О, великий, да куда ж мы без тебя. Да как же мы без тебя. И всё в таком ключе.
Как результат птиц соглашается выпить с ничтожными нами.
Интересное началось почти сразу же. Буквально спустя пару секунд после того, как фамильяр макнул свой клюв в тарелку с вином.
Если бы я не видел всё своими собственными глазами и не знал, что передо мной до сих пор всё тот же призванный феникс, то готов был бы спорить до хрипоты. Спорить о том, что этот развесёлый и дружелюбный ворон кто угодно, но только не мой фамильяр.
— Сириус, ты чего такой грустный? А? — пригубив немного вина, ворон приблизился ко мне вплотную. — Что это с ним, дружище? — это он уже спрашивал у совуха, указывая на меня крылом. — Его кто-то обидел? Кто? Я за такое любому выклюю глаза!
Боз со своей дежурной улыбкой, которая у простых людей вызывает неподдельный ужас, а иногда даже инфаркты, лишь пожал плечами и продолжил трапезничать. А когда ворон снова обратил всё своё внимание на меня, совух украдкой мне подмигнул, подбивая действовать.
Намёк был понят. Я сразу же принялся обрабатывать клиента, пока тот тёпленький.
— Слушай, ворон, а ты…
— Эй! — перебил меня возмутившийся фамильяр. — У меня, вообще-то, имя есть! А ворон — это всего лишь форма. Текущая оболочка.
— Да ты что? — я всеми силами старался сдержать довольную лыбу. — И как тебя зовут?
— Ха, — птица выпятила грудь колесом. — Меня зовут Ве́зен. А знаешь, почему я выбрал такое имя? Знаешь?
— Ни малейшего понятия.
— А всё просто, Сириус. Я тебя уважаю и поэтому выбрал себе такое имя. Тоже звезда, как и у тебя, из того самого созвездия.
Он.
Меня.
Уважает.
Вот и подтвердилась догадка. Не знаю, раздвоение личности это или что-то иное, но абсолютно точно ясно одно — под воздействием алкоголя, даже малой дозы, фамильяр менялся до неузнаваемости. А ещё он ничегошеньки не помнит, когда трезвеет.
— Ничего себе. Приятно-то как, — я отпил несколько глотков вина.
— Потому что я тебя уважаю!
— Да, ты только что говорил.
— А знаешь, почему я тебя уважаю?
— Интересно будет послушать.
— Это всё потому, что ты ничтожество.
Оп-па! Вот это поворот. Оказывается, не только от любви до ненависти один шаг. От уважения до ничтожества тоже.
— Ты же вообще ни о чём, Сириус. Полный ноль, — продолжил отрицательно хвалить меня Везен, объясняя причину возникшего уважения.
— Ну… спасибо, — я покосился на совуха, но тот был слишком занят подворовыванием моей порции мяса.
— Но ты не ссыкло! Хотя должен быть ссыклом. Но ты не он. И поэтому я тебя уважаю. А ты меня уважаешь?
О_о
О. Пьянка пошла по всем правилам. Видимо, скоро и драку подвезут.
— Конечно, уважаю, Везен! Ты же… ты же… ты ж вообще ничего и никого не боишься. Мне Боз рассказал про твой план. Ну тот, в котором ты жертвуешь собой, чтобы мы выносили вообще всех.
— (ик), — кивнул захмелевший по второму кругу совух.
— А-а-а-а… это да. Я придумал, — ворон решил принять величественную позу и на манер человека попытался упереться крыльями в бока. — Но только не получится.
Нет! Нет! Нет!
Ну как так-то? Всё же шло просто идеально. Пьяный фамильяр вообще душка и теперь мой лучший друг. Подумаешь, придётся рисковать жизнью в бою, полагаясь на нетрезвую птицу. Многие так делают.
Но почему же с планом камикадзе вдруг облом?! Почему он вдруг пошёл в отказ?
— Не получится? Блин, — вздыхаю как можно громче.
— Да, из-за дурацких ограничений не получится прям всех побеждать.
— Что за ограничения?
Везен только зря меня испугал. От своих слов он не отказывался и был готов умереть во имя нашей общей победы. Просто ему не понравилась моя формулировка о победе вообще над любым противником.
Потому что по ряду некоторых причин это действительно было невозможным.
Во-первых, огромную роль играл уровень интеллекта врага. Во-вторых, его габариты.
Например, наиболее неудобным противником для тактического суицида являлся не кто иной, как человек. Самый обычный человек.
— Смотри, давай для наглядности возьмём тебя и Боза, — феникс взялся разжёвывать все тонкости, придуманной им тактики. — Человек и монстр. В случае сравнения ваших размеров мы обращаем внимание на путь проникновения.
— Что?
— У тебя маленький рот, вот что. В пасть совуха я проскочу без труда. Выжду подходящий момент и вжух — готово. А в твой маленький ротик… даже не знаю, получится ли вообще. Но даже если мне это и удастся, то…
— То что?
— То человек, в отличие от монстра, не станет пережёвывать или глотать целиком попавшую к нему в рот живую птицу, а просто выплюнет её обратно. И пока я не погибну, ты не сможешь активировать цикл перерождения. Так что…
Что тут сказать. Всё более чем логично.
Жрать птицу живьём станет разве что изголодавшийся бомж. Но с такими персонажами я воевать не планировал. Так что людей придётся убивать по старинке: руками, ножами и револьверами. И в принципе так изначально и планировалось, поэтому этот момент меня совсем не огорчил.
— Но здоровых тварей мы, если что, убиваем. Так?
— Да, вообще без проблем.
— Не накаркай, пожалуйста. Лучше расскажи, какие ещё есть ограничения. Размеры монстров? Частота твоих смертей?
— Насчёт смертей, если призыв прошёл и я появился, то в запасе есть одно перерождение. Вот и всё. А по поводу размеров, как я уже и сказал, чем больше монстр тем проще будет попасть внутрь. Хотя если тварь будет слишком огромная, то пламя перерождения может её и не прикончить, а только ранить. И не факт, что ранение будет тяжёлым и повлияет на исход боя.
— Ну ты же можешь превратиться не в колибри, а в ворона, например. Чтобы шар огня был больше и прикончил тварюку.
— Извини, но нет, — виновато вздохнул Везен. — Во время призыва резервируется максимальный объём моей формы в вашем мире. Если умру вороном, то смогу переродиться опять им же или голубем, размеры этих птиц примерно одинаковы. Или если захочу, то стану колибри, воробьём… любым, кто меньше изначальной формы. Вариантов море, но только не в сторону большего объёма.
— Получается, я должен изначально призывать тебя, стараясь предугадать наиболее оптимальный размер.
— Да, всё так. Ещё один важный момент. Не всякие виды птиц умеют разговаривать. И без перерыва не получится провести несколько призывов подряд, чтобы сменить форму на более подходящую. Понимаешь к чему я?
Киваю.
Как и ожидалось, всё оказалось не так однозначно, как мне это преподнёс совух.
Мне придётся выбирать между призывом фамильяра для разведки. В этом случае это должна быть птица, умеющая в человеческую речь. Приспособленная к длительному нахождению в суровых условиях севера.
Или же призывать камикадзе. И делать это едва ли не за считаные мгновения до начала боя. Только когда буду точно понимать наиболее благоприятный размер и форму феникса, способную максимально эффективно противостоять возникшей угрозе.
А ещё нужно придумать, как в случае с призывом камикадзе, мне успеть его напоить. Потому что трезвый Везен… он даже не Везен, а безымянный фамильяр, который ведёт себя, как настоящий козёл. И далеко не факт, что трезвая птица согласится самоотверженно собой пожертвовать. О чём он, в принципе, совсем недавно прямо и заявил.
Но так-то одна идея у меня уже имеется.
Она максимально отвратная. Даже думать о подобном не особо приятно. Но вряд ли мне удастся придумать что-то более действенное.
Как напоить того, кто этого не хочет? Особенно если время прям очень-очень поджимает. Конечно же, необходимо сделать так, чтобы этот кто-то сам этого захотел. Не напиться, нет, а чтобы пожелал то, что совершенно неожиданно сделает его пьяным.
Если без лишних разглагольствований, то я планировал использовать для этих целей обожаемый фениксом деликатес — глаза. Может в вине замариную. А может заспиртую. Так по идее и храниться будут дольше.
Есть варианты. А значит, найдётся и подходящий.
Пока что всё складывалось весьма и весьма неплохо. Я вооружён и опасен: пара револьверов, один из которых использует источник скверны и послушный болванчик, готовый за меня умереть. Недурственное усиление в дополнение ко всем моим способностям.
— Пирр… — неожиданно в библиотеку без стука ворвалась раскрасневшаяся и запыхавшаяся старуха Гута.
Твою ж… только главы Рассветных демонов мне не хватало. Мы ведь так и не обсудили что и как. Я совершенно сейчас не готов к встрече с ним.
— Пирр… он… он… — видно бабка неслась сюда на пределе своих сил и потому у неё никак не получалось теперь отдышаться.
Глава 18
— Что? (ик), — Боз по эмоциональной инерции встрепенулся, увидев взволнованную страху, и даже оторвал зад от стула, но алкоголь в его организме быстренько отыграл всё назад, заставив совуха с тяжёлым вздохом усесться обратно. — Ух… рез-ско встал. Оч-чень. Даже гол-лова (ик) закружилась.
— О, бабка! — внезапно оживился Ве́зен. — Сириус, ты только глянь на неё. Такая старая. Я уже и забыл, что люди могут доживать до таких скукоженных состояний, — ворон прикрыл крылом клюв, словно отгораживаясь и прошептал, но, к моему стыду, слишком громко. — Отвратительная картина.
— Заткнись, — шиплю на него от злости. У меня и без этого пернатого паразита со старухой натянутые отношения. — Заткнись. Или придушу.
— Как скажешь. Молчу. Я умолкаю. Но знаешь что? Нет, нет, нет, — фамильяр ловко уклоняется, избегая всех моих попыток его схватить. — Я тебя уважаю, Сириус. Но надеюсь, что ты умрёшь раньше и не доживёшь до вот этого, — Везен в очередной раз бесцеремонно тычет в раскрасневшуюся от злости старую Гуту. — Это же правда ужасно. Ну ты только на неё посм…
Закончить фразу ворону не позволил совух.
Добрый монстр просто схватил со стола тарелку, до половины наполненную вином и накрыл нею разбушевавшуюся птицу. Благо тарелка оказалась достаточно глубокой, поэтому сработало. В библиотеке вмиг воцарилась тишина.