- Может быть, я тоже найму этого парня - Петри, - мрачно проговорил Хентмэн, - если он так хорош.
- Естественно! Пит Петри подойдет для вас гораздо лучше, - не унимался Мэйджбум. - Догадываюсь, что именно вас привлекает в текстах Чака - юмор. Но позволю себе заметить: юмор у господина Риттерсдорфа все-таки не столь выразителен и последователен, как требуется для вашей программы. Сомневаюсь, что Чак найдет в себе силы перестроиться, если будет работать у вас. Однако, когда речь идет о программировании роботов…
- Помолчите! - раздраженно проговорил Хентмэн. Затем обратился к Чаку:
- Терпеть не могу, когда меня отвлекают от дела! Давайте-ка лучше пойдем куда-нибудь в более спокойное место и все обсудим.
В голове Чака опять сформировались слова липкой плесени:
"Та красивая девушка - хотя вы и отметили, что она не сделала операцию поднятия груди - входит в здание. Она направляется к вам, господин Риттерсдорф; я уже сообщил ей, что вы дома".
Телекомик тоже, очевидно, уловил мысли ганимедянина, так как в отчаянии произнес:
- Черт возьми, здесь вообще можно поговорить спокойно или нет? Что это еще за наваждение?
- Госпожа Триест не помешает вашему разговору, господин Хентмэн, - выпалил Мэйджбум, и Чак посмотрел на симулакрума, пораженный тем, что тот знал о существовании Джоанны. Потом догадался:
"Он управляется дистанционно. Ясно, что это не программа. Петри руководит им из Сан-Франциско".
Дверь открылась. На пороге в нерешительности стояла Джоанна Триест в сером свитере и джинсовой юбке, но без чулок и в туфлях на высоких каблуках.
- Я отвлекаю вас, Чак? Господин Хентмэн! - Девушка зарделась от радости. - Я сотни раз видела вас на экране! Вы мне кажетесь величайшим из живущих ныне комиков! Вы просто такой же великий, как Чарли Чаплин и остальные гении прошлого!
Ее глаза сверкали, она подошла к Хентмэну и встала рядом.
- Вы что, друг Банни Хентмэна? - с завистью спросила она у Чака. - Жалко, что вы не рассказывали мне об этом раньше.
- Мы пытаемся прийти к соглашению, - проворчал Хентмэн. - Итак, на чем мы остановились? - Он заходил взад и вперед по комнате, с него градом тек пот.
- Нет, я сдаюсь, - объявил он. - Я не могу нанять вас, вы слишком общительный человек. Писателям полагается быть замкнутыми аскетами, живущими в одиночестве.
Джоанна Триест оставила дверь открытой, и все увидели, как, колыхаясь, в комнату вползала липкая плесень.
"Господин Риттерсдорф, - раздались ее мысли, - мне настоятельно необходимо поговорить с вами наедине. Сейчас же. Не могли бы вы на минуточку зайти ко мне в комнату?"
Хентмэн повернулся спиной к остальным и прорычал что-то в негодовании, потом подошел к окну и уставился в него. Чак в недоумении последовал за липкой плесенью.
- Закройте дверь и подойдите поближе, - сказал ганимедянин. - Я не хочу, чтобы кто-нибудь подслушал то, что я буду говорить вам.
Чак приблизился.
- Этот странный господин, Даниэль Мэйджбум, - тихо начал вещать ганимедянин, - не человек, а искусственная конструкция. В нем отсутствует личность; кто-то управляет им издалека. Я решил, что хорошо бы предупредить вас об этом, потому что вы все-таки мой сосед.
- Спасибо, я об этом знаю, - сказал Чак.
Ему стало не по себе; он не хотел, чтобы ганимедянин залезал в его мысли из-за направления, которые те приобрели совсем недавно.
- Послушайте… - начал было Чак, но плесень опередила его.
- Я уже исследовал этот материал в вашем мозгу, - проинформировал его ганимедянин. - Ненависть по отношению к жене и позыв к ее убийству. У каждого время от времени возникают подобные импульсивные желания, и вообще-то я не должен обсуждать их с кем-либо. Но, как священник или врач, телепат обязан…
- Вот и не будем обсуждать, - буркнул Чак. То, что Смайл Раннинг Клам знал о его намерениях, представляло их в совершенно ином свете. Теперь, возможно, ему придется отказаться от своего замысла… Ведь если только обвинителю удастся привести липкую плесень в суд…
- На Ганимеде, между прочим, месть считается священным обычаем, - объявила плесень. - Если не верите, то попросите своего адвоката Нейта Уилдера заглянуть в наше законодательство. Лично я также ни в коей мере не считаю ваше стремление предосудительным; во всяком случае, оно явно предпочтительней ваших прежних мыслей о самоубийстве, которые являются противоестественными для всего живого…
Чак двинулся прочь из комнаты.
- Погодите, - сказал ганимедянин. - У меня к вам еще одно дело. В обмен на мое молчание…, окажите мне услугу.
Итак, его уже шантажировали. Чак не удивился: Смайл Раннинг Клам, во всяком случае, был весьма деловым созданием.
- Я настаиваю, господин Риттерсдорф, чтобы вы прямо сейчас приняли предложение Хентмэна.
- А как быть с моей работой в ЦРУ? - проворчал Чак.
- Вам не нужно увольняться оттуда - вы сможете работать в двух местах одновременно. - Мысли липкой плесени стали напоминать конфиденциальный шепот. - Вы будете… Как это? Подхалтуривать.
- "Подхалтуривать". Где вы нахватались таких слов?
- Я знаток земного общества, - гордо заявил ганимедянин. - Итак, днем вы будете работать в ЦРУ, а ночью - писать сценарии для Банни Хентмэна. Для этого вам потребуются стимуляторы гексаамфетаминного класса, применение которых на Земле запрещено законом. Однако я обеспечу вас ими в необходимом количестве через свои многочисленные связи на других планетах. Таким образом, у вас вообще отпадет потребность во сне, так как обмен веществ в вашем мозгу будет осуществляться посредством…
- Шестнадцатичасовой рабочий день! Лучше уж сдавайте меня полиции.
- Ни в коем случае! - запротестовал ганимедянин. - Потому что так у вас ничего не выйдет: вам придется отказаться от своего замысла, зная, что ваши намерения будут заранее известны полиции. Таким образом, вам никогда не отделаться от этой, как у вас принято говорить, чертовой бабы.
Чак удивленно спросил:
- Почему это вы, интересно, считаете Мэри "чертовой бабой"? А про себя подумал: "Что он вообще может знать о земных женщинах?"
- Из анализа ваших мыслей я знаю о тех постоянных садистских уколах по отношению к вашему самолюбию, которые госпожа Риттерсдорф практиковала на протяжении многих лет. По стандартам любой из цивилизаций их нельзя назвать иначе как дьявольскими. Из-за них вы теперь больны и не в состоянии трезво оценивать действительность. Я наблюдаю, например, как вы сопротивляетесь выгоднейшему предложению о работе, которое делает вам господин Хентмэн.
В дверь постучали, и в комнату заглянул Банни Хентмэн. Он выглядел очень сердитым.
- Мне надо идти, Риттерсдорф. Каков будет ваш ответ? Да или нет? И если вы будете работать со мной, то сделайте одолжение, не приводите с собой никаких студнеобразных неземных существ, приходите один.
Липкая плесень активно излучила:
- Господин Риттерсдорф принимает ваше любезное предложение, господин Хентмэн.
- Кто вы? - хрипло спросил Банни Хентмэн. - Его менеджер?
- Я коллега господина Риттерсдорфа, - заявил ганимедянин.
- О'кей, - сказал Хентмэн, протягивая Чаку контракт. - Здесь указано, что вы принимаетесь на восьминедельную работу с обязанностью каждую неделю выдавать по часовой пьесе и принимать участие во встречах с другими авторами. Ваше жалованье составит две тысячи долларов в неделю. О'кей?
Это было даже более чем "О'кей" - гораздо больше того, что °н ожидал. Чак взял контракт и подписал его; ганимедянин наблюдал за процедурой.
- Я засвидетельствую вашу подпись, - сказала Джоанна Триест; она тоже вошла в комнату и встала рядом.
Джоанна расписалась в свидетельской графе на трех экземплярах, которые затем были возвращены Хентмэну. Тот засунул их было в карман пиджака, но, вспомнив, что один экземпляр должен остаться у Чака, снова вытащил контракт и вернул Чаку копию.
- Поздравляю, - сказал ганимедянин, - теперь это событие необходимо отметить.
- Я - пас, - сказал телекомик. - Мне надо бежать. Пока, Риттерсдорф. Буду поддерживать с вами связь. Установите видеофон в вашу гнилую келью. Или перебирайтесь в помещение получше. - Дверь комнаты Смайла Раннинга Клама закрылась за ним.
- Ничего, отпразднуем втроем, - сказал ганимедянин. - Я знаю бар, который, обслуживает неземных существ. Выпивка за мой счет.
- Прекрасно. - Чаку не хотелось оставаться одному у себя в комнате и давать Мэри лишний шанс найти его.
Открыв дверь, они, ко всеобщему удивлению, обнаружили в коридоре Даниэля Мэйджбума.
- Простите, - сказал Чак. - Совсем о вас забыл.
- Мы идем в бар отмечать одно маленькое событие, - объяснил ганимедянин, вытекая из комнаты. - Вы тоже приглашены, несмотря на то что у вас нет мозга, а только оболочка, набитая микросхемами.
Джоанна удивленно посмотрела на Мэйджбума, затем на Чака. Чак объяснил:
- Мэйджбум - биоробот, принадлежащий ЦРУ. Его действиями управляют на расстоянии, из нашего отделения в Сан-Франциско. - Затем спросил у Мэйджбума:
- Кто это? Петри?
Улыбаясь, Мэйджбум ответил:
- В данный момент, господин Риттерсдорф, я управляюсь собственной автономной системой. Господин Петри отключился, когда вы вышли из комнаты. Я ведь неплохо справляюсь сам, не так ли? - Казалось, симулакрум был очень доволен собой. - Теперь весь вечер я могу делать, что захочу. Могу пойти с вами в бар, пить, закусывать и развлекаться совсем как не-симулакрум, а может, даже лучше.
"Итак, вот инструмент, - думал Чак, пока они шли к лифту, - при помощи которого я расквитаюсь с Мэри".
Уловив его мысли, ганимедянин заметил:
- Не забывайте, господин Риттерсдорф, что госпожа Триест работает в полиции.
Джоанна, услышав это, сказала:
- Да, это так. - Она уловила только мысли липкой плесени, но не Чака.
- А почему вы подумали это господину Риттерсдорфу? - через некоторое время спросила она ганимедянина.
- Я чувствую, - нашелся тот, - что из-за этого факта вы не будете поощрять проявлений любовной активности с его стороны.