— Ты что, хочешь закончить как мой дядя Джуниор?
— Или еще хуже — как Поли?
— Ладно, послушайте, я знаю что я был не прав, ок? Можете не верить, но я на самом деле упражнялся в контроле импульсов, и я контролировал свой гнев. Вот с сыном: я ему показывал старый квартал, и к нам пристали какие-то наркоманы. У одного из них был ствол, другая бросила в машину бутылку. Это, может, и не покажется важным, но я сдержался, я уехал.
— Что ж, в будущем я попрошу вас, чтобы относились ко мне так же, как и к наркоману.
В Вегас? Хотите, чтобы вас обвенчал двойник Элвиса?
Я ведь вам говорил, молодые люди, что крэк — это херовая штука.
— Знаешь, чего в тюрьме страшно не хватает? Была неделя, когда я был готов в тюрьме убить за леденцы.
— Надо было мне сказать, я бы тебе подогнал.
Да и до того как меня закрыли, он ко мне относился как к стремной девке на танцплощадке.
Раньше думал, то что я делал меняло что-то к лучшему. Программы против наркотиков, движение за право голоса…но с годами это стало как говно против ветра кидать.
Революцию… Революция продана, Рони.
У него во всем теле рак, рак не уважает никого.
— Как думаешь, он носит калоприемник?
— Кто что носит?
— Ну этот, калоприемник, старик Фьюрио. Просто маме скорей всего придется носить такой же.
— Слушай, может, мы не будем об этом говорить?
Поли, все состарятся и умрут.
— Наступить в лошадиное говно — это хорошая примета. Спроси кого угодно на конюшне.
— Это правда.
— Ну что тогда вы целыми днями по говну не топчетесь?
Вот, чего понять не могу: когда я был пацаном, вы двое были пожилыми тетками. А теперь я старый, и вы обе все такие же старые.
— Нет, Тони, пожалуйста, послушай! Ральф ненормальный на самом деле, понимаешь? Он заставляет меня делать всякое, но это вовсе не секс. Вот прошлой ночью я хотела, чтоб он меня просто оттрахал, чтобы я могла вернуться к тебе, но он захотел чтобы я ему воском со свечи на яйца капала, а потом ушел в ванну дрочить. По-моему, это не секс.
— А на прошлой неделе, богом клянусь, он попросил меня потереть ему член теркой для сыра, да посильнее.
Мне в детстве постоянно влетало, но я не ищу себе бабу, которая провода автомобильного прикуривателя приделает мне на одно место
— Когда из окна самолета увидел Неаполь, у меня аж встал.
— А как ты хотел? Это же родина.
— Я люблю ее.
— Ты что рехнулся? Я много херни в жизни сотворил, но жену босса я не трахал никогда. Знаешь, почему? Знаешь?
— Хватит риторических вопросов.
— Потому что я не сомневался в том, что он убьет меня, если узнает. А они всегда все узнают, эти боссы.
— Моя дорогая покойная матушка говаривала: «Больше мух поймаешь на мед, чем на уксус».
— А моя всегда предупреждала: «Не давай заговаривать себе зубы неудачникам». Она говорила: «Ты можешь узнать о мужчине все по тому, как он обращается с женщинами».
— Часто думаешь о матери?
— Она умерла.
Там был маленький Полли, тупорылый племянничек. Он сказал Полли, Поли сказал Джонни, прямо телефон, как у школьниц. Хотите поиграть в телефон? На той вечеринке я единственный раз упомянул жирную жопу слонихи.
Мне семьдесят один год, господи. Тебе по башке залетит, я посмотрю какой ты будешь молодец.
Я понимаю, так думать не хорошо, но с логикой хер поспоришь.
— У вас есть сын по имени Питтер Полл?
— О боже, что случилось?
— С ним все в порядке мэм, но небольшие неприятности есть. Мы задержали его в мужском туалете в парке Лафайет. Не знаю, как бы это поделикатнее сказать, но он сосал хер мальчонке скауту.
— Нет, это какая-то ошибка.
— Мэм, я бы сам хотел ошибаться, но, к сожалению, нам еще пришлось провести срочную операцию по прибытию в участок, когда мы обнаружили мелкого грызуна в его анальном проходе.
— Он мой сын.
— Да он спать не может, перед тем как к тебе идет.
— Первый вопрос: какое сегодня число?
— Блондинка со здоровенными сиськами и полной шапкой виагры.
— Дайте испытуемому лист бумаги, попросите нарисовать круг, согнуть лист пополам и отдать обратно. Реально немощные стариканы такого сделать не могут.
— Может бумажкой надо подтереться? Сразу поймут, что ты больной.
— По-твоему это смешно? Я объект для насмешек? Должен при людях жопу подтирать?
— Я ни в коем случае не должна была брать твой протез, но он привел меня к Господу.
— Э, нудная ты баба.
— Не повезло блин парню.
— Пусть идет он к черту со своими слезами крокодильими.
— Поли, прояви хоть немного сочувствия, его сын в больнице.
— И это его извиняет? Мне наплевать, хоть у него сто детей в реанимации с простреленными бошками! Он говна кусок, и я это знаю так же хорошо, как и ты.
Ты че, вегетарианец? Мясо и сосиски жрешь грузовиками.
Езжай в аптеку, купи две пары хирургических перчаток, банку отбеливателя, и подъезжай к дому нашего друга, строителя.
— Ну так и че делать будем?
— Избавимся от тела. Пытался сам перетащить, не получилось
— А зачем от тела избавляться?
— Ты че, пришел вопросы задавать? Если его найдут, а его найдут обязательно, будет охеренное расследование. А мы и без этого по уши в говне. Суд Джуниора и все такое. Нет тела — нет убийства.
— Да что с тобой за херня такая?
— Ниче.
— Не ври, ты под кайфом.
— Выкурил полкосяка перед тем, как ты позвонил. Все нормально.
— Ты посмотри на себя, у тебя из носа течет, торчек ущербный! Ты ж обещал, что больше не будешь этим говном развлекаться.
— Я не развлекался.
— Он был капитаном, Ти. Он поднимал больше всех.
— Лекции читать мне будешь, наркоман долбаный?
— Не хера себе! А я и не думал. Ты знал?
— Разумеется знал. Но ты-то так нахлобучился, что даже если б у него мотня твоей мамаши на башке была, ты и то бы не понял.
— Я заснул. Она, наверно, заползла под меня погреться.
— Ты дебил что ли? Ты убил ее!
— Четверку в боковую.
— И один в жопу.
— Я ему еще раз наберу.
— Ходит в хор педиков. Говорят у них сегодня пробы.
— А дальше что? Завалит за то, что неправильные тапки обул?
— А что поделать? Тони босс.
И все равно я должен оставаться грустным клоуном. Для друзей, для семьи… ну, такой, суровый снаружи.
— Вам обеим не нужно за меня переживать, потому что я удвоил дозу.
— Я не хочу, чтобы вы принимали восемьдесят миллиграммов «Прозака».
— На неделю, дней на десять поднимаешь до восьмидесяти, ну, чтобы прийти в чувства, поднять голову, а потом сбрасываешь обратно до сорока, пока член не повиснет.
— Грустно, что вы потеряли того, кого любили, но при все при том — это лошадь.
— Что это еще за херня?
— Единственный раз, когда вы были так же эмоциональны на приеме, это было после случая с утками.
Не знаю, повсюду какая-то херня. Будто бы какой-то злобный ублюдок уничтожает человеческую расу.
Моя жена молится Богу. Что за Бог творит такую херню?
Плоский экран — это вещь. Никаких бликов, высокая четкость. Я смотрел фильм в порту, в Сирс, шерсть в носу у Карла Моуди торчит чисто кабеля.
Выход только один: если любимая собака заболела бешенством — избавь ее от страданий.
Какой-то привкус, как от носков.
У меня слушанья в судах по экспертам, у тебя мозговправы, а теперь и этого в лечебницу.