ости, он охотно говорит лишь о том, что он из «среднего класса», или из «голубых воротничков». Он говорит, что всегда любил ходить в кино. («Джон Уэйн [знаменитый голливудский актер, главный „ковбой“ Америки — Прим. пер.]. С Джоном Уэйном с пути не собьешься».) Но он никогда в действительности не благоговел перед звездами и по сей день не считает себя киноманом.
Он не любит жанровое кино с огромным бюджетом, предпочитая фильм «В порту» (On the Waterfront), жесткие отечественные драмы вроде «Обыкновенных людей» (Ordinary People) и особенно картины, снятые на природе, такие, как «Иеремия Джонсон» (Jeremiah Johnson) и «Там, где течет река» (A River Runs Through It).
«Забавно, — замечает он, — что все эти городские фильмы, в которых я играл, как раз и развили во мне интерес к кино на природе».
Он не учился актерскому мастерству до 1985 года, пока не записался на актерские курсы через два года после окончания Ратгерского университета в Нью-Брансуике, Нью-Джерси. Он не женат, и у него нет детей. Он встречается с женщиной и предпочел бы не называть ее имя прессе. У него две сестры. Его мать умерла. Отец раньше был бетонщиком в Нью-Йорке, а сейчас работает вахтером в католической школе в Нью-Джерси. Он не хочет упоминать их имена тоже, потому что они и так страдают от того, что на домашний телефон им звонят незнакомые люди. Он живет в апартаментах в Грин-Вилледж, но подумывает о том, чтобы продать их и переехать обратно в Нью-Джерси, оставив лишь небольшую квартирку на Манхэттене. После завершения второго сезона «Клана Сопрано» он, возможно, уйдет на год в отпуск.
На вопрос, на чем он специализировался в Ратгерсе, ответил: «Я не помню». (Согласно данным Ратгерса, Гандольфини специализировался на коммуникации. Он окончил в 1983 году.)
Многие актеры заявляют о своем неприятии славы. Гандольфини по-настоящему не принимает ее. Он не любит пользоваться своим статусом знаменитости и ораторствовать — любимое времяпрепровождение многих якобы скромных и серьезных актеров. В течение интервью он не раз начинал выражать свое мнение об определенном типе фильмов, которые ему нравятся или не нравятся, или по поводу относительной ценности актерских программ в колледжах по сравнению с реальным опытом. Затем он замолкал и говорил: «Вычеркните это». Или: «Это неважно. Кому интересно знать, что думает о чем-либо актер?»
«Вот что я ненавижу, так это когда актер начинает произносить речи», — говорит он. Затем он фыркает, делает жест рукой «не надо» и продолжает: «Нет, забудьте, что я сказал. Если вы это напечатаете, то получится, что я произношу речи».
«Вы должны помнить, что в продолжение своей карьеры он работал во многих фильмах и на театральной сцене, поэтому он известен любителям кино, но его не всегда узнавали, — объясняет Империоли. — Сейчас он Тони Сопрано. Раз в неделю он появляется в своем доме. И ему это нравится, но он хочет оставаться в реальности».
В одном Гандольфини тверд — он искренен в кино. Его любимый фильм — это «Влюбленный Шекспир» (Shakespeare in Love), который, по его словам, «очень трогательный».
Он ненавидит рекламу и фильмы, похожие на рекламу. Он не любит погоню за модой и посредственный юмор. Он предпочитает фильмы очень эмоциональные, а не язвительные и беспристрастные, то есть любит противоположные «холодным».
«Мне нравится, когда ты идешь в кино или включаешь телевизор, чтобы посмотреть сериал, и видишь, что люди — так или иначе — выглядят, как ты, ведут себя, как ты, и чувствуют то же, что и ты чувствуешь, — говорит он. — Мне нравятся истории об обычных людях, а не о холоднокровных. Меня тошнит от холодности».
Услышав столь редкое для Гандольфини заявление, Кулидж радостно рассмеялась.
«Заметьте, собственная оценка того, что ему интересно смотреть в кино, толкает его к тому материалу, который больше всего подходит для него как актера, — говорит она. — По внешнему виду и складу личности Джеймс более всего подходит к тем фильмам, которые сам любит. Это счастливое совпадение. Представьте, если бы он выглядел как метросексуал. Ему пришлось бы играть лишь в тех фильмах, которые он ненавидит. Это было бы чистилище».
Усталость от гангстеров
Итало-американские группы считают «Клан Сопрано» всего лишь еще одним отрицательным портретом итальянцев
Мэтт Золлер Сайтц / 05/03/1999
Во многих отношениях сериал «Клан Сопрано» на HBO, рассказывающий о семье из среднего класса, живущей в Нью-Джерси, чей глава Тони Сопрано — гангстер, проходящий курс психотерапии, — это успех для премиального кабельного канала. Его рейтинг высок, уже есть решение о выпуске второго сезона, и критика почти единодушно аплодирует ему.
А Эмануэль Альфано не впечатлен.
«Меня не волнует, насколько он хорош как драма, — говорит терапевт из Блумфильда, член комитета, борющегося с предвзятым отношением, входящего в „ЮНИКО Нейшнл“ (UNICO National) — итало-американской организации. — Дело в том, что это очередная история о мафии, которая не нужна итало-американцам».
«У сериала хороший сценарий, и актеры хорошо играют, — говорит Николас Аддео, председатель „Сперанца“ — базирующейся в Нью-Джерси группы, которая продвигает позитивный образ этнических, религиозных и расовых групп в Голливуде. — Как бы там ни было, это хорошо замаскированный ад».
Со времени своего выхода на экраны 10 января «Клан Сопрано» сделался объектом публичных протестов со стороны «ЮНИКО Нейшнл», «Сперанца», «Сыновей Италии», различных итало-американских комитетов и подобных им групп. Они забрасывают HBO письмами, факсами, бесконечно звонят, проводят лекции и различные акции относительно клеветы.
Альфано, Аддео и прочие активисты движений против клеветы заявляют, что «Клан Сопрано» — это новый залп в бесконечной войне поп-культуры, выступающей против итало-американцев. По их мнению, начиная с выхода в 1972 году «Крестного отца», Голливуд создал большое количество спорных образов, в том числе вульгарных и гротескных (сокрушительные гангстеры), а также комических и внешне безобидных (жестокий подлый доктор Романо в «Скорой помощи», Мэтт ЛеБлан, сыгранный Джоуи Триббиани в «Друзьях»).
По мнению Аддео, когда сериал вроде «Клана Сопрано» выходит на экраны и зарабатывает похвалы за художественные достоинства, но при этом его не критикуют за сам материал, бороться за положительный образ становится труднее.
«Услышав, что „Клан Сопрано“ — это качественный сериал, вы включаете телевизор, а там снова все та же старая песня: итальянские американцы воруют, дерутся, стреляют, мошенничают, убивают», — говорит Аддео.
Создатель сериала — Дэвид Чейз — итальянский американец, который вырос в Северном Колдуэлле и чье настоящее имя — Де Чезаре — отвечает на обвинения тех, кто твердит о вреде гангстерского кино: «Я имею доказательства, что за прошедшие пятнадцать лет от этого пострадал один-единственный итальянский американец»[457].
Он также заметил, что большинство талантов, участвующих в сериале, — это итало-американцы, включая ведущих актеров Джеймса Гандольфини, Эди Фалько и Майкла Империоли. И сказал, что если бы они считали, что фильм является клеветой, то отказались бы играть в нем.
Империоли, исполняющий в «Клане Сопрано» роль мафиози низкого уровня по имени Крис, вторит заявлению Чейза: «Я искренне думаю, что итало-американцы здесь показаны верно, это не клевета, если это и стереотипы, то они не наносят вреда. Итальянские американцы ассимилировались во все части культуры. Они есть и в правительстве, и в юриспруденции. Они возглавляют корпорации. Если бы сейчас были 20–30-е годы, когда мой дед приехал сюда, то фильм „Клан Сопрано“ был бы намного более вредным для таких людей, как он».
«Этим людям нужно немного развить самосознание, — говорит Аддео, прочитавший мнение Чейза и Империоли. — То, что они не считают это проблемой, для меня лишь доказательство, что нам предстоит пройти долгий путь».
Чейз говорит, что криминалитет — большой предмет исследования в кино, поэтому появляется так много гангстерских историй. Он продолжает: «Возьмите деньги, игры власти, стрельбу — все это сфера американских фильмов — большая и основательная». К несчастью, добавляет он, многие газеты привлекали внимание к организованной преступности в прошедшие тридцать лет, выражая обеспокоенность итало-американскими гангстерами, которые оказали влияние на американское общество в соответствии со своей количественной пропорцией. Он говорит: «Человека, убитого у ресторана „Спарк-Стейк-Хаус“ в Нью-Йорке за то, что он взял власть в криминальной семье Гамбино, звали не Фил ван Хувел, а Пол Кастеллано… Когда феномен, с которым я работаю, прекратит свое существование как очевидный факт жизни, возможно, и истории такого рода исчезнут, как, например, начался закат вестернов тогда, когда большая часть американцев перестала видеть лошадей».
Дядя Джуниор — поющий «Сопрано»
Мэтт Золлер Сайтц / 02/12/1999
Доминик Кьянезе, играющий и поющий более сорока лет, достиг вершины в заметной роли в сериале «Клан Сопрано» на канале HBO, став стойким, мстительным боссом мафии дядей Джуниором. 5 и 12 декабря он принимает участие в двух вечерах кабаре в «Джуди», ночном клубе, что в Челси, на Манхэттене. Он играл в театрах Бродвея, в кино и на телевидении.
Если в 1952 году он не вышел бы из автобуса, то, возможно, ничего бы этого не случилось.
Вернемся к тому времени, когда Кьянезе было примерно лет двадцать, он только что отслужил в Морском резерве и работал на стройке со своим отцом Гаэтано «Тони» Кьянезе, каменщиком. Он серьезно занимался пением уже в старшей школе и хотел стать профессиональным музыкантом. Но колебался — отчасти потому что не был уверен, поймет ли его отец и одобрит ли его решение.
В этот знаменательный день двое мужчин ехали из Бронкса на работу в садовые апартаменты в Клифтоне, Нью-Джерси. «Автобус был забит каменщиками из Бронкса, — вспоминает шестидесятивосьмилетний Кьянезе, сидя в кафе недалеко от своих апартаментов в Верхнем Ист-Сайде в Манхэттене. — Отец нашел место на переднем сидении автобуса, а я сзади».