюнул – озлобленное выражение на его лице должно было сказать, что лишь отчасти из-за необходимости.
– Это Финч, – сказал Бо со ртом, набитым чипсами.
– Мне это ниче не говорит, – ответил Маккиндри. – Но, надеюсь, вы соображаете, в какое дерьмо влезли, ребятки.
Финч словно обдумал его слова, затем пожал плечами.
– Да не страшно, если учесть, как быстро в этом городке все забывают или заминают. В твоей юрисдикции ведь постоянно кто-то исчезает, да? Почему думаешь, что кто-то будет переживать из-за тебя?
– У меня есть жена, – сказал он. – Еще пара часов – и она спустит всех собак и полицию штата в придачу.
– Уверен?
Маккиндри кивнул.
– На вашем месте я бы меня скорее освободил, пока не нашли лишних приключений себе на задницу.
– Примем к рассмотрению, – сказал Финч и подступил к шерифу. – Сперва у меня будет несколько вопросов. Предлагаю ответить быстро и честно, а то жена тебя не узнает, даже если ты вернешься домой, все понял? – закончив, он взвел курок и прицелился в пол, прищурив один глаз. – А то, к несчастью для тебя, мы не можем уйти без информации, а что-то мне подсказывает, она у тебя есть. Так что… – Он спустил курок вхолостую, затем взял со стола магазин. – Чем скорее расскажешь, что мы хотим знать, тем раньше отсюда выйдешь, – он задвинул магазин и навел оружие на шерифа. – Но за каждый неотвеченный вопрос я буду стрелять в тебя так, что больно будет адски, но ты не умрешь. А Бо у нас мастер по жгутам. Я тебе хоть голову отрежу, а он все равно не даст тебе подохнуть, пока не ответишь на наши вопросы.
– Ну, про это не знаю, – сказал Бо и опрокинул пачку «Доритос». Его ладонь наполнили крошки ржавого цвета.
Финч улыбнулся. Стоило ему перевести взгляд с Бо на Маккиндри, как улыбка погасла.
– Что скажешь? Будешь упираться, чтобы мы попотели, или как?
– Дураки вы, ребята, я погляжу, – ответил с грустной улыбкой Маккиндри. – Кто же так помощи просит? Идите вы все в жопу, вот что я отвечу.
В два шага Финч приблизился и размазал ладонь по сломанному носу Маккиндри. Боль была невыносимая. Шериф пытался отодвинуться, но веревки врезались в руки, и он сжал зубы, чтобы сдержать крик. Надвинулось беспамятство, однако ему не дали в него провалиться: Финч хлестнул его по щекам раз, второй и третий.
– Слушай сюда, пентюх деревенский, – сказал он, – если вырубишься, очнешься уже не целый, понял?
Маккиндри проглотил боль, собрался с силами, хотя это и потребовало невероятной воли.
– Пшел к черту, – сказал он, когда наконец обрел голос.
Финч прострелил ему левую стопу. Грохот прокатился по кухне, как шар-баба. Маккиндри завопил.
– Блин, – сказал Бо, смахивая крошки с джинсов. Пачка «Доритос» лежала на полу у его ног. – Ты в следующий раз предупреждай, ладно?
– А как теперь? – спросил Финч, прожигая взглядом шерифа. – Уловил, по каким принципам работаем?
– Ладно, ладно, – ответил Маккиндри, закрывая глаза и чувствуя, как кровь наполняет ботинок. – Бляха… – Он весь обливался потом. – Чего вам надо?
– Мерриллы, – сказал Финч. – Хочу знать все, что знаешь ты. Кто они, куда делись и, наконец, как они умудрились превратить ваши края в Бермудский треугольник, а никто и бровью не повел.
– Не знаю, – сказал Маккиндри, сплевывая кровь на рубашку. Подскочил от внезапного шипения, но это лишь черный отвернул крышку на бутылке «Орандж Краша». Бо улыбнулся ему и сделал глоток.
– Неправильный ответ, – сказал Финч и отступил – теперь пистолет был нацелен на правую ногу. Он взвел курок.
– Нет, – сказал шериф, – погоди. Я в том смысле, что всего не знаю.
Финч не опустил пистолет. Ждал.
Маккиндри продолжал.
– Вы тока главное поймите: они заправляют городом, а не я. Заправляют, потому что он их по праву. Уж не знаю, как они умудрились, кого убили, но им принадлежит больше шестидесяти пяти процентов здешней земли – незаселенной, старые фермы там, леса, все такое. Но и не суть, люди все равно приноровились с ними жить. Не лезут туда, где на бумагах стоит имя Мерриллов. Никто не суется в их дела, а они не суются в наши. Вы видали, что иначе бывает.
Финч кивнул.
– Веллман и фермер.
– Они тут давно жили, должны были головой думать, что к чему. Пересидели бы в сторонке – глядишь, уцелели бы.
– А девочка бы умерла.
Маккиндри понял, что ему стоит быть осторожнее. Он еще не знал, как связан этот человек с девушкой, сбежавшей от Мерриллов.
– Это, конечно, неприятность, – сказал он.
– Что именно? – перепросил Финч. – Что с ней сделали, или что она выжила?
Шериф покачал головой.
– Элквуд – глушь. Шаг дальше ступишь – и за карту выйдешь. Всем насрать, что тут творится, кроме тех, кто приезжает поглазеть сельскую красу. Мир меняется, все меньше местов, где все как в былые времена. Вот люди в Элквуд и едут, бог знает за чем. Но находят не то, что ожидали, а их искать уж никто не будет. Если б вы тут пожили, уразумели бы. Страх – вот у кого вся власть.
– То есть Элквуд – город трусов?
Маккиндри пронзил его взглядом.
– Это город запуганных людей, которые переживать переживают, но помирать ни за что ни про что не хотят.
Финч презрительно улыбнулся.
– А у тебя что за должность? Старшее сыкло на деревне?
– Я делаю, что могу. Что в моих силах. Какую работу поручили, такую и выполняю. Народу со мной полегче на душе. Знают, что если не будут в каждой бочке затычкой, ниче с ними не сделается.
– То есть, другими словами, ты ничего не делаешь.
Маккиндри чувствовал, как уходят силы, зная, что они ему пригодятся, если представится удачный момент. Он был истощен, его мучила боль.
– Не знаю, чего ты хочешь от меня услыхать.
– Начни с того, почему не позвонил кому-нибудь, кто не такой бесхребетный слизняк, и не вызвал армию, чтобы уничтожить Мерриллов? Полиция штата, ФБР, кто угодно. Выбор был всегда. Чего молчал?
– Я только лаю, да не кусаюсь. Все, кто шел супротив Мерриллов, плохо кончали, – ответил Маккиндри. – Они народ лютый, мистер Финч. Ни перед чем не остановятся, любого загубят во имя своего бога.
Тут Финч замер, на его лице мелькнуло любопытство. Он спросил после заминки:
– Что у них за бог?
Маккиндри пожал плечами.
– Как у всех у нас.
– Где их искать?
– Не знаю.
Финч взвел курок, подошел к столу и сел с другом. Облегчение, которое шериф почувствовал благодаря этому повороту, быстро пошло на убыль, когда тот взял охотничий нож.
– Знаешь, что они сделали с девочкой? – спросил он.
– Да, – признался Маккиндри.
– Хорошо. Тогда подумай еще раз. Мы уже оставили тебя без пальцев на ногах, как Мерриллы – Клэр. Если следовать их примеру, дальше пойдут пальцы на руках. Потом – глаз, – он перевел взгляд на друга. Бо допил апельсиновый сок, почмокал и отдал ему бутылку. Финч поднял и задумчиво вгляделся в пустое стекло. – А еще они ее изнасиловали, шериф.
Маккиндри почувствовал холодок в животе. Он не сомневался, что они сделают все, что обещают, если он не даст им то, чего они хотят. И начал говорить.
– Мать, – сказал он. – У нее то ли брат, то ли сват, то ли еще кто в округе Раднер. В жисть его не видал – не знаю, ни кто он, ни такой же он чудик, как остальные, или как. Но живет он километрах в тридцати от завода по переработке отходов в Коттонвуде. Там ни черта нет, пустыри да пара брошенных домов. Не скажу, что они точно туда отправились, но про других родных я слыхом не слыхивал, вот вам крест.
Финч с другом переглянулись. Бо кивнул.
– Вы нам очень помогли, шериф, – сказал Финч.
Они начали собираться, убирать пистолеты в кобуру и ножи в ножны. Маккиндри дождался, пока не стало ясно, что его не собираются развязывать, и тогда начал вопить.
– Мерзавцы! Отпустите меня!
Они уже направлялись к дверям. Теперь остановились. Бо пробормотал что-то на ухо другу, затем взглянул на Маккиндри.
– Приятно было познакомиться, – сказал он и ушел, захлопнув со стуком дверь.
Финч помедлил.
– Развяжи, я же все рассказал, как есть, – просил Маккиндри.
Финч покачал головой.
– Заберем на обратном пути, – сказал он с улыбкой и вышел.
В шоке Маккиндри ждал, когда они вернутся, уверенный, что его только заставляют понервничать. Но затем снаружи раздался звук заводящейся и уезжающей машины.
– А вы не воротитесь, слыхали? – закричал он. – Пойдете к ним – и назад не воротитесь!
31
Седой Папа поднял глаза и улыбнулся, когда Кралл вошел в хижину.
– Присоединяйся к молитве, Иеремия.
Они собрались вокруг стола, ожидая его.
Кралл обвел взглядом лица. В отвращении молча отвернулся и вышел наружу, хлопнув дверью.
– Нужно иметь терпение, – объяснил Папа и протянул руки ладонями вверх, предлагая начать молитву. Подчинились все, кроме Люка, которого занимало что-то у двери, что видел лишь он. Его рот был полуоткрыт, глаза пустые. Аарон помыл его, но не очень старался, потому что не верил до конца, что Люк опять не пойдет против них. Пока он не видел доказательств каких-то перемен. Потому на лице и шее мальчика остались кровавые разводы, а в волосах запуталось мясо. Аарон грубо схватил его за руку, с другой стороны его п