Аннет заметила, непонятно для кого:
— Если в этом году Манфред вновь будет делегатом от шизов, он, вероятно, вместо двери войдет в окно. — Она весело рассмеялась, и геб подхватил этот смех. — И, разумеется, мы ждем еще геба, — добавила девушка.
— Это я д-делегат из Гандитауна, — отозвался геб Джекоб Симион, монотонно взмахивая метлой. — Я п-подумал: дай подмету немного, пока буду ж-ждать. — Он улыбнулся им.
Бейнс вздохнул: представитель гебов — дворник. Впрочем, все они таковы, если не сейчас, то потенциально. Итак, не было только шиза и мана. Говард Стрэв, явится, как только накружится всласть по стоянке, пугая делегатов «Лучше пусть не пробует меня испугать», — подумал Бейнс. Лазерный пистолет на поясе не был игрушкой, а кроме того, в холле его сигнала ждал сим.
— О чем будет сегодняшний разговор? — спросила нав-сос мисс Хибблер, и внезапно начала считать с закрытыми глазами: — Раз, два. Раз, два.
— Ходят слухи, — ответила Аннет, — будто замечен странный корабль. Это не торговое судно с Альфы Второй, в этом мы почти уверены.
Она с таким азартом ела конфеты, что прикончила почти весь пакет. Бейнс знал, что у девушки есть какие-то отклонения в работе мозга, некая разновидность синдрома обжорства, и каждый раз, когда она волновалась, ее тянуло пожевать.
— Корабль, — молвил деп, словно вдруг проснувшись. — Может, хоть они наведут у нас порядок.
— Какой порядок? — спросила мисс Хибблер.
— Сама знаешь, — откликнулся деп, слабо шевельнув рукой, и это было все, на что он оказался способен. Потом он вновь умолк и погрузился в апатию.
Для депов все и всегда казалось хаосом и при этом они, разумеется, боялись перемен. Презрение Бейнса только усилилось, когда он вспомнил это. И все-таки — корабль. Неужели это правда?
Стрэв должен знать. В Да Винчи Хейтс маны разработали устройства для наблюдения за кораблями. Вероятно, информация пришла от них, если, конечно, мистики шизов не высмотрели это в своих видениях.
— Это явный обман, — громко заметил Бейнс. Все в кабинете, включая вялого депа, разом взглянули на него, даже геб на мгновение перестал подметать.
— Маны на все способны, — пояснил Бейнс. — Они спят и видят управлять всеми нами.
— Но почему? — спросила мисс Хибблер.
— Ты же знаешь, что маны всех нас ненавидят, — сказал Бейнс, — что у них отродясь не бывало хороших манер. Варвары, грубияны, немытые громилы, хватающиеся за ружье всякий раз, когда слышат слово «культура». Это у них в крови.
Но это еще ничего не объясняло. Откровенно говоря, он и сам не знал, почему маны так старались задеть всех окружающих, если это не вытекало, как гласила его теория, из простого садизма. «Нет, — подумал он, — здесь должно быть что-то большее. Злость и зависть. Они должны завидовать, ибо понимают, что культурно мы стоим выше их. Достаточно вспомнить, насколько изменчив Да Винчи Хейтс — там нет ни порядка, ни эстетического единства. Дикая помесь из так называемых «творческих» проектов, начатых, но так и не законченных».
— Согласна, Стрэв несколько толстокож, — заметила Аннет. — И даже чуточку безумен. Но зачем ему сообщать о чужом корабле, которого он не видел? Ты не даешь никакого логического объяснения.
— Зато я знаю, — упрямо повторил Бейнс, — что маны, и особенно Говард Стрэв, настроены против нас. Мы должны вместе защищаться от… — тут он умолк, потому что дверь распахнулась и в кабинет бесцеремонно ворвался Говард Стрэв.
Рыжий, большой и мускулистый, он широко улыбнулся. Его, похоже, ничуть не волновало появление чужого корабля у их небольшого спутника.
Осталось дождаться только шиза, но тот мог опоздать и на час, и на два. Он мог находиться в трансе, погруженный в созерцание возможной реальности и первичных космических сил, являющихся основой преходящей вселенной.
— Мы вполне можем начинать, — решил Бейнс, разумеется, с оглядкой на Стрэва. И на мисс Хибблер. Фактически, ему было плевать на всех на них, за исключением, может, Аннет, но…
Ничего тут не поделаешь, все поли таковы. Никто и никогда не мог предвидеть, каким путем они пойдут. Они сознательно вели себя шиворот-навыворот, не подчинясь законам логики, но при этом не были ни ночными бабочками, как шизы, ни безмозглыми машинами, как гебы. Они были по-настоящему живыми, и именно это нравилось ему в Аннет — живость и свежесть.
Если честно, то она заставляла его чувствовать себя неловким, запертым в толстой железной скорлупе, словно в смешных древних доспехах. Ей было двадцать, ему — тридцать пять, может, в этом и была причина. «Держу пари, она хочет, чтобы я чувствовал себя именно так. Она нарочно старается, чтобы мне было плохо».
И тут, словно по заказу, он почувствовал к ней ледяную, расчетливую ненависть пара.
Аннет же, делая вид, будто ничего не заметила, доедала остатки конфет из пакета.
Делегат от шизов, Омар Даймонд, разглядывая окружающий пейзаж, заметил двух равновеликих драконов — красного и белого, жизни и смерти. Драконы, сцепившись в поединке, заставляли равнину трястись, а небо над ней расползлось и сморщилось, словно гнилое. Серое солнце мало помогало миру, быстро теряющему свой небольшой запас жизни.
— Стойте, — сказал Омар драконам, поднимая руку. Мужчина и женщина, идущие по тротуару, остановились.
— Что с ним такое? Что он делает? — спросила девушка, с отвращением глядя на него.
— Это просто шиз погруженный в свои видения, — ответил мужчина.- Извечная война вспыхнула вновь, — вещал Омар. — Жизненные силы иссякают. Неужели ни один человек не примет мудрого решения и не откажется от жизни, чтобы обновить ее?
— Знаешь, им можно задавать разные вопросы, и они порой дают интересные ответы, — мужчина рассмеялся, подмигивая жене. — Ну-ка, спроси его. Только о чем-то значительном и всеобщем, а не о том, где ты вчера потеряла ножницы.
Женщина осторожно обратилась к Омару:
Простите, я всегда думала: бывает ли жизнь после смерти?
— Смерти нет, — ответил Омар, удивленный вопросом, изобличающим неописуемое невежество. — То, что ты видишь и называешь «смертью», просто фаза прорастания, в которой новая форма жизни дремлет, ожидая очередного воплощения. — Он поднял руки, указуя. — Видишь? Нельзя убить дракона смерти, пусть даже его кровь потоками заливает траву. Новые его образы возникают со всех сторон. Из зерна, погребенного в земле, вновь появляется растение. — Он двинулся вперед, оставив мужчину и женщину. — Мне нужно идти к семиэтажному каменному зданию, — напомнил он себе. — Там меня ждут Говард Стрэв, варвар. Мисс Хибблер, ворчунья, плененная цифрами. Аннет Голдинг, воплощение самой жизни, погружающаяся во все, что позволит ей это. Габриель Бейнс, порабощенный необходимостью защищаться от того, что не нападает. Простой человек с метлой, который ближе к Богу, чем кто-либо из нас. И еще тот печальный, который никогда не смотрит вверх, человек даже без имени. Как же его все-таки зовут? Может, Отто? Нет, пожалуй, Дино. Дино Уотерс. Он ждет смерти и не знает, что живет ожиданием призрака, ибо даже смерть не защитит его от самого себя.
Подойдя к подножию семиэтажного здания, самого большого в Адольфвилле, он с помощью левитации поднялся вверх и завис напротив нужного окна, стуча в него пальцем, пока кто-то ему не открыл.
— Мистер Манфретти не приехал? — спросила Аннет,
— В нынешнем году это невозможно, — объяснил Омар. — Он перебрался в другое царство и находится в трансе. Кормят его через нос.
— О! — сказала Аннет и вздрогнула. — Это кататония.
— Убейте его, — резко произнес Стрэв, — и избавитесь от лишней проблемы. Эти шизы более чем бесполезны. Они ведут себя как Жанна д’Арк. Ничего удивительного, что ваш город такой убогий.
— Материально он убог, — согласился Омар, — зато богат непреходящими ценностями.
Он держался подальше от Стрэва, стараясь вообще не обращать на него внимания. Ему претило стремление манов уничтожать все вокруг себя. Такое поведение проистекало от любви к жестокости, а вовсе не от необходимости; зло определялось сознательным выбором.
С другой стороны, здесь был еще и Габриель Бейнс. Как и все пары, он тоже мог быть жесток, но то было своего рода рабство. Его настолько поглощала забота о собственной шкуре, что, разумеется, он просто не мог не ошибаться на каждом шагу. Однако, в отличие от Стрэва, винить его в этом было нельзя.
Занимая свое место, Омар сказал:
— Да будет благословенно наше собрание. — Он повернулся к Стрэву. — Какие новости, Говард?
— Вооруженный корабль, — ответил Стрэв с широкой, хитрой улыбкой, явно радуясь беспокойству всех прочих. — Не торговое судно с Альфы Второй, а из совершенно иной системы. Мы перехватили их мысли, и они касаются не торговой миссии, а… — Он нарочно замолчал, не закончив фразы, хотел, наверное, посмотреть, как они будут пресмыкаться перед ним.
— Мы должны защищаться, — сказал Бейнс.
Мисс Хибблер согласилась с ним, к ней неохотно присоединилась Аннет. Даже геб перестал подметать и, похоже, забеспокоился.
— Мы в Адольфвилле, — продолжал Беинс, — конечно организуем оборону. Мы обращаемся к твоим людям, Стрэв, за техническими идеями, и ждем от вас многого. В первый раз мы просим, чтобы вы положили свою судьбу на весы ради общего блага.
— «Общее благо», — передразнил его Стрэв. — Ты хотел сказать «наше благо».
— Боже мой, — сказала Аннет. — Неужели ты всегда такой безответственный, Стрэв? Можешь ты хоть раз задуматься о возможных последствиях? Подумай хотя бы о детях. Если не себя, то хотя бы их мы должны защитить.
— Пусть жизненные силы воспрянут и одержат триумф на поле битвы. Пусть белый дракон избегнет красного пятна мнимой смерти, — тихо молился Омар Даймонд. — Пусть этот мир станет безопасным лоном и защитит нас от тех, кто служит аду.
И вдруг он вспомнил то, что увидел, когда шел на эту встречу: предвестие прибытия врага. Поток воды превратился в кровь, когда он пересек его. Теперь он знал, что означало это видение. Война и смерть, может, даже уничтожение Шести Кланов и их шести городов… шести, если не считать свалки, где жили гебы.