— Мы знаем, что всю ночь ты работал, а это было бы невозможно, не имей ты доступа к запрещенным стимуляторам. Значит, у тебя есть связь с чужаками, которые их поставляют, а в таком случае… — Он посмотрел на Чака. — Ты временно отстранен от работы. Этого требуют соображения безопасности.
— Но ведь, чтобы работать в две смены… — начал было Чак.
— Ни один работник ЦРУ, достаточно глупый, чтобы принимать наркотики внетерранского производства, не способен выполнять свои обязанности здесь, — оборвал его Лондон. — Отныне Мэйджбум будет управляться группой, состоящей из Пита Петри и парня, которого ты не знаешь — Тома Шнейдера. — Лицо Лондона расплылось в неестественной улыбке. — Но у тебя останется твоя вторая работа… А может, и нет?
— Что значит «может, и нет?» — Разумеется, он будет работать на Хентмана, они же подписали контракт.
— Если версия ЦРУ верна, ты не будешь нужен Хентману, когда он узнает, что тебе запретили работать с Мэйджбумом, — сказал Лондон. — Думаю, что в течение примерно двенадцати часов… — Он взглянул на часы. — Скажем, к девяти вечера ты узнаешь, что вообще нигде не работаешь. Думаю, тогда ты охотнее пойдешь на сотрудничество с нами, и обрадуешься возвращению к прежнему состоянию. Точка. Кстати, откуда ты получил эти наркотики?
— Я отрицаю, что принимал какие-либо наркотики, — ответил Чак, но даже для него самого это прозвучало неубедительно. Лондон держал его в руках, и оба они знали это.
— Почему бы тебе просто не пойти нам навстречу? — спросил Лондон. — Брось работу у Хентмана, скажи, кто дал тебе наркотики, и через полчаса получишь Мэйджбума. Могу обещать это со всей ответственностью. Почему ты…
— Деньги, — ответил Чак. — Мне нужны деньги из обоих источников.
«А еще меня шантажируют, — мысленно добавил он. — Лори Раннинг Клэм». Но вслух он этого сказать не мог, во всяком случае, не Лондону.
— Хорошо. Можешь идти. Свяжись с нами, когда расплюешься с Хентманом. Может, тебе придется выполнить только это условие, чтобы вернуться к нам на работу. — Он открыл Чаку дверь.
Ошеломленный Риттерсдорф оказался на широкой парадной лестнице. Это казалось невероятным и все-таки произошло. Он потерял свою многолетнюю работу из-за сущего пустяка. Теперь ему не дотянуться до Мэри. К черту деньги: того, что он получал от Хентмана, было более чем достаточно. Но без Мэйджбума он не мог реализовать свой который и так уже откладывал слишком долго. Сейчас, когда жизнь его утратила конкретную цель, он чувствовал в душе огромную пустоту.
Он вновь начал подниматься по лестнице ко входу в здание ЦРУ. Словно ниоткуда возник охранник в мундире и преградил ему путь.
— Мистер Риттерсдорф, мне очень жаль, но я получил приказ не пускать вас.
— Я хотел бы увидеться с мистером Лондоном, — сказал Чак.
Охранник по рации поговорил с начальством.
— Хорошо, мистер Риттерсдорф, вы можете войти. — Он отодвинулся и дверь автоматически открылась перед Чаком. Минутой позже он снова стоял перед Лондоном в его большом кабинете.
— Ну что, решил? — спросил начальник.
— У меня к вам вопрос. Если Хентман меня не уволит, не будет ли это доказательством, что ваши подозрения относительно меня ошибочны?
Он ждал, а Лондон посматривал на него исподлобья и молчал.
— Если Хентман меня не уволит, — продолжал Чак, — я собираюсь подать апелляцию об изменении вашего решения в части отстранения меня от работы. Я предстану перед Комиссией Государственной Администрации и докажу, что…
— Ты отстранен от работы, — спокойно произнес Лондон, — из-за того, что принимал нелегальные наркотики. Честно говоря, мы уже обыскали твою квартиру и нашли их. Это Джи-би сорок, верно? Конечно, принимая Джи-би сорок можно работать двадцать четыре часа в сутки. Поздравляю. Но сейчас, когда ты потерял место в ЦРУ, они тебе уже не нужны. — Он отвернулся, сел за стол и начал просматривать какие-то документы. Встреча была закончена.
— Вы увидите, что ошибались, — сказал Чак, — если Хентман меня не вышвырнет. Тогда вам придется снова вернуться к этому вопросу. Прощайте.
Чак вышел из кабинета, с грохотом закрыв за собой дверь. «Бог знает, надолго ли», — мысленно добавил он. Снаружи он опять нерешительно остановился, люди, проходящие мимо, толкали его. «Что теперь?» — спросил он себя. Жизнь рухнула второй раз за один месяц. Сначала разрыв с Мэри, а теперь вот это. «Слишком много», — сказал он себе, гадая, осталось ли, у него еще что-нибудь.
Впрочем, осталась еще работа у Хентмана. И только она.
Такси-автомат отвезло его домой, и Чак вновь уселся за машинку. «Сейчас, — сказал он себе, — нужно заняться диалогом для мисс Вивер». Он забыл обо всем, ограничив свой мир до размеров пишущей машинки и листа бумаги. «Ты получишь чертовски хорошую роль, — мелькнула у него мысль, — и, может быть, дашь мне что-нибудь взамен».
Работу он закончил в три часа дня. Встал, потянулся и только теперь почувствовал усталость. Но голова была ясной. «Значит, они следят за моей квартирой с помощью видеокамер», — подумал Чак и специально для подслушивающих громко произнес:
— Эти мерзавцы шпионят за мной. Честно говоря, я рад, что расплевался с этим гадюшником… — Он умолк. Что это даст? Чак пошел на кухню и принялся готовить ленч.
В четыре часа выбритый, напудренный, распространяющий вокруг себя самый приятный мужской запах, какой могла предоставить современная химия, и одетый в свой лучший иссиня-черный костюм с Титана, с рукописью под мышкой он вышел, оглядываясь по сторонам в поисках такси. Он направлялся в Санта-Монику, к Пэтти Вивер и к… Бог знает, к чему еще. Но ждал он многого.
«А если это закончится ничем, что тогда? Хороший вопрос».
Оставалось надеяться, что отвечать на него не придется. Уход жены и увольнение с работы ошеломили его. Его подсознание привыкло видеть Мэри ночью, а здание ЦРУ днем. Теперь не было ни того, ни другого, и надо было чем-то заполнить эту пустоту. Чувства буквально требовали этого.
Остановив реактивное такси, Чак сообщил адрес Пэтти Вивер в Санта-Монике. Когда машина двинулась, он достал рукопись и принялся ее просматривать, внося последние исправления.
Час спустя, в самом начале пятого, такси опустилось на крышу большого дома.
«Близится великая минута, — сказал себе Чак. — Свидание с телезвездой первой величины…»
Чего еще мог он желать?
9
Пэтти Вивер была дома — хороший знак. Открыв дверь своей квартиры, она сказала:
— О боже, ведь это вы автор сценария! Вы пришли очень рано. Вы же сказали…
— Я закончил раньше, чем предполагал. — Чак вошел в комнату, оглядел преувеличенно новомодную мебель в неодоколумбовом стиле. Разумеется, вся она была ручной работы. На стенах висели постоянно изменявшиеся живые картины — этакие двумерные механизмы, шумящие, словно волны далекого океана.
— У вас это с собой? — с восторгом спросила мисс Вивер. Она была довольно странно одета для такого раннего времени — в наимоднейшее парижское платье. Прежде он видел такие только в витринах магазинов. Какая же глубокая пропасть отделяла этот мир от той жизни, которую он видел до сих пор! Платье было богато и сложно, походило на инопланетные цветы. «Стоит, наверное, тысячу скинов», — подумал Чак. В таком платье можно было смело претендовать на любую работу. Правая грудь Пэтти, большая и твердая, была совершенно обнажена. Да уж, воистину модное платье. Может, девушка ждала кого-то другого, например, Банни Хентмана?
— Я собиралась пойти на коктейль, — объяснила Пэтти, — но сейчас позвоню и откажусь.
Она подошла к видеофону, ее острые высокие каблуки звонко постукивали по полу из синтетической глины.
— Надеюсь, сценарий вам понравится, — сказал Чак, прохаживаясь по комнате. Он чувствовал себя слегка потерянным — ситуация переросла его: изысканное дорогое платье, мебель ручной работы… Встав перед картинами, он разглядывал, как пульсирует их поверхность, формируя новые, совершенно неповторимые комбинации.
Пэтти закончила телефонный разговор.
— Мне удалось застать его перед выходом из Студии МГБ.
Она не уточнила, кого именно, а Чак решил не спрашивать. Вероятно, это обескуражило бы его еще больше.
— Выпьем? — Она подошла к буфету и открыла деревянный шкафчик. — Как насчет бокала «Клубящегося» с Ио? Советую попробовать. Держу пари, в Северной Калифорнии этого не подают.
Она принялась смешивать коктейль.
— Помочь? — Он подошел к ней, чувствуя себя значительным или, если точнее, желая быть таким.
— Не нужно. — Пэтти вручила ему стакан. — Можно вас спросить, прежде чем я увижу сценарий? Моя роль большая?
— Гм-м, — протянул Чак.
Он сделал все, что мог, но факт оставался фактом: это была лишь второстепенная роль. Ей достались крошки со стола Банни.
— Значит, маленькая, — сказала Пэтти, садясь на диван, похожий на скамью. — Можно посмотреть? — Сейчас она была совершенно спокойна — настоящий профессионал.
Усаживаясь напротив, Чак вручил ей сценарий, состоящий из того, что он уже выслал Банни, и новой части, прежде всего, ее роли, которую Банни еще не видел. Возможно, не стоило показывать текст Пэтти прежде Хентмана, однако он решил сделать это невзирая на последствия.
— Эта вторая женщина… — сказала Пэтти, быстро пролистав сценарий, — жена, которую Зигги хочет убить. Ее роль гораздо больше. Она играет все время, тогда как я есть только в одной сцене. В его кабинете, когда она входит… В управлении ЦРУ.
Это было правдой. Большего он сделать не мог, а Пэтти была слишком опытной, чтобы ее можно было обмануть.
— Я сделал вашу роль такой большой, как только можно было, — честно признался он.
— Она из тех ролей, в которых девушка должна только привлекательно выглядеть, и не требует от нее никаких актерских способностей. Я не хочу играть девицу в обтягивающем декольтированном платье, не хочу быть простой декорацией. Я актриса, и мне нужна серьезная роль. — Она отдала ему сценарий. — Прошу вас, мистер Риттерсдорф, сделайте с этим что-нибудь. Хентман ведь этого еще не видел, правда? Это останется между нами; может, вместе мы что-нибудь придумаем. Как насчет сцены в ресторане? Зигги встречается с этой девушкой, Шарон, в роскошном небольшом заведении, и вдруг появляется его жена… Зигги прикончит ее там, а не в их квартире, и тогда Шарон тоже сможет участвовать в главной линии сюжета.