— А кукуруза обычная или обогащенная стихией земли? — вдруг кое-что вспомнив, спросил Виктор.
Идущие спереди остановились и повернулись к нему.
— Степан говорил, что обогащенной у них мало относительно всей площади посевов, — сказала Лада. — Семена очень дорогие.
— Просто непонятно, как она может влиять на животных, учитывая её увеличенную калорийность. Может, они её жрут и поэтому размножаются, как кролики?
— Не знаю. Вряд ли бы Ивановы садили её здесь, возле леса, — скептически ухмыльнулась Лада. — Но даже интересно, надо будет узнать.
Как вспомнил Виктор, обогащенная стихией земли кукуруза была очень ценной экспортной культурой и требовала больших затрат на выращивание, поскольку требовала значительно больше воды, но при этом была менее уязвимой к вредителям.
— Они б точно не стали садить её тут, возле леса, — покивал и Семён. — Это деньги на ветер.
Виктор продолжил молча идти, слушая их дальнейший разговор, и раздумывал о том, что в этом мире есть огромные перспективы для различного бизнеса по обогащению эндейсом различных материалов, которые могут стать совершенно незаменимыми при массовом внедрении.
Глава 20
Пару раз Виктор еле уворачивался от веток, которые норовили ударить в лицо. Ещё примерно через километр Сёма поскользнулся и чуть не поплыл вниз по склону.
— Эй, ты же вроде трезвый! — засмеялся Виктор.
— У меня японская выдержка, как у самураев, — ответствовал Сёма, поднявшись и отряхнувшись.
Поcле этой его реплики по ходу пути разговор сместился на Японию.
— А где твоя невеста Мисаки? — Сёма явно решил поддеть Виктора.
— Где-то в Москве, виделись недавно.
— Да ладно. И чего, ты на ней женишься?
— Не знаю, дружище. Она мне уже не невеста.
— Семён, ты слишком любопытен, — заявила Лада.
— Имею право — мне же интересно! — ответил он ей.
— Свадьбы не будет! — усмехнулся Виктор. — Не хочу в Японию уезжать.
— Почему? — удивился Семён и повернул голову.
— Из того, что я знаю про Японию — у них там всё гораздо жестче, чем у нас, и нет такой вольницы для аристократов.
— Не совсем так, но да, — сказала Лада.
— И в чём конкретно это заключается? — полюбопытствовал Сёма.
— Тебе прям всё рассказать? Ты в Японию надумал? — усмехнулась она.
— Всё равно идти ещё далеко, расскажи, — попросил русоволосый.
— Ладно, раз ты прогуливал уроки в школе и абы как учишься в академии, то слушай... — залилась смехом Лада.
Виктор шёл сзади и слушал молча, хотя ему вообще хотелось тишины.
Из рассказа Лады, щедро сдобренного шуточками в отношении недостаточной образованности Семёна, следовало, что в Японии после трех десятилетий анархии, вызванных адаптацией общества к магии и органично переросших в жестокие кланово-корпоративные войны середины восьмидесятых годов прошлого века, была создана так называемая полиция магоконтроля — элитное подразделение для поддержания порядка и баланса среди кланов магической аристократии.
«Что-то такое говорила Образцова, когда наехала на нас со Стеллой в „Неаполе“! Точно, вот это оно и есть!» — припомнил Виктор. — «В Японии общество гораздо более клановое, чем у нас. И довольно жесткая иерархия, а не как у нас — относительная вольница и почти демократия».
Полиция магоконтроля обладала такими же серьезными полномочиями в отношении магов-аристократов, как и любая полиция в других странах в отношении обычных граждан. Ведущие кланы новой аристократии, выросшие из прежних дзайбацу после обретения магии в конце сороковых годов и состоящие из магов с различного рода способностями, были вынуждены признать и очертить полномочия новой структуры под жестким давлением правившего тогда Лучезарного Тэнно, он же император Хирохито. Комплектование стало проводиться по утвержденной императорским указом системе — из младших членов кланов, имеющих определённый уровень магического коэффициента. В итоге, по словам Лады, которые весьма удивили Виктора, семьи старались сплавить в эту структуру наименее для себя ценных членов рода. Межклановая преступность и ощутимые жертвы среди высокоодаренных магов уже в восьмидесятых относительно быстро пошли на спад, и через десятилетие магополиция стала просто элитной частью прежней имперской полиции. В начале нового тысячелетия она сыграла ключевую роль в парламентском путче против религиозно-авторитарной власти императора, в решающий момент выступив на стороне нескольких ведущих финансово-промышленных кланов, которые тайно опирались на американскую поддержку.
«Будь у нас такая структура, я бы точно в неё попал в качестве наказания!» — со всей определённостью понял вдруг Виктор.
— Кузина, а чего же у нас нет такой организации? — поинтересовался он.
— Ты представляешь, что начнется? Вместо всех этих ритуалов родовых неудачников будут сплавлять туда, в итоге в трех наших столицах появится ещё один силовой клан, который будет тянуть одеяло на себя. Никто на такое не пойдёт!
— Я не согласен с тобой, Лада! — заявил Семён. — Я бы пошёл добровольно, если бы были гарантии независимости со стороны наших главных кланов.
— В наших реалиях это невозможно обеспечить, вы же понимаете, да? — хмыкнула Лада.
— Никто толком не пытался. Конечно, у нас всё насквозь клановое, но если попробовать создать такой отряд в милиции, может получиться что-то дельное, — поддержал приятеля Виктор.
— Нет, мальчики — теперь я вижу, что историю вы изучали очень плохо! — с уверенностью в голосе произнесла блондинка.
Виктор чуть ускорился и приблизился к ним.
— Это почему? — спросил он.
— А ты вообще в курсе, какую роль играет это подразделение в нынешней Японии? — повернула кузина к нему голову.
— Держит за глотку аристократов и не даёт им беспредельничать, — засмеялся Семён.
— Это официальная версия, а на самом деле всё далеко не так, — промолвила Лада. — Кстати, ты первый бы попал под раздачу, Сёмушка — с твоими-то выходками.
— Ты нас заинтриговала, кузина, — Виктор хотел коснуться её попки, но в последний момент передумал.
— Видити ли, императорская династия потеряла реальную власть в начале нулевых. Они очень долго бодались с клановой аристократией, но именно вмешательство этого элитного отряда полици привело к успеху фактически путча, возглавляемого лидерами парламента. Можно сказать, произошла буржуазная революция, как у нас в феврале девятьсот семнадцатого.
— А, точно — Демократическая революция, я в учебнике читал! — вспомнил Семён в видом знатока.
— Это громко сказано, но по факту реальная власть перешла в руки к лидерам наиболее влиятельных олигархических семей, которые по совместительству являются лидерами парламента и членами правительства.
— Что-то это мне напоминает, — усмехнулся Виктор.
— А как ты хотел? Демократия не только у нас такая, а практически во всём мире, — ответила Лада.
— Ну да. Демократия — она как человеческое тело, совсем несовершенно, — глубокомысленно заявил Семён.
— Так ты ещё и философ, надо же, — иронично протянула Лада и повернув голову, подмигнула Виктору.
— Конечно, всегда увлекался и продолжаю, — охотно подтвердил Сёма.
— Ну так растолкуй нам свой глубокий тезис, — с легким ехидством произнесла блондинка.
— Давайте спустимся и растолкую тогда.
Они подошли к небольшому овражку с довольно крутым спуском. Было видно, что кто-то вполне себе навернулся, о чём свидетельствовал глубокий след посреди зарослей молодого папоротника. Семён, как истинный джентльмен, предложил руку Ладе.
«Его шансы растут, теперь Лада точно замолвит за него словечко перед Лерой», — усмехнулся про себя Виктор.
Спускаясь следом за ними, он зацепился за какую-то корягу и сам чуть не упал им на спины.
— Надо было овраг этот обойти!
— Тогда мы след потом бы не нашли, кузен.
Метров через сто им пришлось подниматься.
— Далеко ещё до болот? — поинтересовался Виктор.
— Не знаю. Километра два или больше, думаю, — ответила Лада.
Поднявшись, остановились попить воды. Виктор достал припасенные бутерброды. Лада не захотела, один он отдал Семёну.
— Ну так что, философ?! — посмотрела блондинка на него, когда тронулись дальше.
— Ты про демократию? — уже менее уверенно промолвил Семён, доев бутерброд.
— Да. Жду раскрытия твоей мощной мысли, — усмехнулась блондинка.
— Ну ладно, всё равно дичь нам не попадается, поэтому можно и поболтать, — слегка приободрился Сёма. — Только я начну с самых основ того, что мы проходили ещё в школе.
— Ну валяй, раз тебе так легче!
Виктору было хорошо заметно, что кузина еле сдерживается от смеха.
— Короче, я считаю и это доказывает вся история, что демократия — очень плохой вариант государственного устройства, — заявил с пафосом Сёма. — Если мы вспомним Афины, — при этих словах Лада хохотнула, — то уже тогда было ясно, что народ при демократиии способен творить только полную херню.
— Да ты что! — кузина обернулась и подмигнула Виктору.
«Она в отличном настроении, Сёма её реально забавляет. Лучше бы ему умолкнуть», — лениво подумал Виктор.
— Да, именно так. Я очень хорошо помню, как во время Пелопонесской войны...
— Ох какие ты слова знаешь! — не удержалась Лада и перебила его.
— А то! Можно не перебивать? — напыщенно промолвил Сёма.
— Ладно, — взмахнула ладонью блондинка.
— Так вот, та война длилась лет тридцать, если я не ошибаюсь, и в Афинах была демократия. Благодаря этому народ, он же афинский демос — носитель власти, приговорил к смерти нескольких начальников флота из-за того, что они понесли потери в боях и потеряли корабли из-за шторма. Эти полководцы и флотоводцы победили врагов, но не смогли оправдаться перед толпой.
— Помню, было дело, — подтвердила Лада. — И что? Ты не путай античную демократию с современной.
— Демократия одинаковая всегда, тогда она была в чистом виде и уже тогда было понятно, что народ не может и не способен понимать правду, особенно неприятную для себя.