«Мадлен» из романа Пруста «В поисках утраченного времени». «Звучит очень грустно», — жалуется Тони до того, как Мелфи объясняет: знание причины панических атак сделает его менее уязвимыми к ним. Постановка диагноза — важнейший поворотный момент во взаимоотношениях Тони — Мелфи. Раньше он ходил к ней, потому что ощущал постоянную угрозу своей жизни и существованию, и только она могла помочь разобраться с этим. С этой проблемой в принципе разобрались — теперь доктор и пациент имеют больше возможностей исследовать другие ситуации, и, как мы увидели (скажем, в «Веселом доме»), Тони просит помощи в рабочих проблемах, о которых ей бы не следовало знать.
Тони был сыном мудрого человека, научившим его игнорировать страшный способ, которым отец добывал хлеб насущный, и мы видим психологические последствия этого. Многое в «Баловне судьбы» является иллюстрацией, как та же плата взимается со следующего поколения.
Просто потрясает, как сильно молодой Тони (Марк Дамиано II) похож на Эй Джея, и это сходство прослеживается вплоть до финального кадра, где Эй Джей тоже переживает паническую атаку, когда футбольный тренер назначает его капитаном защиты. Если Джонни всегда растил сына так, чтобы тот стал частью клана, сам Тони не хочет такой жизни для своего сына. Планы Эй Джея на будущее меняются так быстро, что он даже не может помнить их все. Футбол кажется той сферой деятельности, где можно сникать одобрение Тони, но Эй Джей, возможно, чувствует, что его загоняют туда, куда он не хочет, пусть даже он пока не знает, чего все же хочет.
В отличие от Эй Джея, тезка другого персонажа — Джеки Младший — очень хорошо знает, чего хочет: пойти по стопам отца. Как и Эй Джей, он остро ощущает свою ограниченность в учебе, втайне разрушая мечты своей матери Розали[169] (Шерон Анджела), видящей в нем будущего доктора. Кристофер называет его «полным идиотом», но он просто туповатый, напуганный ребенок. Но его крестный отец Тони непреклонен: он не хочет, чтобы парень вступил в семейное преступное сообщество.
Два названых сына Тони объединяются, несмотря на их совершенное различное отношение к преступному миру, потому что Кристофер отчаянно нуждается в деньгах, чтобы отдать Поли еженедельный взнос. Эпизод начинается с исполнения мечты Кристофера стать официальным членом организации. Сначала он беспокоится, что его могут убрать на посвящении, как Джо Пеши в «Славных парнях» (Goodfellas), и когда Адриана заверяет его, он просто фильмов насмотрелся, происходит мгновенный переход к следующей сцене: Кристофер, одетый в костюм, находится на парковке, что освежает в памяти знаменитый кадр из «Славных парней», показывающий взрослого Генри Хилла. Возможно, это последний раз, когда жизнь Кристофера напоминает определенного рода кинофильмы, которые первоначально и способствовали его желанию быть в организации. Во время церемонии, которую он проходит вместе с Юджином Понтекорво (Роберт Фунаро[170])[171], Крис увидел сидящую на карнизе птицу — дурное предзнаменование. Поли, который сейчас стал его непосредственным начальником, отдает ему спортивный тотализатор, но при этом говорит, что Крис должен приносить ему 6000$ в неделю вне зависимости от того, хорошо или плохо идет бизнес. Все говорят, что продвижение улучшит его жизнь, но оказывается, у него лишь прибавилось обязанностей и ответственности; изменить ничего нельзя, ведь Тони предупредил Криса и Юджина на церемонии, что, «если вошел в семью, назад пути нет».
«С этим приемом в организацию все получается не так, как я думал», — жалуется он Поли.
Крис, как и Тони, Эй Джей и Джеки, вырос в этом мире и много знает о его неприглядных сторонах. Ему пора бы было уже к этому привыкнуть. Но, как и остальные, он продолжает удивляться глубинам преступного мира, где его мозг непроизвольно выключается, а оцепенение кажется правильной реакцией организма, а не умственным отклонением.
Сезон 3 / Эпизод 4. «Работник месяца»
Сценаристы: Роберт Грин и Митчелл Берджесс
Режиссер: Джон Паттерсон
«Нет». — доктор Мелфи
«Работник месяца» — первая «скачи-или-умри» серия в «Клане Сопрано», начиная с «Веселого дома». Именно в этой серии огромную травму получает доктор Дженифер Мелфи — главная героиня, к которой криминальный мир фильма как минимум хорошо относится. У нее есть возможность использовать темную силу Тони, чтобы отомстить, и ей дается время подумать об этом. Она озвучивает свое решение одним словом: «Нет». За этим словом, которое она произносит в одиночестве, следует первый в фильме резкий переход к темноте[172] — один из самых сильных моментов в сериале, потому что «нет» — это то слово, которое не принимает мужчина, насилующий Мелфи на парковке здания, где расположен ее кабинет, и которое не уважают другие мужчины в ее жизни, включая мужа и сына.
Использование сцены насилия, чтобы «поднять ставки» в телешоу или просто встряхнуть зрителей, уже не раз подвергалось правильной критике. В «Игре престолов» (Game of Thrones), «Сынах анархии» (Sons of Anarchy), «Мире Дикого Запада» (Westworld), «Безумцах» (Mad Men), «Аббатстве Даунтон» (Downton Abby) и «Настоящей крови» (True Blood) широко использовался этот прием с разной степенью чувствительности. Однако сексуальное насилие с 1970 года стало особенностью теледрам: вновь открытое восхищение брутальностью начало переливаться из мира театра на малый экран; и оно стало весьма обычным в 1980-х годах — для большинства мыльных опер (идущих как в ночное, так и в дневное время) и сериалов о полицейских и преступлениях. К самым известным можно отнести две части эпизода сериала «Охотник» (Hunter) на NBC, в котором главную героиню, детектива Ди Ди Маккол (Стефани Крамер), насилует дипломат. История заканчивается тем, что ее партнер Хантер (Фред Драйер) убивает насильника прямо в его квартире[173]. Эпизод хвалили за то, что нападение было представлено в жесткой, но не в возбуждающей манере, хотя самосуд, который совершает офицер полиции, все же оставляет неприятный осадок.
«Клан Сопрано», вразрез с общепринятыми правилами традиционного ТВ, подводит нас к мысли о том, что здесь бы пригодился Хантер, и даже осторожно представляет вмешательство Тони как нечто желательное и кажущееся неизбежным. Напавшего на Мелфи Джисуса Росси (Марио Полит) быстро хватают, но потом отпускают; полиция выглядит равнодушной и некомпетентной. Сын доктора Мелфи и ее бывший муж настроены к насильнику крайне негативно и хотят сами с ним расправиться, но ясно, что они не способны на это. Это подтверждает видеоряд: переход камеры со сжатых кулаков Ричарда (не соответствует тому действию, которое он хотел бы совершить), к полену, которое раскалывает сильный удар топора Тони (наглядная демонстрация силы, которая вроде бы и необходима в этот момент). Тот факт, что Росси оказался на свободе, а его портрет висит на стене закусочной, куда часто захаживает Мелфи, так унизителен, что вполне оправдывает отчаяние сына Мелфи Джейсона: «Ты знаешь, весь мир — это просто гребаный сортир! Гребаный сортир, и все!» И как же зрители получат удовлетворение? А они его и не получат, или в любом случае не получат сейчас; однако то, что насильник продолжает находиться среди людей и, возможно, еще появится, обещает какое-нибудь традиционное для телевидения разрешение ситуации по ходу сюжета[174].
Ужас ситуации Мелфи усиливается беспомощностью и бесполезностью мужчин в этой серии. Вместо того чтобы заботиться о ее интересах, они легко отвлекаются на собственные сожаления о мужской несостоятельности (или, как в случае с гангстерами, на жажду «уважения»). Мелфи только что начала снова жить с Ричардом, но согласие между ними улетучивается, поскольку он снова неадекватно воспринимает обвинения в адрес итало-американцев; и они оба вместе с Джейсоном злятся на свою собственную беспомощность.
Итак, Ричард ненадолго возвращается, а затем снова уходит, когда из-за изнасилования Мелфи вот-вот готова отказаться от Тони как от пациента. «Ричард был прав, — говорит она Эллиоту. — Я была очарована социопатом. Почему я его не послушалась?» А затем она получает второй шанс[175], потому что, по иронии, Тони помогает ей почувствовать себя в бо́льшей безопасности, чем когда-либо с Ричардом.
Что касается мира гангстеров[176], то здесь Ральфи пренебрегает приказами Тони не втягивать Джеки Младшего в криминал и берет его с собой на разборку. Словно горькая насмешка звучит угроза Ральфи изнасиловать супругу жертвы. Он обещает, что Джеки будет «трахать» его жену, пока та «не начнет стонать», — фраза, которая заключает в себе намек на то, что женщина в середине процесса изнасилования «получит удовольствие», как это происходит с Сьюзан Джордж в фильме Сэма Пекинпа «Соломенные псы» (Straw Dogs, 1971 г.).
Между тем русские гангстеры избивают Дженис за то, что та украла ножной протез Светланы, но Тони, ее брат, ничего не предпринимает: он не хочет начинать войну и видит в этом избиении достойное наказание для жадной сестрицы[177]. Не похоже, что Тони — тот самый верный ротвейлер, который по команде набрасывается на плохих людей, как это, кажется, представляет себе Мелфи. В любом случае для босса гангстеров, который гордится своей способностью интуитивно чувствовать насилие, Тони, похоже, невнимательно относится к ранам Мелфи, явно полученным не в результате автомобильной аварии.
Удивительно, что сцена нападения занимает так мало времени на экране: около 90 секунд — с того момента, как Мелфи проходит мимо насильника по лестнице до того кадра, где медсестра из спасательной службы берет образцы ДНК из-под ее ногтей. Но сама сцена такая безобразная и пугающая и настолько сосредоточена на ужасе Мелфи, что, когда смотришь ее в первый раз, кажется, что она никогда не закончится, как это происходит в «Соломенных псах», где в течение восьми минут Джордж избивают, насилуют, над ней издеваются; или в сцене насилия в фильме Гаспара Ноэ «Необратимость» (