Вот значит как. Всё под контролем. Видимо, именно так он видит свою жизнь и происходящее вокруг — под своим контролем. Так самоуверен… раздражающе и сильно в тот же момент. Производит впечатление. Весь его вид, от взгляда до манеры движения, заставляет верить, что это именно так: Мадара контролирует каждую мелочь, он — скала, доминирующая над равниной.
Это ощущается Цунаде не как открытие, но как запоздалое понимание того, что она уже давно наблюдала, просто не могла сопоставить.
— Сейчас, — пламя погасло, но его далёкий отголосок ещё плясал где-то в сверкающей глубине ядерной смеси. — Залпом.
Цунаде делает, как сказано, больше из привычки в эксперименте следовать протоколу. Надо — значит надо, чтобы попробовать. Это ведь её первый и единственный такой коктейль, верно?
— Как говорит одна мудрая женщина: «Не разбивать же пару», — Мадара вновь наполнил стаканы с быстротой и сноровкой. — Теперь, когда ты поняла, что от этого пойла не умрёшь — за мою прапраправнучку. Учиху Сараду.
— Учиха Сарада… — повторила Цунаде, пробуя имя на вкус. Выбирал, конечно же, Саске, а Сакура согласилась. Но вот откуда Мадара?..
— Я был в Конохе, — пояснил он, видя вопрос в её глазах. — Хотел сам взглянуть на малышку.
«Он действительно понёсся в Коноху для этого?..» — ошарашенная Цунаде пыталась проникнуться новой информацией. Учиха Мадара. Сделал такое…
Надо выпить.
После второго стакана в голове заметно потяжелело, верное восприятие происходящего ускользало. Мысль о Мадаре, покрывающем сотни километров ради того, чтобы взглянуть на нового ребёнка своего клана, начала постепенно укладываться в мозгу.
Мадара пристально наблюдал за ней поверх своего опустевшего стакана.
— Ты не особенно хороша в чтении людей, верно? — неожиданно не то спросил, не то постулировал он.
Цунаде сочла нормальным не отвечать. Тем более что он сам понял.
— Ты прямо как Мито, — хмыкнул Мадара. — Придумываешь себе шаблон и вешаешь его на человека, пренебрегая дальнейшим анализом и наблюдением… При всём её таланте и уме, по части осознания чужой мотивации и тем более чувств Мито была редкостной дурой.
— Ветвь клана Узумаки, к которой принадлежала бабушка Мито, специализировалась на фуиндзюцу, а не на тонкой сенсорике, — проворчала Цунаде, которой было неприятно выслушивать такое о женщине, заменившей ей мать.
— Как уже сказал, я знаю о её талантах. Более того, искренне их уважал, — проговорил Мадара. — И то, что ты не умеешь понимать людей, вовсе не отменяет твоих достоинств как сильной куноичи и ирьёнина… Впрочем — и я как-то озвучивал эту мысль твоей бабуле, — для женщины куда более важно быть сенсором и уметь подстраиваться под мужчину, ведь так она получит намного больше, чем доказывая своё превосходство. В этом плане что ты, что Мито, проигрываете Анко.
— Скучаешь по ней? — огрызнулась Цунаде, раздражённая этим разговором, как и тем, что её, Хокаге, Мадара поставил в сравнении ниже шпионки. Пусть даже и лучшей.
— Она очень хороша в постели, но как партнёр для меня совершенно бесперспективна, — ответил Мадара с большей прохладой в голосе.
— Ах да, тебе ведь подавай птицу высокого полёта.
Цокнув языком, Мадара рычаще выдохнул.
— Ками, ты все мои слова будешь воспринимать в штыки?
— Пока ты не перестанешь пытаться уязвить меня.
— Я этого не делаю.
— Разговор у нас однозначно не клеится, — Цунаде со стуком поставила стакан на каменный пол и поднялась с подушки. — Поздравляю с пополнением в клане. А теперь до свидания.
Мадара прикрыл глаза, подперев голову рукой.
— Женщина, ты невыносима, — наконец негромко произнёс он.
Не ответив на это заявление, Цунаде ушла к себе.
Следующие дни прошли в затишье. Мадара не показывался. Цунаде не вылезала из лаборатории. Все были довольны.
— Поругались? — чутко и понимающе осведомился Орочимару, когда заявился на базу неделю спустя.
— С чего взял? — спросила Цунаде, не отрываясь от принесённого товарищем свитка.
— Выглядишь расстроенной, — охотно поделился наблюдениями Змей. — Да и Мадара, когда был несколько дней назад в штабе Акацуки…
— Какого бидзю он там делал? — моментом вскинулась Цунаде, в которой взыграли старые рефлексы Хокаге.
— Общался с Итачи? — Орочимару картинно пожал плечами. — Я не знаю, Цунаде. Он не посвящает меня в то, что задумал.
— Кого он вообще посвящает? — буркнула Цунаде, настроение которой сделалось преотвратное. Что Мадара затевает у неё… них всех за спинами? Как опасно это может быть? И при чём в этой истории Итачи?..
— Думаю, Анко отчасти, — Змей расплылся в довольном оскале. — Моя ученица так талантлива… Хотя, думаю, на этот раз всё очень просто. Учихи наверняка хотят сделать представление своей наследницы народу.
— Думаешь? — вскинула брови Цунаде. — Сейчас почти никто так не делает. Разве что Хьюга заморачиваются, но ты их знаешь…
— Учихам нужно возвращать положение в деревне, — прошипел Орочимару. — Для этого деревня должна знать их, кто они и что делают. Саске-кун действительно старается быть на свету. С Итачи сложнее. О Мадаре в принципе речи не идёт, пусть даже общество и считает его современником, пережившим клановую резню. Их дети должны вливаться в деревню с самого рождения.
Цунаде кивнула, соглашаясь, — доводы Орочимару звучали логично. Подозрительность в отношении Мадары слегка поубавилась, но не исчезла полностью.
— И раз уж мы здесь, — сменил тему Орочимару, — осмотришь моего напарника?
Цунаде округлила глаза.
— Напа?..
— Тонери-куна, — сказал Орочимару. С секундной задержкой Оцуцуки соткался за его плечом — наверняка Орочимару мысленно позвал, используя связь колец. — В нашем земном климате его глаза испытывают затруднения.
— Не то чтобы затруднения, Орочимару-сан, — возразил Тонери, вставая рядом с ним, к плечу. — Лишь некоторый дискомфорт.
— Но раз мы здесь, стоит проверить, — спокойно, но стойко возразил Орочимару. — Цунаде хорошо разбирается в Бьякугане — куда лучше меня уж точно.
— Какого рода проблемы ты испытываешь, Тонери? — Цунаде мигом собралась, становясь профессионалом. Перед ней стоял интересный пациент.
— Давление, — медленно, словно бы с неохотой признался Тонери. — По большей части давление. Ещё бывают головные боли из-за фона чакры, но это проходит.
— С давлением понятно, на Земле и Луне оно различается, — сказала Цунаде, вспомнив занимательные рассказы Гермионы о научных изысканиях маглов её мира. — Что насчёт фона чакры? Что ты имеешь в виду?
— Количество пользующихся чакрой людей вокруг, — ответил Тонери и бросил быстрый взгляд на внимательно слушавшего Орочимару. — Порой это сбивает. Ещё чакра природы — здесь она намного сильнее, чем у меня дома. Мой Бьякуган видит слишком многое.
— И твой мозг ещё приноравливается к тому, чтобы всю эту информацию обрабатывать, отсюда и боли, — понимающе заключила Цунаде. — С этим к Ханаби — у Хьюг есть медитативные техники на этот случай. Что касается проблемы давления, я примерно представляю, что может помочь. Я пришлю тебе с помощью Кацую капли.
— Кацую — это её призывной слизень, — весело пояснил Орочимару. — Огромный и неприятный.
— Как будто твой Манда образец очарования, — отмахнулась Цунаде, не желая вступать с товарищем в полноценную перепалку при Оцуцуки. — Не откладывай разговор с Ханаби, Тонери. Она точно что-нибудь посоветует.
— Спасибо, Цунаде-сан, — кивнул Тонери и вопросительно взглянул на напарника.
— Ты прав, нам пора, — откликнулся Орочимару. — Был рад повидаться, Цунаде.
— Иди уже, — хмыкнула Пятая, уловив в голосе Змея отборную иронию.
Ещё три дня в одиночестве. Как-то даже захотелось на стенку залезть.
Прогресс в работе был почти никакой, и поэтому, когда Мадара, наконец заявившись, величественно осведомился, Цунаде ответила резко:
— Ксо, да работаю я! Это не так быстро и легко, как в твоём воображаемом мире!
По лицу было видно, что Мадара мысленно считает как минимум до пяти.
— Женщина, — медленно начал он, — не смей повышать на меня голос.
— Или что? — Цунаде недобро прищурилась.
Мадара переместился — как всегда неуловимый, не оставляющий времени на оборону. Перехватил руки, зажал между стеной и своим горячим телом, пресекая любую возможность движений.
— Хочешь узнать, что? — прошептал он, почти рыча, всклоченный и разозлённый хищник.
— Отпусти, — сказала Цунаде как можно уверенней. Оставаться в таком положении — униженной, стеснённой, она однозначно не желала. При этом сперва лучше попробовать уладить дело словами. Может, жёлтая вода отхлынет от мозга Учихи.
В ответ Мадара сделал страшное. Он улыбнулся своей коварной улыбкой и наклонился.
— Нет, — короткое и хлёсткое слово коснулось губ, которые в следующий миг ошпарил поцелуй.
Оправившись от секундного шока, Цунаде отчаянно забрыкалась. Так неприятно, и унизительно, и давяще!.. Она попробовала укусить, но Мадара легко этого избежал. Слегка отстранившись, одной рукой по-прежнему удерживая её запястья, он сжал сильные пальцы на горле Цунаде. Вот только как-то не по-настоящему — лишь фиксируя, не душа.
— Никакого насилия, — тихо сказал он, глядя в глаза. — Но обещаю, тебе понравится.
— Ты… — прохрипела Цунаде, не способная отвести взгляд. Шаринган… Шаринган в его глазах расцветал и тух, неконтролируемыми волнами прорываясь наружу. «Так он… он не врёт, что хочет меня…»
Мадара вновь наклонился, коснулся губ поцелуем, и в этот раз Цунаде не стала вырываться или пытаться укусить в ответ. Ей неожиданно стало любопытно. И горячо — адски жарко рядом с Учихой, всё тело которого испускало огненную чакру.
Мадара сильнее вжал её в стену, давая почувствовать своё тело, ощущая её. Не прекращая целовать, осторожно отпустил руки Цунаде, готовый, впрочем, опять перехватить — и даже чуть дёрнулся, когда Цунаде обняла его за плечи. В поцелуй усмехнулся, за что получил укоризненный взгляд. Тут же извинился долгим прикосновением, пустившим волну мурашек вдоль позвоночника.