После окончания Первой Мировой тот британский офицер помог ему вернуться в Россию, на Дальний Восток, где к этому времени установилась власть адмирала Колчака. Там он познакомился с прабабкой Жени, вступил в Белую Армию и стал делать карьеру, потому что у него остались большие связи с англичанами и репутация очень смелого и находчивого военного.
— Ничего себе история! — присвистнул Виктор. — А эту Саару он так и не нашёл?
— Он многие годы наводил справки через деловых партнеров и выяснил, что она и дети выжили и осели в Египте, но он с ними так и не увиделся.
— Значит, у тебя есть родственники-негры, точнее метисы? — хмыкнул Виктор.
— Какие-то дальние наверняка есть. А что тут такого?
— Да просто история удивительная.
— Да, и поэтому я никому её не рассказывала в школе.
— Интересная биография у человека.
— Ну, это ещё далеко не вся — у прадеда родились ещё трое, в том числе моя бабушка по матери, и когда в середине двадцатых начали возникать нефтяные концессии с англичанами на Кавказе, он вошёл в этот бизнес, поскольку пользовался хорошей репутацией на Дальнем Востоке как купец и военный. Само собой, я думаю, что с английской разведкой он тоже вёл дела.
Виктора её слова не удивили — в то время это не было каким-то преступлением, поскольку союзники очень помогли белогвардейским армиям разгромить большевизм, и первые правительства, в том числе сам Колчак, были очень проанглийские и довольно от них зависимые. Только в тридцатых годах ситуация начала сильно меняться.
«Во сколько там Палыч зайдёт, в полседьмого? Может, вздремнуть часок?!» — он потянулся и глянул в смартфон — было без трех минут пять утра. — «Не, лучше совсем не спать, иначе голова будет чугунная».
— Ладно, и что дальше было с Иван Иванычем? — решил он всё-таки дослушать историю до конца.
— Ну, он участвовал в нефтяном бизнесе, — неуверенно ответила Женя.
— Каким образом, милая моя? Подробнее расскажи, раз ты начала.
— Я точно не знаю, в общих чертах.
— Ну давай, говори. Иван Иваныч этот твой — интересный мужик был.
— Ну да, — вздохнула Женька. — Историю двадцатых я знаю неплохо в целом, но далеко не всё.
— Женя, солнце, не томи уже — нам на охоту скоро, — засмеялся Виктор. — Налей вина.
— Мне лень вставать.
— А по жопе если дам? Бутылку просто принеси, там его мало.
— Ну ладно!
Алмазова так и сделала, они с горла допили вино. Она села на край кровати лицом к Виктору и продолжила рассказ про предка.
Где-то к тысяча девятьсот двадцать пятому году остро встал вопрос об отдаче союзникам процентов по военным займам, не говоря уже про тело этих займов. Финансовая ситуация в РКДР была сложной, потому правительство Колчака было вынуждено заключать договора на концессию с британскими нефтяными компаниями и предоставлять им права на разведку, добычу и эксплуатацию кавказских нефтяных месторождений. Схема заключалась в том, что компании «Shell», «Swire Group» и «Anglo-Persian Oil Company» получили на пятнадцатилетний срок права на разведку и добычу нефти сначала на Кавказе, а после истечения срока — по всей России ещё на десять лет. Прадед Жени в то время основал «Омско-Харбинский Торговый Банк» и получил предложение от англичан войти в наблюдательный совет одной из таких концессиональных фирм-подрядчиков, через которую работала «Anglo-Persian Oil Company», ставшая основным оператором на Кавказе. Конечно же он согласился.
По официальной задумке, вся подобная схема должна была стать источником капиталовложений в отрасль и привлекать современные на тот момент технологии нефтедобычи, однако со стороны профранцузской фракции, донских казачьих групп и прежних владельцев промыслов поднялась волна критики — мол, это станет продажей национальных интересов и дурно повлияет на экологию и здоровье населения. Оппозиция предлагала привлекать французские, бельгийские и даже немецкие фирмы.
В итоге через два года правительство Колчака подписало концессионный договор и с французами, но параллельно начало вводить стандартизацию в нефтяной отрасли, чтобы окончательно не потерять влияние на процессы.
Банк Смородинского стал одним из основных операторов для английских фирм на Кавказе. Именно Иван Иваныч подал идею президенту Колчаку и министру финансов Пепеляеву о том, что следует учредить государственное акционерное общество «Роснефтехим» и уже через него проводить инвестиции и вложения в сибирские нефтепромыслы, разведка и освоение которых только начиналась и шла с огромными трудностями из-за недофинансирования. Когда такое общество было создано правительственным постановлением, его банк получил подряд на обслуживание всех финансовых операций Министерства Нефтяной Промышленности и «Роснефтехима», таким образом став финансовым монополистом в нефтяной отрасли.
Началось освоение западносибирских месторождений, это требовало серьёзных финансовых вливаний, поэтому в двадцать девятом году были пересмотрены концессиональные условия для британских компаний в сторону большей либерализации: «Shell» и «Anglo-Persian Oil Company» получили право продавать нефть, добытую на территории концессии, другим компаниям и государствам, за это правительство РКДР решило взимать с них фиксированный налог и роялти в пользу госконцерна «Роснефтехим». Срок концессии на нефтяные месторождения в районе Баку был продлён до пятьдесят девятого года, «Anglo-Persian Oil Company» обязалась построить два нефтеперерабатывающих завода и соответствующую инфраструктуру на побережье Каспийского моря. Всё это должно было перейти в собственность «Роснефтехима» после окончания договора.
Однако деятельности профранцузской фракции в парламенте частично сорвала эти планы, что привело к острому политическому кризису и приходу к власти в тридцать втором году популиста генерала Дроздовского, который сразу же допустил в Сибирь французов, а на Дальний Восток — японцев и американцев, заключив с ними значительно менее выгодные договора, чем прежнее правительство с англичанами.
— Но прадед сохранил позиции банка и благодаря ему на Кавказе были построены те заводы и порты, — закончила рассказывать Женя.
— Да, тогда Дроздовские и донская фракция крепко стопорнули еле достигнутую финансовую стабильность, — покачал головой Виктор, припомнив прочитанное в учебниках и слышанное в семье. — Это из-за них адмирал бросил политику и уехал потом в экспедицию.
— Ага.
— А про банк я этот слышал, но не знал, что тот Смородинский — твой прадед. Вон оно как, оказывается, — Виктор был удивлён. — Это ж теперь он называется «Нефтехимбанк» и принадлежит государству сейчас?
— Ну да. Прадед в сороковые его продал государству и занялся под конец жизни сельским хозяйством, поскольку из нефтянки его и наш клан выдавили тогда.
— Да, сложное для нас было время, — согласился Виктор, припоминая, как Дроздовские и Марковы устроили тогда серию национализаций в стратегических отраслях, а по сути — передел собственности в свою пользу.
— Да, серьёзный у тебя прадед, Женька!
— Как и у тебя, — она засмеялась и приобняла его.
Виктор, поглаживая её, думал о том, что ему лень идти на какую-то там охоту и хочется спать.
— Жень, иди купаться, я тоже буду готовиться, нам через час выходить, — прошептал он минут через пятнадцать нежных обнимашек.
— Куда выходить?
— На охоту.
— Ой не, это без меня. Я буду спа-а-тки, — зевнула девушка. — А ты пойдешь?
— Ну да, интересно же. Хотя и лень, — он слегка потянулся. — Давай, зая, в душ, — он хлопнул её по попке.
Евгения лениво поднялась, одела свой халат, чмокнула его в щеку, забрала телефон и вышла из комнаты. Виктор тоже подумал, что надо бы принять душ. Ещё немного полежав, он накинул халат и пошёл вниз.
Глава 18
Душ Виктора взбодрил, хотя голова была довольно чугунная и хотелось спать.
Зеваяи потягиваясь, он зашёл на кухню, где встретил Сашку, который варил кофе в турке. Выглядел старший довольным.
— Так что, на охоту идём или спать? — поинтересовался Виктор и плюхнулся на стул.
— Конечно идём! Палыч сейчас принесёт нашу экипировку, а я уже всех разбудил, — бодро усмехнулся Сашка. — Почти все девки не хотят идти и выглядят, будто с ними кто-то что-то полночи делал.
— Да хрен с ними, пусть спят, — махнул рукой Виктор, не став углублять эту тему.
На кухню зашёл Игорь, а вернее сказать, заполз, держась за стенки. Он зевал, как бегемот.
— Доброе утро! — прохрипел он и пошёл к холодильнику, из которого извлёк бутыль минералки и начал взахлёб пить.
Виктор закутался в халат, и взяв чашку ароматного кофе, пошёл на улицу.
«Прохладно как, бодрящий холодок, воздух лесной, пахнет дымком, речкой и соснами!» — попивая кофе, он зевал.
Со стороны дальнего сруба, который был административным, показался Палыч с двумя егерями — они тащили здоровенные сумки с экипировкой, а ещё ружья.
Виктор, облокотившись на стену, как раз неспешно допил кофе, пока они подошли.
— Доброе утро, Виктор Антонович! Катера готовы к выходу! — поприветствовал его Палыч.
— Доброе, Палыч! Мы почти готовы, — ухмыльнулся парень. — Что за ружья?
— Вот, — директор базы показал рукой на егеря, который начал раскладывать ружья на большом столе около сосны, — «Рапид», «Вернье», «Зауэр», «Ижевец», «Дефурни». Если надо — есть и другие, принесу!
— Да не, нормально. Я возьму вон тот «Зауэр», как раз на кабана попробую, — с видом знатока заявил Виктор, хотя особым знатоком не являлся.
«Зауэр» представлял из себя одностволку с откидным стволом и сразу ему понравился своим изящно-строгим дизайном. Другие ружья отличались — были и горизонтальные двустволки, и магазинные одностволки с подвижным цевьём.
— Может, лучше «Ижевца»? Он двуствольный, если кабан вдруг попрёт, будёт второй выстрел, — поморщился Палыч.
— Мы ж с вами пойдём, не одни. Не в первый раз, — махнул рукой Виктор. — Остальные уже на кухне, — кивком показал он на дверь.