— Зло столкнулось со злом, — почти пропел Игнац Ледебур. — Но наши друзья уцелеют. Надейся на нас, Габ. Вскоре ты будешь перенесен в безопасное место с помощью психонасоса.
Он протянул руку к Бейнсу, лицо его посуровело.
— Да не мне, — отмахнулся Бейнс. — Помогите Аннет Голдинг. — Ему вдруг показалось, что с него разом свалилась вся тяжесть бытия пара. Впервые в жизни он старался спасти не себя, а кого-то другого.
— Она тоже будет спасена, — заверила его Сара Апостолес. — И той же самой силой.
Над их головами ревели двигатели огромного корабля с нарисованным на борту кроликом. Он медленно опускался.
12
Дэн Мэйджбум, стоявший рядом с Мэри, произнес:
— Слышала, что сказал студняк? На корабле находится телевизионный комик Банни Хентман, один из первых в нашем списке разыскиваемых. — Он лихорадочно ощупывал горло, вероятно, в поисках переключателя интеркома, соединяющего его с мощной станцией ЦРУ на борту одного из терранских кораблей.
— Я слышала также, будто ты не человек, а симулакрон, — ответила Мэри.
— Человек, не человек — какая разница? — буркнул Мэйджбум.
Он нашел микрофон и, не обращая больше на нее внимания, заговорил в него, сообщая начальству, что наконец-то нашелся Банни Хентман. «И все это, — подумала Мэри, — на основании нескольких слов ганимедийского гриба». Легковерность ЦРУ превосходила всякое воображение. Но все-таки это могло быть правдой. Не подлежало сомнению, что Хентман находится в корабле, на котором виднелся силуэт кролика, знакомый всем телезрителям.
Мэри вспомнила отвратительный эпизод, когда она обратилась в организацию Хентмана, стараясь любой ценой выбить для Чака работу сценариста. Неплохое дельце — она никогда этого не забудет. Договор, как они это назвали. «Похотливый скунс», — подумала она, глядя на корабль, похожий на футбольный мяч-переросток.
— Я получил приказ, — заговорил вдруг Мэйджбум, — подойти к кораблю и попытаться арестовать Хентмана.
Мэри остолбенело смотрела, как он бежит к кораблю. «Может стоит остановить его? — спросила она себя. — А-а, черт с ним», — решила она и опустила лазер. У нее не было ничего против Мэйджбума, симулакрон он там или человек. Что ни говори, а из всех сотрудников ЦРУ, которых она встречала за годы жизни с Чаком, Дэн был самым бездарным. «Чак! — Она сразу сосредоточилась на нем. — Ты проделал длинный путь, дорогой, только для того, чтобы расквитаться со мною. Стоило ли? Но еще ты нашел себе новую женщину. Интересно, как тебе понравится в роли любовницы полиморфная шизофреничка». Она прицелилась и выстрелила.
Неприятный белый свет вверху внезапно погас, снова стало темно. Сначала Мэри не поняла, что случилось, но потом сообразила, что сейчас, когда корабль уже опустился, иллюминация стала лишней. Теперь они предпочитали свету темноту, как фотофобы, прячущиеся за шкаф.
Мэри не знала, настиг ли Чака ее выстрел. «К черту», — подумала она с яростью, и тут же почувствовала страх — ведь она тоже была в опасности. Чак стал убийцей; Мэри прекрасно понимала, что он прилетел сюда убить ее. Его присутствие на спутнике подтвердило то, что она с профессиональной проницательностью подозревала уже давно. Ей вдруг пришло в голову, что во время путешествия и в первые дни на Альфе III M2 именно Чак мог быть оператором Мэйджбума. Но почему он ждал, почему не сделал этого сразу? Впрочем, теперь самое важное, что симулакроном управляли с Терры. Таков был порядок, Чак много раз объяснял ей это.
«Я должна выбраться отсюда, — подумала она, — прежде, чем он меня убьет. А куда мне идти? Большие военные корабли не могут вступить в дело из-за экрана, установленного этими лунатиками и маньяками, хотя изо всех сил пытаются сквозь него пробиться». Сейчас Мэйджбума рядом не было, и она не могла связаться с крейсерами. «Хотела бы я снова оказаться на Земле, — жалобно сказала она сама себе. — Весь проект пошел наперекосяк. Это же просто безумие: мы с Чаком пытаемся убить друг друга. Как такое могло случиться? Я думала, мы сможем спокойно жить порознь… Разве после развода я не имею на это права? Не стоило мне просить Боба Алфсона снимать Чака с той девушкой. Наверное, это его и разъярило». Но сейчас было уже слишком поздно. Она не только получила эти снимки, но и воспользовалась ими в суде. Сейчас они лежали в деле, и любой человек с болезненным любопытством мог их оживить и развлекаться, наблюдая как Чак и Джоан Триест занимаются любовью.
«Это знак поражения, дорогой, — подумала она. — Чак, я хотела бы сдаться. Хотела бы покончить с этим, если не ради тебя, то ради себя. Неужели мы не можем быть… друзьями?»
Пожалуй, то были бесплодные надежды.
Что-то странное появилось перед ней, и Мэри выпучила глаза, дивясь его размерам. Это было слишком сверхъестественным, человек не мог сотворить такое. Звезды словно поблекли в этом месте, а предмет, чем бы он ни был, начал обретать почти вразумительную форму.
Это была огромная ящерица, и Мэри вдруг поняла, что именно она видит. Это было создание больного воображения, шизофреническая проекция, генерируемая безнадежными психопатами. Вполне типично для Альфы HI M2. Но почему она видит это?
«Может шизофреник или несколько, действующих вместе, скоординировать свои психопатические видения с талантом пси? Странная мысль…» — подумала она, надеясь, что такое невозможно. Если они овладели этим умением за двадцать пять лет свободы, быть беде.
Мэри вспомнила гебефреника, которого встретила в Гандитауне, которого, возможно, неспроста называли святым — Игнаца Ледебура. Кроме грязи она увидела в нем нечто большее — освежающую и немного пугающую ауру сверхъестественных способностей, направленных бог знает куда. Во всяком случае, в конце концов он ее заворожил.
Ящерица — поразительно реальная — вытянула шею и открыла пасть, из которой вырвался призрачный огненный шар, осветивший часть неба. Шар поднялся вверх, и Мэри облегченно вздохнула: он поднимался, а не падал. Однако опасения не покидали ее — зрелище было слишком невероятным. Слишком уж живо все это напоминало таинственные видения преследующих ее снов. Она переживала их, но никогда не пыталась анализировать, а тем более говорить о них с кем бы то ни было. Боже сохрани!
Огромный шар перестал подниматься и распался на светящиеся полосы. Сияние пошло вниз, потом, к ужасу Мэри, внезапно задрожало, и словно чья-то рука сформировала из него огромные слова. Слова сложились в послание — в буквальном смысле. И послание это, как поняла вдруг Мэри, было адресовано ей. В нем говорилось следующее:
ДОКТОР РИТТЕРСДОРФ
ПРОСИМ ИЗБЕГАТЬ КРОВОПРОЛИТИЯ
ТОГДА
МЫ ПОЗВОЛИМ ВАМ УЙТИ
А потом, уже меньшими буквами, словно дописанными после паузы:
СВЯТОЙ ТРИУМВИРАТ
«Они спятили, — сказала себе Мэри Риттерсдорф, чувствуя, как у нее в горле зарождается истерический смех. — Это не я хочу пролить кровь, а Чак! Боже, почему они пристают ко мне? Если вы такие святые, то должны понять очевидное». Впрочем, она тут же сообразила, что это не так уж очевидно. Она стреляла в Чака, а до этого убила солдата манов, бежавшего к своему танку. Так что, возможно, что ее сознание и намерения были не такими уж чистыми.
Появились очередные слова:
ПОЖАЛУЙСТА, ОТВЕТЬТЕ
— Но как? — удивилась она:
Трудно было ожидать, что свой ответ она напишет огнем на небе — Мэри не была триумвиратом гебефреников, святых психопатов. «Это просто страшно, — сказала она себе. — Кошмар, который я вынуждена терпеть. И если я собираюсь их слушать, верить им, значит, должна признать, что каким-то образом виновна, ответственна за враждебность между мною и Чаком. Но это же не так!»
Со стороны корабля Банни Хентмана сверкнул красный луч лазера. Это Дэн Мэйджбум, симулакрон ЦРУ, полевой агент, сражался с ним. Интересно, как это у него получается? Судя по тому, что она знала о ЦРУ, наверное, неважно. Во всяком случае, она желала ему удачи.
Интересно, для него Святой Триумвират тоже приготовил какую-то инструкцию? Мэйджбум мог получить помощь, но сам начал атаку на корабль Хентмана, стреляя с чувством, которое сейчас показалось ей нечеловеческой самоотверженностью. «Он может быть симулакроном, — сказала она себе, — но трусом назвать его нельзя. А все остальные? Я сама, Чак и эта его девушка, студняк, в своем танке, каждый из нас сейчас скован страхом, направляем звериным инстинктом выживания». Только Дэн Мэйджбум; симулакрон, перешел в наступление, хотя — по крайней мере так это выглядело — его атака на корабль Хентмана была с самого начала обречена на поражение.
Новые огненные слова появились на небе. И слава Богу, на этот раз они не были адресованы ей одной — ее избавили от очередного унижения.
ОТКАЖИТЕСЬ ОТ ВОЙН И ЛЮБИТЕ ДРУГ ДРУГА
«Хорошо, — согласилась Мэри Риттерсдорф. — Может, я и попробую. Полюблю своего бывшего мужа Чака, который явился сюда, чтобы убить меня. Сойдет для начала?»
Красные вспышки лазера возле корабля Хентмана участились — симулакрон отказался принять Великое Предупреждение. Он продолжал свою напрасную, но во всех отношениях рыцарственную схватку.
Первый раз в своей жизни Мэри Риттерсдорф восхищалась кем-то.
С момента появления корабля Банни Хентмана студняк стал беспокойным. Его мысли, доходящие до Чака Риттерсдорфа, были напитаны страхом.
— Я принимаю чудовищно искаженное восприятие последних событий, которое исходит из корабля Хентмана. Он и его персонал, особенно несколько альфанцев, придумали теорию, ставящую вас в самом центре фиктивного заговора против них. — Студняк на мгновение умолк, потом добавил: — Они выслали катер.
— Зачем? — спросил Чак, чувствуя, как заколотилось его сердце.
— Снимок, сделанный пока действовало освещение, показал ваше присутствие. Катер приземлится, и вы будете арестованы, это неизбежно.
Поднявшись, Чак сказал Аннет Голдинг:
— Попробую скрыться, а ты останься здесь.
Он побежал, не зная даже, куда, просто помчался по неровной поверхности со всей скоростью, на которую был способен.