орф и кто-то еще, о ком говорил слизевик. Габриэль рассмотрел и ганимедянина, тот укрылся возле разбитого корабля. В свете сигнальной ракеты зрелище открывалось жуткое. Бэйнс подавил невольный вздох.
– Это военный корабль терран? – спросила Аннет.
– Нет, – ответил Риттерсдорф. – Видишь кролика на боку?
– Кролика? [11] – Зрачки ее глаз расширились. – Это раса разумных кроликов? Они существуют?
«Нет, – мысленно обратился к Габриэлю слизевик. – Это – Банни Хентман, – с видимым сожалением произнес инопланетянин, – он ищет тебя, Чак. Как ты с долей пессимизма предположил, с его стороны было легко догадаться, что ты прилетел сюда, на Альфу III М2. Хентман покинул Браге-Сити вскоре после того, как ты стартовал с Терры. Я только что прочел это в его мыслях. Конечно, будучи спорой, я не догадывался о его действиях».
«Ничего не понимаю, – подумал Габриэль. – Кто такой этот Банни Хентман? Кроличий Бог? И зачем ему понадобился Риттерсдорф?» На самом деле, Бэйнс даже не был уверен, кто такой этот Риттерсдорф. Муж Мэри? Брат?
В голове у него образовалась каша. Все, чего он хотел, – это вернуться в Адольфвилль, туда, где его клан разработал надежную систему безопасности, как раз на такой отвратительный случай, как этот.
«Мы обречены, – решил Бэйнс, – все против нас! Маны, доктор Риттерсдорф, огромный корабль с тотемным кроликом на боку, готовые в любой момент напасть терране… Какие у нас шансы?» Внутри него росла и ширилась горечь поражения.
«Так тому и быть», – подумал он.
Он наклонился к Аннет, пытавшейся стряхнуть с рук антитермическую пену, и сказал:
– Прощай.
– Ты куда, Габи? – Она посмотрела на него большими темными глазами.
– Да какая теперь разница? – обреченно отозвался он.
В свете сигнальной ракеты все выглядело именно так: они находились под прицелом этой психопатки Мэри Риттерсдорф. Она уже пристрелила мана, шансов выжить у них не было. Габи неуверенно поднялся на ноги, отряхиваясь, как мокрая собака.
– Я ухожу, – ответил он Аннет.
Щемящая грусть нахлынула на него. Но не от приближения собственной смерти, а от того, что может погибнуть она.
– Я бы хотел что-нибудь сделать. Но эта женщина безумна, и мне это известно, как никому.
– Ну… – протянула Аннет. – Значит, ничего хорошего не вышло. Твой план провалился.
Она украдкой взглянула на Риттерсдорфа.
– Ты сказала «ну?» – Габриэль рассмеялся. – Это было и впрямь удивительно. Постараюсь как-нибудь все тебе описать.
Он наклонился и поцеловал ее. Лицо Аннет, скользкое и влажное от пены, на мгновение прижалось к его лицу, а потом он выпрямился и пошел прочь. В свете догорающей сигнальной ракеты он видел все. Он ждал, что его коснется лазерный луч и наконец все закончится. Свет был так ярок, что пришлось зажмурить глаза. Щурясь, шаг за шагом он двигался вперед, не зная точного направления. Почему она не стреляет? Он знал, что она придет, и хотел, чтобы все произошло как можно скорее. Смерть от руки этой женщины – хороший конец для пара, ироничный и заслуженный.
Кто-то преградил ему путь. Габриэль открыл глаза. Перед ним стояли три знакомые фигуры: Сара Апостолес, Омар Даймонд и Игнат Ледебур, три величайших провидца на Луне, или, иначе говоря, три величайших психа. Вот только их и не хватало! Левитировали они, или телепортировались, или что они там делают, в любом случае они попали сюда с помощью своей неомагии. Увидев их, Бэйнс почувствовал лишь раздражение. Ситуация и так была весьма непростой.
– Зло противостоит злу, – назидательно произнес Игнат Ледебур. – Но от этого зла наши друзья должны быть спасены. Верь в нас, Габриэль. Мы позаботимся о том, чтобы вас доставили в безопасное место. – Он протянул руку Бэйнсу и улыбнулся. Лицо геба в этот момент было необыкновенно одухотворенным.
– Мне помощь не нужна, – ответил Бэйнс. – Аннет. Помогите ей.
Ему показалось, что в этот миг он перестал быть паром. Тяжесть этой ноши исчезла. Он не хотел защищать себя от всякого зла. Впервые в жизни он хотел защитить кого-то другого.
– Они и ее спасут, – заверила его Сара Апостолес.
Над их головами все еще ревели двигатели. Огромный корабль с надписью «Банни» на борту заходил на посадку.
– Вы слышали, что сказал слизевик? На корабле этот Банни Хентман, один из самых разыскиваемых преступников в списке ЦРУ, – обратился Мэйджбум к стоящей перед ним Мэри. Он потер горло, нервно откашлялся и включил передатчик. Необходимо было немедленно связаться с представителем ЦРУ, находящимся на ближайшем корабле.
– А еще слизевик заявил, – отозвалась Мэри, – что ты не человек, а симулякр.
– Человек, не человек, какая теперь разница? – отмахнулся Мэйджбум и переключился на другой разговор, не обращая больше на Мэри никакого внимания. Он докладывал своему начальству, что неподалеку наконец-то объявился Банни Хентман.
«Вся сводка, – подумала доктор Риттерсдорф, – основывается на словах ганимедского слизевика».
Доверчивость ЦРУ в таких вопросах была за гранью понимания. Вне всякого сомнения, Хентман прилетел на корабле с изображенным на корпусе кроликом – небезызвестным символом одноименного шоу.
Мэри вспомнилась их первая встреча. Она обратилась в компанию Хентмана, надеясь получить для Чака работу сценариста. Банни ловко сделал ей встречное предложение, которого она никогда не забудет. «Побочная сделка» – так они эвфемистически выразились. «Похотливые скунсы», – подумала она, наблюдая, как корабль снижается, словно падает огромный перезрелый футбольный мяч.
– Мне отдали приказ, – вдруг обратился к ней Мэйджбум, – арестовать мистера Хентмана.
Изумленная Мэри молча наблюдала, как агент сорвался с места и короткими перебежками двинулся к только что севшему кораблю.
«Стоит ли его отпускать? – подумала Мэри. – Да пусть идет. Почему бы и нет?»
Она опустила бластер. Доктор не имела ничего против Мэйджбума, будь он человеком или всего лишь имитацией. Так или иначе, толку от него не было, как и от всех сотрудников ЦРУ, которых она встречала за годы жизни с Чаком. Чак! Мэри тут же переключила свое внимание на бывшего мужа, жавшегося в эту минуту к Аннет Голдинг.
«Ты забрался так далеко, дорогой. И все ради того, чтобы поквитаться со мной. Стоила ли игра свеч? Хотя ты, я смотрю, нашел тут подружку. Интересно, понравится ли тебе полиморфная шизофреничка?»
Подняв бластер, она нажала на курок.
Резкий белый свет вдруг погас. Вновь воцарилась темнота. Несколько секунд Мэри не могла понять, что произошло, но потом осознала, что экипаж корабля сбил ракетницу. Совершив посадку, они более не нуждались в освещении и предпочитали темноту, словно боящееся света насекомое, что прячется за книжным шкафом.
Мэри не видела, задел ли ее выстрел Чака.
«Черт побери!» – подумала она. На нее накатил страх, ведь это она оказалась в опасности. Чак решил поиграть в убийцу, и Мэри прекрасно и здраво оценивала сей факт. Его присутствие здесь подтверждало ее профессиональную зоркость. Теперь она задумалась о том, что именно Чак мог быть оператором Мэйджбума во время их перелета с Терры на Альфу III М2. Да и в первые дни тоже. Почему тогда он не прикончил ее сразу, зачем было ждать? Но сейчас-то все изменилось, поскольку симулякром управляют с Терры. Такова политика ЦРУ, Чак много раз рассказывал ей об этом.
«Нужно уносить ноги, – сказала себе Мэри, – пока он до меня не добрался. Но куда мне идти? Проход к нашим военным кораблям перекрыт, эти шизоиды на пару с маньяками понатыкали везде свои защитные экраны. Терране все еще пытаются найти лазейку, но, возможно, потому-то и прервалась связь с военными». Да и Мэйджбум исчез. Мэри больше не могла связаться с кораблями через него.
«Как я хочу домой, – вздохнула она. – Вся эта затея, весь проект оказались ужасными. Безумие какое-то! Мы с Чаком пытаемся прикончить друг друга. Откуда взялся этот сумасшедший порыв? Да мы оба рехнулись! Я думала, между нами все кончено. Разве развод все не решил? Мне нельзя было отправлять туда Альфсона. Он сделал те фото и… Вероятно, поэтому Чак решился на убийство».
Однако было уже слишком поздно: она не только получила фотографии, но и использовала их в суде. Они стали достоянием общественности. Любой, у кого было хоть немного болезненного любопытства, мог поискать запись суда, оживить фотографии и насладиться захватывающим зрелищем, как Чак и Триест занимаются любовью. In hoc signo vinces [12], мой милый.
«Чак, – подумала она, – я бы хотела сдаться, выбраться отсюда если не ради тебя, то ради себя. Разве мы не можем остаться друзьями?»
Надежда была напрасной.
На горизонте появилось нечто странное, оно извивалось и меняло очертания. Мэри содрогнулась. Размер существа впечатлял. Оно было столь огромно, что не могло быть творением рук человеческих. Сюда пришло нечто фантастическое, но реальное и осязаемое. Звезды потускнели, а некоторые и вовсе погасли. Явившееся существо начало светиться.
Очертаниями оно напоминало огромную ящерицу. Мэри сразу поняла, что видит шизофреническую галлюциногенную проекцию – часть первичного мира, родившегося в сознании эмоционально-неустойчивого психопата. Очевидно, увиденное ею встречается тут, на Альфе III М2. Но почему его видит она?
Мог ли шизофреник или, возможно, несколько из них, действующих согласованно, координировать свое психотическое восприятие с псионическим талантом?
«Странно», – нервно подумала Мэри, надеясь, что ее теория не оправдается. Ведь окажись это правдой, подобная комбинация стала бы для нее смертельной. Насколько далеко простерлись их душевные отклонения, пока они были предоставлены сами себе? Целую четверть века, опьяненные свободой, они жили в своем иллюзорном мире, без малейшего контроля и уж тем более без коррекции извне.
Мэри вспомнила гебефреника из Гандитауна, Игната Ледебура. Его, вероятно, справедливо называли святым. При встрече она, несмотря на грязь и нищету кругом, почувствовала в нем поток пугающих, хаотично мечущихся сверхъестественных способностей. Своим нетипичным безумием геб очаровал ее.