о двух парнях, которые весьма далеки от мужчин-геев из тогдашнего американского телевидения — яппи, получивших образование в колледже, представителей верхней части среднего класса (несмотря на случайные отклонения в «Близких друзьях» (Queer as Folk) и сериале «Клиент всегда мертв» (Six Feet Under)). Открывающий серию параллельный монтаж того, как Тони заново адаптируется к «обычной» (для гангстера) жизни, и Вито в Дартфорде, где он проходит процесс познания самого себя, напоминает призрачную мечту в интерпретации «Клано Сопрано». В тот момент, как Джонни, герой Тома оф Финланд [Том из Финляндии, финский художник, оказавший большое влияние на гомосексуальную субкультуру своими гомоэротическими рисунками — Прим. пер.], подкатил на своем Харли-Дэвидсоне к объятому пламенем дому и через несколько секунд появился с чудесным светловолосым ребенком, мы представляем фантазию Вито, ту жизнь, которую он никогда не сможет вести дома, в Нью-Джерси. Оставшаяся часть этой сюжетной линии включает понятные знаки и мелодраматические диалоги — от классического ресторанчика 1950-х, где мог бы ужинать Рок Хадсон, до обтянутых твидом диванчиков в гостиной отеля и некоторых строчек, вроде прямой цитаты Вито из начала главы — фраза вполне годится для постера, рекламирующего мелодраму периода до начала 1960-х о страдающей американской душе. Некоторые детали неубедительны, и действия кажутся немного более игривыми, чем предполагает ход сюжета, но здесь много неожиданно интересных моментов, например, драка в стиле Джона Уйэна у бара: испытывающий отвращение к себе Вито отвечает на поцелуй Джо ударом и потом заглаживает свою вину жестом — кладет свою руку поверх руки мужчины — наверное, это самое смелое, что он сделал в жизни.
Сцены с Вито также являются отражением сцен с Тони и Эй Джеем, борющихся со своими страхами и сражающихся с собственной натурой. Но мы всегда помним, что Вито намного хуже, потому что его друзья-мафиози такие гомофобы, что считают само его существование угрозой их мужским качествам. Параллельный показ часто создает впечатление, будто три главных сюжетных линии перекликаются друг с другом. Мы видим Вито, идущего по тротуару в Дартфорде, его подлинная натура скрыта под оболочкой, затем кадр переходит на Кристофера открыто разглядывающего женщину, идущую по тротуару перед «Сатриале»; Тони встает, чтобы выйти из мясной лавки прямо перед тем, как Вито заходит в ресторанчик; Эй Джею делает массаж девчонка-тинэйджер, пока ее подружка отсасывает у приятеля Эй Джея, а за этим следует сцена с Вито, который тайком берет мобильный телефон у постояльца отеля, чтобы позвонить жене и сыну, которые понятия не имеют, где он, и в кого он превратился.
Между тем перестраивается район Ньюарка, где вырос Тони, и плохо ли, хорошо ли, но Тони решает не противостоять этому. Деньги за продажу здания, где размещается магазин живой птицы «Капито лайв поултри» пересиливают его желание быть доном Фануччи из Норд-Ворд, а риелтор Джулианна Скифф (Джулианна Маргулис[387]) искушает его, пробуждая прежнюю сексуальность, которую, как верит Кармела (а возможно, и Тони), он уже перерос. Когда Джулианна предлагает купить здание, Тони сопротивляется, отчасти из желания произвести впечатление. Будучи скорее еврейкой, чем итальянкой, она давит на все его обычные кнопки (она красива, умна, профессионал, брюнетка, побитая жизнью), и ему нужен повод увидеть ее. Но он также искренне хочет, чтобы в районе существовал бизнес вроде того, что ведет Капито. Это вызывает у него ностальгию по прошлому.
Однако, как обычно, Тони ставит деньги превыше всего и предвкушает, как будет подписывать бумаги в ее роскошной квартире, находящейся в здании перестроенной перчаточной фабрики. (Ее жилое пространство представляет все то, что Тони ненавидит.) Но несмотря наличие того, что Тони описывает как «багет в моих штанах, который сейчас там 24/7» (то есть его тело уже восстановилось после ранения), он не может довести дело до конца и быстро уходит, оставляя Джулианну расстроенной и смущенной. Эмоциональное состояние Тони объясняется невербально, через предыдущие кадры, когда Тони смотрит на пальцы Кармелы, застегивающую его рубашку на животе со шрамом, на том месте, где еще недавно она видела его внутренние органы. Кармела смотрит на мужа с обожанием, и, когда Джулианна позже пытается расстегнуть ту же самую рубашку, у Тони возникает чувство вины. Это первый признак эмоционального изменения после ранения, и он не особенно радуется этому: в финальной сцене Тони кричит на Кармелу, потому что в холодильнике нет копченой индейки, — возможно, это попытка запоздало достичь некоего самоудовлетворения (хотя и нелепого) за то, что он чуть было не изменил ей.
Пока Вито трансформирует себя посредством страха и больших надежд, а Тони досадует сам на себя за то, что делает то же самое, Эй Джей отчаянно пытается кем-то стать и терпит поражение. Если Медоу — это ребенок Сопрано, который знает, что хочет в жизни и как этого достичь, то Эй Джей дрейфует от одного плана к другому, от одной личности к другой, никогда в действительности ни одной из них не соответствуя. Сейчас он пробует стать кем-то из двух — клубным парнем или киллером, но у него ничего не получается. Первая личность проявляется в его дружбе с Хернаном (Винсент Пьяцца[388]) и его компанией: он ощущает себя важным и значительным человеком, однако его всего лишь используют. Он оплачивает невероятно большой счет с абсурдными чаевыми, развлекает всех историями о мафии, и кое-кто надеется решить свои проблемы с помощью его отца[389]. Его ощущение своего несоответствия здесь, скучная работа клерка в видеопрокате и яркие воспоминания от просмотра «Крестного отца» вместе с папой вдохновляют его на попытку отомстить дяде Джуниору, но она пресечена, не успев и начаться.
Способность Тони снять Эй Джея с крючка с помощью депутата Зелмана и их совместная сцена на парковке у полицейского участка — редкий пример того, когда раздражение Энтони Сопрано по поводу очередного «косяка» Эй Джея переходит в более нежное чувство обеспокоенности, что его сын подвергал себя опасности, а также в страх, что Эй Джей может пойти по его стопам. «Это не в твоем характере!» — настаивает он, когда дерзкий Эй Джей заявляет, что он, отец, не знает его. Затем Тони говорит: «Ты хороший парень, и это здорово, Господи, Боже мой!»
Мы никогда не видели, чтобы Эй Джей проявлял интерес к семейному бизнесу, однако здесь он, похоже, склоняется к этой мысли, потому что ничего другого у него не выходит — ни с колледжем, ни с клубом. Еще до ранения Тони на многих сеансах психотерапии просит у доктора Мелфи[390] совета по поводу сына, но она тоже не знает, что делать, лишь настаивая, что Тони и Кармела должны вести общую политику в отношении Эй Джея.
Сразу после ухода Тони от Джулианны мы снова видим Эй Джея в клубе, где его настигает очередная паническая атака, когда он изучает свое отражение в зеркале в туалете. Если у Тони спусковым крючком для обморока является мясо, то у Эй Джея обморок вызывает попытка стать новой личностью: футбольной звездой, кадетом военной школы или, как сейчас, клубным парнем. Он не знает, что хочет от жизни, но каждое изменение ведет к какому-то сбою в его гнилой генетике Сопрано.
Все эти истории показывают, как трудно бороться с традицией и условными рефлексами, а также говорят о тщетности противостояния своей натуре, будь то сексуальная ориентация (Вито), отвращение к верности (Тони), природная неспособность быть опасным (Эй Джей) или расширение влияния корпораций (Норт-Ворд).
Некоторые моменты завязываются здесь в узел, не характерный для «Клана Сопрано». Это сцены с Пэтси Паризи и Бертом Герваси, которые пытаются собрать деньги, чтобы защитить район и противостоять его быстро растущей оккупации крупным бизнесом, чьи головные компании не образумить крепкими кулаками. Управляющий кондитерской, входящей в большую цепочку, говорит мафиози, что не имеет графы расходов на «крышу», и что если кто-то бросит кирпич в витрину, то головной офис этого даже не заметит. Пэтси прав: с этим парнем все кончено.
Сезон 6 / Эпизод 9. «Карусель»
Сценарист: Теренс Уинтер
Режиссер: Алан Тейлор
«Знаешь, я просто думал, что кое-что потерял, мать твою». — Тони
Святой Эльзеар был французским дворянином, который умер в возрасте 38 лет и уважал обет девственности, данный его женой. Это значит, что Тони, Поли, Крис и другие мафиози в серии «Карусель» выражают почтение человеку, прожившему такую жизнь, которую они предпочли бы избежать любой ценой.
И не потому, что их жизни намного лучше. Пока Тони и Мелфи ведут дискуссию во время сеанса психотерапии, люди развлекаются на жутких аттракционах в парке, потому что они устали, а образ жизни гангстера — это, в сущности, одна долгая поездка на аттракционе «Великое приключение». Сначала ты примерно час ждешь своей очереди у линии, затем визжишь от страха 90 секунд, а потом возвращаешься к другой линии.
Почему Тони и Крис грабят награбленное? Потому что это хоть какое-то действие, чтобы развеять скуку и забыть, что жизнь оказалась менее гламурной, чем они представляли. Эти двое пьют украденное вино и снова вспоминают случившееся («Мы обнесли байкеров!»), но проходит время, и, как известно, алкоголь и воспоминания улетучиваются. Все возвращается на круги своя: очередная карточная игра в «Сатриале», очередные головные боли, очередной день в ожидании новых приключений.
Тони так описывает Мелфи свое отношение к жизни после комы: «Каждый день — это дар… Разве стоит мне… ограничиваться парой носков?»
Прежний Тони мог по меньшей мере рассчитывать на определенные радости от любовниц, пока отношения возбуждали его. А у нового Тони и этого нет: когда он стоит на твердой земле, его несостоявшаяся любовница Джулианна смеется на карусели и слишком занята, чтобы заметить его.