нирует сам по себе. Его автономные поведенческие схемы обретают приоритет над удаленно поступающими командами. В любом случае попробовать стоит. В суде я буду утверждать, что сим действовал сам по себе, и смогу предоставить бесчисленные технические документы, доказывающие, что симулякры часто вытворяют подобное. История операций, проводимых ЦРУ, полна похожих промахов, особенно в критические моменты.
Суд вряд ли сможет доказать, что это я отдал команду симу».
Чак открыл дверь кабинета Нэта Уайлдера и, все еще погруженный в свои мысли, прошел в комнату.
Может, его план и хорош, а может, и нет. Конечно, его плюсы стоило бы обсудить хотя бы по моральным соображениям, если не по чисто практическим.
Но в любом случае замысел такого рода, возникнув, чаще всего никуда не исчезает. Подобно навязчивой идее, он проник в сознание Чака и, оставшись там, стал ждать своего часа.
Задуманное даже теоретически нельзя было назвать «идеальным преступлением». Чак сразу бы стал главным подозреваемым. Окружной прокурор или прокурор штата – кто бы ни занимался такими делами – легко поймет истинную картину. Репортеры гомеопейп пришли бы к такому же умозаключению, ведь в их среде работают самые проницательные умы в США. Но подозревать и доказать свои подозрения – абсолютно разные вещи.
В какой-то степени Чак мог спрятаться за сверхсекретной завесой, постоянно покрывавшей деятельность ЦРУ.
Между Террой и системой Альфа пролегло огромное расстояние, более трех световых лет. Безусловно, при обычных обстоятельствах это слишком большая отдаленность для совершения преступления, караемого смертной казнью. В любом случае разумно предположить, что отклонения электромагнитного сигнала при входе в гиперпространство и выходе из него существуют постоянно. Любой мало-мальски неплохой адвокат мог бы выиграть это чертовски привлекательное дело, опираясь лишь на один вышеизложенный факт.
И таким адвокатом был Нэт Уайлдер.
Вечером, поужинав в ресторане «Голубая лисица», Чак позвонил Джеку Элвуду.
– Я бы хотел увидеть этого… как вы его называете… Дэна Мэджбума, – нерешительно начал Чак.
На маленьком видеоэкране появилось лицо его босса и расплылось в довольной улыбке.
– Я тебя понял, Чак, – кивнул он. – Возвращайся в ту квартирку, где остановился. Я попрошу Дэна заскочить к тебе. Он тут, у меня дома, моет посуду. Что заставило тебя передумать?
– Ничего, – ответил Чак и отключил связь.
Он вернулся в свою захудалую квартирку. Ночью, при старом мерцающем освещении, она смотрелась совсем уныло. Чак присел на диван и стал ждать Дэна. Вскоре он услышал в коридоре мужской голос, назвавший его имя. И тут же внутри прозвучал голос слизевика с Ганимеда:
«Мистер Риттерсдорф, вас ищет некий господин. Поговорите с ним, пожалуйста».
Чак шагнул к двери, открыл ее и вышел в коридор.
Его поджидал одетый в старомодный костюм мужчина средних лет, невысокий, с выступающим брюшком.
– Вы мистер Риттерсдорф? – уточнил он хмуро. – Боже, что тут за помойка! И соседи у вас странные, ни одного терранина. Что вы здесь забыли? – Он вытер вспотевшее красное лицо носовым платком. – Меня зовут Банни Хентман, – представился он запоздало. – Вы пишите сценарии, верно? Или я, может, что перепутал?
– Я пишу речи симулякрам, – ответил Чак, понимая, что визитом нежданного гостя он обязан Мэри. Это она постаралась, желая убедиться, что он зарабатывает достаточно, чтобы содержать ее при разводе.
– Вы, что же, не узнали меня? – поинтересовался Хентман. – Я известный комик. Или вы телевизор не смотрите?
Он раздраженно пыхнул сигарой.
– Итак, я здесь, – добавил Хентман многозначительно. – Вы хотели поработать на меня или нет? Послушайте, Риттерсдорф, я не привык ходить и выпрашивать милостыню. Но должен признать, ваши тексты хороши. Это же ваша квартира? Нам обязательно стоять в коридоре?
Хентман бесцеремонно прошел в комнату. Быстро сообразив, что так просто от дерзкого гостя не отделаться, Чак последовал за ним. На самом деле, присутствие Хентмана ничем не мешало. Наоборот, оно послужило бы хорошей проверкой эффективности Дэна Мейджбума.
– Поймите, – обратился к Хентману Чак, – я к этой работе не стремлюсь.
– Конечно-конечно, – закивал тот. – Я знаю, вы патриот, работаете на ЦРУ. Послушайте-ка меня, – продолжил он, ткнув в Чака пальцем, – я могу заплатить вам в три раза больше, чем они. И у вас будет гораздо больше творческой свободы. Хотя, конечно, последнее слово за мной относительно того, что написано и как…
Хентман с отвращением оглядел комнату.
– Уныло тут. Напоминает мое детство в Бронксе. Беднота, вот что я хочу сказать. Что произошло, заставив вас здесь поселиться? Жена все забрала при разводе? – В умных глазах Хентмана блеснуло сострадание. – Дело дрянь, я знаю. Сам трижды был в подобной ситуации, три раза меня обманывали, и каждый раз мне это чертовски дорого обходилось. Закон на стороне женщин. Ваша жена, она милая, но… – Он махнул рукой. – Не знаю… как по мне, она холодна. Понимаете, о чем я? И хитра отчасти. Я вам не завидую. С такой женщиной вы должны быть уверены, что при новых серьезных отношениях у вас не возникнет юридических проблем. Убедитесь, что все законно, интрижка, и не более.
Он внимательно посмотрел на Чака:
– Вы из тех, кто женится, я вижу. Играете по-честному. Такая женщина может задавить вас, растоптать обеими ногами. И вы станете плоским, как задница червя.
В дверь постучали. В голове Чака вновь зазвучали слова слизевика:
«Второй посетитель, мистер Риттерсдорф. Этот помоложе».
– Прошу меня извинить, – сказал Хентману Чак. Он подошел к двери и открыл ее.
– Кто это с вами мысленно общается? – сердито пробормотал Хентман у него за спиной.
В коридоре стоял симпатичный молодой человек с энергичным лицом, весьма хорошо одетый в самый модный костюм от братьев Хардинг.
– Мистер Риттерсдорф? – обратился он к Чаку. – Меня зовут Дэниэл Мейджбум. Мистер Элвуд попросил меня зайти.
«Отличная работа, – подумал Чак. – Сам бы никогда не догадался, кто перед ним».
Осознав это, он пришел в восторг.
– Да-да, проходите, – сказал Чак, пропуская симулякра в комнату. – Мистер Мейджбум, знакомьтесь, это знаменитый комик Банни Хентман, помните, да? Бум-бум, и Хентман выбегает в костюме большого косоглазого кролика с хлопающими ушами.
– Какая честь, – отреагировал Мейджбум. Оценивая друг друга, они обменялись крепкими рукопожатиями. – Я много раз смотрел ваши выступления и каждый раз от души смеялся.
– Да-да, – пробормотал Хентман, бросив на Чака суровый взгляд.
– Дэн у нас новичок. Мы только познакомились, – сказал Чак. – И с этого момента будем работать вместе.
– Нет, – с резкой уверенностью перебил его Хентман, – вы будете работать на меня. Разве не понятно? У меня с собой контракт, над ним потрудились мои юристы.
Сдвинув брови, он принялся шарить в кармане пальто.
– Я не вовремя? – осторожно спросил Мэйджбум, делая шаг назад. – Я могу зайти попозже, мистер Риттерсдорф… Чак. Если можно, я буду вас так называть.
Хентман пристально посмотрел на Чака. Затем, пожав плечами, стал разворачивать контракт.
– Посмотрите, посмотрите, сколько вам заплатят. – Хентман ткнул Чака сигарой. – ЦРУ в состоянии столько предложить? Смешить Америку – это патриотично, укрепляет моральный дух и побеждает коммунизм. Это даже патриотичнее того, что вы делаете. Эти ваши симулякры такие холодные. У меня от них мурашки по коже.
– Согласен, – сказал Дэн Мэйджбум. – Но, мистер Хентман, тут есть и другая сторона. Если я могу занять минутку вашего времени, то поясню. Мистер Риттерсдорф, Чак, выполняет работу, которую никто другой выполнить не может. Программирование речи симулякров – это искусство. Без опытного программиста они всего лишь пустые оболочки, и любой, даже ребенок, способен отличить их от живых людей. Но толково запрограммированный… – Он улыбнулся. – Вы никогда не видели ни одного из симулякров Чака в действии. Это невероятно! Но мистер Петри тоже неплохо справляется со своей работой, в каком-то смысле даже лучше!
Очевидно, именно Петри запрограммировал Дэна и сам же им управлял. Чак не смог сдержать усмешки.
– Может, мне стоит нанять этого вашего Петри? – мрачно спросил Банни Хентман. – Если, как вы говорите, он настолько хорош.
– Для того, что вам нужно, – ответил Мейджбум, – мистер Петри, возможно, подошел бы лучше. В текстах Чака есть стиль, который вам нравится, но проблема заключается в том, что он непостоянен. Сомневаюсь, что Чак сможет удержать необходимую вам планку. Однако пусть частично…
– Замолчите уже! – оборвал его Хентман. – Я не люблю обсуждать бизнес втроем! Риттерсдорф, мы можем пойти куда-нибудь еще?
Дэниел явно раздражал Хентмана. Казалось, комик почувствовал неладное.
В сознании Чака вновь зазвучал голос слизевика:
«Та милая девушка, мистер Риттерсдорф, которой, как вы заметили, стоит увеличить соски, входит в дом. Она ищет вас, и я уже сказал ей подниматься».
Банни Хентман, тоже, вероятно, уловивший мысли слизевика, в отчаянии застонал:
– Неужели нет возможности спокойно поговорить? Кто там на этот раз?
Он повернулся к двери.
– Мисс Триест нам не помешает, – уверил Дэн.
Чак взглянул на симулякра, удивленный способностью Дэна высказать свое мнение о Джоан. Было ясно, что это не заложенная модель поведения. Это дело рук Петри, руководившего симулякром из здания ЦРУ в Сан-Франциско.
Дверь открылась. На пороге стояла Джоан Триест, одетая в серый свитер и дирндль [2], без чулок, но на высоких каблуках.
– Я не помешала, Чак? Мистер Хентман, – Джоан густо покраснела. – Я сотни раз смотрела ваши шоу, вы лучший современный комик. Вы, как Сид Сизар [3], как все великие комики!
Ее глаза заблестели, она шагнула к Банни Хентману и встала рядом, близко, но так, чтобы не коснуться его ненароком.