Обнаженная Мэри Риттерсдорф предстала перед своим мужем.
— Ты уже не можешь решать, что мне можно делать, а что нельзя, — сказала она. Она потянулась за своей одеждой, подняла блузку и принялась рыться в поисках остальных вещей, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Одевалась она неторопливо, и по выражению ее лица можно было подумать, что она одна в комнате.
— Альфанские корабли уже контролируют этот район, — сказал Чак. — Маны готовы поднять свой экран, чтобы пропустить их. Все это произошло, пока ты спала с… — Он кивнул на Игнаца Ледебура. — В постели этого типа,
— И ты с ними? — холодно спросила Мэри, застегивая блузку. — Впрочем, что тут спрашивать, конечно, да. Альфанцы овладели спутником, и ты будешь теперь жить у них под крылышком.
Она оделась и принялась медленно расчесывать волосы.
— Если ты останешься здесь, — сказал Чак, — на Альфе Третьей Эм-два и не вернешься на Терру…
— Я останусь здесь, — ответила Мэри. — Я и сама приняла такое решение. — Она указала на Игнаца Ледебура. — Но не с ним. Это был лишь минутный каприз, и он об этом знал. Я бы не смогла жить в Гандитауне. Не представляю, как здесь живут.
— Тогда где же?
— Скорее всего, в Да Винчи Хейтс, — ответила Мэри.
— Почему? — Он недоверчиво уставился на нее.
— Не знаю… я еще там не была. Но я восхищаюсь манами, даже тем, которого убила. Он ведь не боялся, когда бежал к своему танку, хотя и знал, что не добежит. Никогда в жизни я не видела ничего подобного, никогда.
— Маны тебя к себе не пустят, — заметил Чак.
— Да нет, — убежденно ответила она, — пустят непременно.
Чак повернулся и вопросительно посмотрел на Игнаца Ледебура.
— Твоя жена права, — признал Ледебур. — Мы с тобой оба потеряли эту женщину. Никто не может долго удержать ее при себе, это не в ее природе. — Он повернулся, с мрачным выражением на лице вышел из хижины и подошел к студняку.
— Думаю, ты доказал мистеру Риттерсдорфу, что это невозможно, — подумал ему Лорд Раннинг Клэм.
В дверях хижины появился Чак, бледный и разъяренный. Миновав Ледебура, он направился к катеру.
— Идем, — бросил он через плечо студняку.
Ганимедиец быстро, как только мог, двинулся за ним. Оба они вошли в катер, люк закрылся, и машина с гудением взмыла в утреннее небо.
Какое-то время Игнац Ледебур следил за ней, потом вернулся в хижину. Мэри искала в холодильнике продукты, из которых можно приготовить завтрак, и он присоединился к ней.
— Маны, надо сказать, довольно грубы, — заметил Ледебур.
Мэри рассмеялась.
— Ну и что? — с иронией спросила она. На это он не нашел ответа. Ни его святость, ни его видения не помогли ему.
— Этот катер может доставить нас в Солнечную Систему? — спросил Чак.
— Исключено, — ответил студняк.
— Ну ладно, — решил Чак, — тогда я найду терранский крейсер, они где-то рядом. Я возвращаюсь на Терру и приму любой приговор, какой только придет в голову властям, а потом найду Джоан Триест.
— Учитывая то, что суд потребует для тебя смертной казни, тебе будет трудновато с ней встретиться, — заметил Лорд Раннинг Клэм.
— Так что ты предлагаешь?
— То, что тебе не понравится.
— И все же скажи. — Сейчас он не мог пренебрегать ничем.
— Ты должен… гмм, это несколько неловко, но постараюсь объяснить. Ты должен уговорить свою жену, чтобы она подвергла тебя психологическим тестам.
— Чтобы определить, для какого поселения я больше всего подхожу? — выдавил Чак.
— Да, именно для этого, — неуверенно ответил студняк. — Не затем, чтобы установить, что ты психопат, а чтобы изучить ориентацию твоей личности.
— Допустим, тесты не покажут никакого расстройства. Что мне делать тогда? — Он был почти уверен, каким будет результат исследования. Он не подходил ни для одного поселения Альфы III M2. Здесь он был отшельником, изгнанником, и не было никого, кто хотя бы немного был на него похож.
— Твое навязчивое желание убить жену, — сказал студняк, — может быть симптомом скрытой психической болезни. — Он постарался, чтобы его голос звучал убедительно, но у него ничего не вышло. — Я все-таки верю, что стоит попробовать.
— Допустим, я создам новый поселок, — сказал Чак.
— Поселок из одного человека?
— Время от времени сюда должны заглядывать нормальные люди, не имеющие никаких отклонений, и есть еще дети, у которых они покуда не сформировались. Здесь принято классифицировать всех как полиморфных шизофреников, пока не будет доказано, что это не так. Это неверно. — Он думал над такой возможностью с тех пор, как решил остаться. — Кто-то в конце концов придет ко мне, это только вопрос времени.
— Избушка на курьих ножках, — буркнул студняк, — а внутри сидишь ты и терпеливо ждешь, кого бы заловить. — Он расхохотался. — Извини, я не должен относиться к этому так легкомысленно.
Чак не ответил.
— Ты пройдешь тестирование, прежде чем создашь свой поселок? — спросил Лорд Раннинг Клэм.
— Хорошо, — ответил Чак. Это уже не казалось ему глупым.
— Ты думаешь, что твоя бывшая жена проведет тесты как надо, несмотря на вашу взаимную враждебность?
— Думаю, да. — Тесты были вполне рутинными процедурами, они не требовали интерпретации.
— Я буду посредником между вами. Вам не придется общаться, пока не станут известны результаты, — решил ганимедиец.
— Спасибо, — поблагодарил Чак.
— Есть еще одна возможность, может, несколько натянутая, но стоит и ее принять во внимание, — задумчиво добавил студняк. — Она может оказаться необычайно перспективной, но потребует времени. Может, тебе удастся убедить Мэри тоже подвергнуться тестам.
Эта идея застала Чака врасплох. Он не мог заметить никаких выгод, вытекающих из нее, поскольку жителей спутника не собирались подвергать терапии, к этому привели его собственные действия. Если бы тесты показали — а это было весьма вероятно — что у Мэри имеются серьезные отклонения, ее просто оставили бы в покое. С нею не стал бы связываться ни один психиатр. Но тогда что имел в виду студняк, говоря «необычайно плодотворная»?
Ганимедиец, прочтя его мысли, объяснил:
— Допустим, твоя жена обнаружит у себя серьезные маниакальные отклонения — по крайней мере, таков мой диагноз — и, думаю, ее может оказаться сходным. Если бы она поняла, что является таким же маном, как Говард Стрэв и эти дикие танкисты…
— Ты и вправду веришь, что это пробудит в ней покорность и она станет не такой самоуверенной? — Чак решил, что ганимедиец, бесспорно, не авторитет в делах человеческой природы, особенно, природы Мэри Риттерсдорф. Уже не говоря о том, что у маньяка, так же как и у параноика, не было сомнений в себе. Вся их эмоциональная структура опиралась на непоколебимую уверенность.
Как было бы просто, окажись правдой наивные представления студняка. Если бы людям, страдающим серьезными психическими болезнями, достаточно было показать результаты тестов, чтобы они поняли и поверили в свои психические отклонения. «Боже, — подумал Чак, — если современная психиатрия что-то доказала, так именно то, что понимание своей болезни нисколько не улучшает здоровья больного. Разве когда врач говорит, что у тебя больное сердце, оно тут же становится здоровым? Более вероятно нечто совершенно противоположное. Личность Мэри в окружении ей подобных стабилизируется навсегда. Ее маниакальные тенденции обретут общественный статус. Она может, к примеру, стать любовницей Говарда Стрэва, может даже заменить его в верховной ассамблее. В Да Винчи Хейтс она наберет силу за счет других».
— Однако, попросив ее протестировать тебя, я буду настаивать, чтобы она тоже этому подверглась. Я верю, что это может принести некоторую выгоду. «Познай самого себя» — это старая терранская пословица, верно? Кажется, еще времен Древней Греции. Я продолжаю считать, что познать себя — значит найти оружие, благодаря которому вы, нетелепатические виды, сможете изменить свою психику, если не…
— Если не что?
Студняк не ответил, он явно и сам знал это не очень хорошо.
— Дай ей тесты, — сказал Чак. — И посмотрим. «Посмотрим, кто прав, — подумал он. — Надеюсь, что студняк».
В эту же ночь в Да Винчи Хейтс Лорду Раннингу Клэму удалось уговорить доктора Мэри Риттерсдорф пройти полное психологическое тестирование, а затем подвергнуть ему своего бывшего мужа.
Все трое встретились в доме Говарда Стрэва, делегата манов. Хозяин развалился в стоявшем позади кресле, развлекаясь от души и делая цветными мелками серию портретов Мэри Риттерсдорф. Это была лишь одна из его артистических страстей, которой он не мог противиться даже во время политического переворота. Типичный ман, он был достаточно многогранен, чтобы держать за хвосты множество сорок.
Мэри, сидевшая у стола ручной работы, на котором валялись результаты тестов, сказала:
— Мне трудно признаваться в этом, но то была действительно хорошая идея — чтобы мы вдвоем подверглись стандартным тестам определения психопрофиля. Откровенно говоря я удивлена результатами, и оставляю их без комментариев. Похоже, мне нужно проходить подобные исследования регулярно… — Она сидела стройная и гибкая, одетая в белый свитер и титанийские металлизированные матросские брюки. Вытащив сигарету, она прикурила дрожащими руками. — У тебя нет ни следа психических отклонений, дорогой, — сказала она Чаку. — Поздравляю.
Мэри холодно улыбнулась.
— А ты? — сдавленным голосом спросил Чак.
— Я вовсе не мана. Собственно, я нечто совершенно противоположное: у меня признаки развитой депрессии. Я — деп. — Она продолжала улыбаться, явно пересиливая себя, и Чак восхищался ею за это. — Мое постоянное давление на тебя, связанное с твоими доходами, было вызвано депрессией, предчувствием, будто что-то обязательно сорвется, будто нам непременно нужно что-то делать, а то мы пропадем. — Она прикурила очередную сигарету.
— Что скажешь на это? — обратилась Мэри к Говарду Стрэву.