Справа — республиканцы.
Барак Обама честно пытался провести через Конгресс реформу МВФ, которой добивались страны БРИКС. Последний раз — искусственно притянув за уши помощь Украине. Думал — прокатит. Не прокатило. 6 марта «неведомые силы» сбросили пакет гособлигаций, и в тот же день Крым переформулировал вопрос референдума.
Кто саботировал реформу? И левые, и правые.
Левые раздувают экологические страхи вокруг Keystone в Штатах и того же Никарагуанского канала. Они же саботируют Олимпиаду в Бразилии. 9 мая Бенедикт Мур-Бриджес из Evening Standard сообщает, что Олимпиаду могут перенести в Лондон, поскольку стадионы готовы только на 10 %. На фото — толпа забастовщиков.
МОК официально опровергает утечку Standard, а информированный участник форума подсказывает: если бы они в самом деле собирались переносить игры, то перенесли бы в США. Однако в бразильских изданиях пишут, что лидер анархо-экологистов, глава Сети устойчивого развития Марина Сильва, «дружит с влиятельными людьми в Лондоне». То есть источник саботажа, очевидно, — даже не Rockefeller Foundation, а непосредственно Фонд дикой природы. Похож на «разборку между своими» — в отместку за погром в Тоттенхэме в канун лондонских Игр.
Анархо-экологисты в Бразилии выходят на акции с плакатом, изображающим перечеркнутый крестом футбольный мяч. Он очень похож на земной шар в центре государственного герба страны. Они не Олимпиаду, разумеется, топят, а саму Бразилию. Как раз в то время, когда Бразилия вместе с Германией задумала было бросить вызов американскому АНБ. В то время, когда страны БРИКС начали создавать альтернативу МВФ. Идеологические интересы не впервые пересекаются с групповыми обидами в ведомствах.
Впрочем, у двухпартийного саботажа реформы МВФ в Конгрессе и Сенате есть и другие корни. И растут они тоже частично из Лондона — если вспомнить прошлогоднюю Бильдербергскую встречу. Она была приурочена к калифорнийским переговорам Обамы с Си Цзиньпином. И тогда же, как черт из табакерки, заявил о себе бежавший в Гонконг Сноуден. Ему сочувствовала South China Morning Post. Сейчас это издание так пишет о ЦК КПК, что трудно поверить, что она выпускается на китайской территории.
Морин Дод в New York Times обращается к «Барри» (намек «ниже пояса», на безродность — так Обаму называли в юности в Индонезии): «Что мы слышим от тебя во внешней политике? Ноль лидерства. И это человек, который изображал себя моральным маяком мира, еще не успев стать президентом?»
Президент Совета по международным отношениям республиканец Ричард Хаас одновременно (конец апреля) сетовал на страницах правого Wall Street Journal: «Мы наблюдаем все более ускоряющийся процесс перехода к такому мироустройству, в котором правительства стран принимают решения с меньшей оглядкой на приоритеты Соединенных Штатов. Неэффективная внешняя политика Обамы часто приводит нас в такое положение, когда администрация вынуждена отступать от объявленных целей, в результате чего Америка выглядит слабой, что поощряет повсеместное непослушание. По моим наблюдениям, в разных частях мира лидеры стран испытывают все больше сомнений в том, стоит ли им встречаться с президентом или вице-президентом США, так как чувствуют, что от этого может оказаться больше вреда, чем пользы».
Это намек уже не на историю с Махмудом Аббасом, который предпочел госсекретаря Керри российскому спецпредставителю Богданову. Речь идет о вице-президенте Байдене, который что-то наворотил в Киеве. Что именно — рассмотрим ниже.
Ричард Хаас был выдвинут на свою влиятельную должность Джорджем Бушем, а в 2012 году Митт Ромни пригласил его в команду, пообещав в случае победы предложить пост госсекретаря. От его лица должна говорить политическая альтернатива. Но с кандидатурой на президентский пост от Республиканской партии как раз в апреле вышла заминка: она «зависла», как бадминтонный волан в густой и запутанной кроне.
Напомним, в конце марта игорный магнат Шелдон Адель-сон пригласил на званый обед бывшего губернатора Флориды Джеба Буша, а Washington Post написала, что на этого человека, сына одного экс-президента и младшего брата другого, республиканцы уже сделали ставку. Причем не только неоконсерваторы в узком смысле, но и прочие влиятельные группы, включая ближнее окружение Митта Ромни. Но именно неоконсерваторы «застолбили» его первым — впрочем, они им и роднее.
Увереннее в своих силах Нетаниягу — прямая креатура Шелдона Адельсона — не ощущал себя, наверное, с 2008 года, что и проявилось в его полном пренебрежении к хлопотам Керри вокруг Палестины.
Эту уверенность разделял и британский премьер-консерватор Дэвид Кэмерон, лично принявший на Даунинг-Стрит дуэт из Петра Порошенко и Виталия Кличко. И на тот момент у Кэмерона были все основания полагать, что на эту пару сориентируется вся республиканская клиентура на самой Украине и в диаспоре — а он, Кэмерон, использует эту оказию для построения особых отношений со следующим обитателем Белого Дома.
Эту уверенность разделял воспрянувший духом Михаил Саакашвили и его друзья в Вашингтоне, Таллине, Анкаре, Баку, Ереване и даже Бишкеке. Экс-президент зачастил по международным мероприятиям. Его гуттаперчевый преемник Георгий Маргвелашвили, готовясь сдать своего же патрона Бидзину, на всякий случай прогнулся в Таллине перед Урмасом Паэтом.
Эту уверенность вплоть до середины апреля разделяли американские социологи, уже прочившие разгром старушки Хиллари Бушем-Самым-Младшим.
Вот только у самого Самого Младшего этой уверенности почему-то не хватало. 7 апреля он заявил, что примет решение о своем выдвижении только в конце года. А 24 апреля Барбара Буш, отвечая на назойливые вопросы прессы, отрезала: «Хватит Америке президентов Бушей!»
Почему неоконсерваторы в такой момент для Америки, и в такой вроде бы выгодной внутриполитической обстановке для себя не берут на себя ответственность, а уходят в кусты? И что за проблемы требуют разрешения до конца года?
Джеб Буш отложил свое решение сразу же после первого тура президентских выборов в Афганистане. Республиканцы строили разные сценарии в связи с развитием событий в этой стране. В сентябре прошлого года сообщалось о намерении республиканцев протащить кандидатуру экс-посла Залмая Ха-лильзада (он настолько близок к неоконсерваторам, что даже входил в состав Проекта за новый американский век Фрэнка Гаффни), причем за это президенту Карзаю обещали обеспечить мир и с афганскими, и с пакистанскими талибами. Когда это не выгорело, началась работа с Ашрафом Гани Ахмадзаем, которого свели с популярным генералом-узбеком Рашидом Дустумом. В феврале Дустум совершил тур по странам Средней Азии. Его появление в Кулябской области очень насторожило таджикское руководство.
Однако Хамид Карзай уже привык работать с бывшей холбруковской командой, она же команда Керри. Поэтому он публично напутствовал приемлемую для него пару богослова Абдула Расула Сайяфа с экс-губернатором Герата Исмаил Ханом. Все смешалось, когда Керри отказался от выдвижения на президентский пост. Карзай переключился на доктора Залмая Расула и уговорил собственного сына отказаться в его пользу. Тем не менее ему активно навязывали кандидатуру Ашрафа Гани. 8 марта и Расул и Ашраф Гани были приглашены на узкую семейную вечеринку. Туда же был приглашен первый вице-президент, бывший министр обороны генерал Карим Фахим — таджик, бывший глава Северного альянса и очень популярный политик.
На следующий день после встречи генерал Фахим скончался. И эта история оказала такое влияние на выборы, которые заинтересованные лица в конкурирующих американских кланах вряд ли могли просчитать.
Во-первых, перед смертью Фахим успел сказать своему сыну, что ему очень не нравятся какие-то высказанные в узком кругу намерения.
Во-вторых, еще раньше Фахим успел высказаться в пользу того кандидата в президенты, которого Карзай больше всего не хотел видеть своим преемником — своего бывшего соперника, полутаджика-полупуштуна доктора Абдуллу Абдуллу. После их предыдущей предвыборной схватки (когда Карзай под нешним вдавлением был вынужден объявить выборы повторно, а Абдулла, издеваясь над ним, в последний момент отказался в них участвовать), он мог ждать для себя после смены власти если не открытой опалы, то откровенных личных унижений.
В-третьих, сторонники Абдуллы немедленно начали распространять версию о неслучайной смерти маршала Фахи-ма, и эта версия — скорее всего, справедливая — бросила тень также на Залмая Расула, считавшегося преемником. Роковую роль сыграло его присутствие на злополучном ужине. А предшествующие покушения на Абдуллу эту версию только подтверждали.
В-четвертых, ответственным за безопасность выборов был глава МВД Омар Даудзай, бывший посол Афганистана в Иране. Он тоже раньше считался потенциальным преемником и был весьма лоялен президенту. Но летом прошлого года, накануне старта кампании, Карзай сказал ему «нет». Именно в это время его обхаживали посланцы от Залмая Халильзада.
И в-пятых, на исход первого тура оказало влияние то обстоятельство, которое Карзай не учел — как и все приемлемые для него кандидаты. Буквально за два последних года Афганистан стремительно интернетизировался. Он стал уникальной страной в том смысле, что горожане осваивали одновременно и интернет, и социальные сети. Даже более того, воспринимали интернет прежде всего как средство для общения в социальных сетях. А средний возраст пришедших голосовать оказался немногим выше 30 лет.
Из всех кандидатов самым молодым и самым европейским по манере поведения и общения был доктор Абдулла, и он же не был замазан ни в каких внутренних интригах. Абу Расул Сайяф, которого Карзай представлял перспективным именно по этому параметру «чистоты» (он бил неверных, но за пределами страны), был для большинства активного электората человеком вчерашнего дня — «отстоем». По существу, в Афганистане победил дух арабской весны. Парадокс заключался в том, что это не стало поводом для победных реляций в Белом Доме и Госдепе.