Смущенный румянец исчез, но девичий взор устремлялся в пол, избегая прямого контакта со взглядом черноволосого господина. Даос ухмыльнулся, сполна довольный произведенным эффектом. Когда хозяйка вновь покинула их, Вэйюэ обратился к Юйлуну и Янь Кую:
– Чего тихие такие сидите? Недавно довели ученицу Се Ди до слез, а теперь и словом не обмолвитесь. – Глава клана Северного Ветра не мог уже сдерживать порыв посмеяться над братом. Прекрасно понимая, как подобный разговор смутит молодых адептов, он в предвкушении наслаждался созерцанием их побледневших лиц. При этом даос напустил на лицо абсолютно серьезный вид, только в самых глубинах черных глаз продолжал играть озорной огонек.
– Глава Чжао! Мы вовсе не… Не доводили ее! – Янь Куй заволновался и начал запинаться, словно воздуха не хватало высказаться. Юйлун упорно продолжал молчать с лицом мрачнее тучи.
– Вот как. Не знал, что ученицы клана Южного Ветра столь ранимы. Заливаются слезами просто так, значит, – сдерживая смех, продолжил злорадствовать глава Северного Ветра, поддерживая крайне безэмоциональное лицо. У Бай Циу же не получилось сдержать вырвавшийся смешок, хотя он очень старался, но мечнику явно не хватало злодейского мастерства Вэйюэ.
– Да она просто сходит с ума по Юйлуну! – Юноша покраснел от неловкости. Рука потянулась к вырвавшейся из тугого пучка пряди темно-шоколадных волос, нервно теребя ее пальцами, взгляд теперь вовсе провалился под стол.
– Янь Куй! – Сквозь зубы Юйлун наконец нарушил свой обет молчания и посмотрел на друга, давая понять, чтобы тот не трепал лишнего.
– Юйлун, а ты преуспел. Вот меня глава Яо готова убить при любой возможности, а по тебе горько плачет ее лучшая ученица. Как интересно! – Вэйюэ залился хохотом, Юйлун хмыкнул на колкость брата и скрестил на груди руки, недовольно рассматривая, как у Вэйюэ заостряются скулы при смехе.
Янь Куй же теперь скорее позеленел, чем побледнел. Ему не послышалось? Глава Чжао только что оскорбил главу Яо в присутствии главы Бай?! Быть беде, не иначе! Шоколадная прядь волос сильнее натянулась, вот-вот намереваясь вырваться с корнями.
Каково же было его удивление после того, как сам Бай Циу очередной раз не сдержал смешок. Хоть после мечник и принял серьезный вид, прикрывая рот кулаком. Он уверенно делал вид, что закашлялся, словно ничего не произошло и он вовсе не смеялся. Спустя несколько неудобных минут в тишине разговоры между даосами возобновились, но уже на совершенно отстраненные темы. Так главы и ученики просидели в чайной до самого вечера; несмотря на различие в статусах, они довольно по-дружески беседовали и даже вместе смеялись. Таких далеких от насущных дел встреч у них было не много. За столом словно сидели давние друзья, не скованные правилами морали и статуса.
Сквозь стены чайной послышалась громкая музыка, голоса людей во всеуслышание объявляли о приближении праздничного шествия! Бай Циу расплатился за чай, и, покинув стены чайной, даосы вышли на центральный переулок.
Ночная улица заиграла совершенно другими красками. Толпа значительно уплотнилась, так что протиснуться стало почти невозможно. Лица людей скрывали ужасающие маски. Можно было подумать, что на город напали невиданные твари и уже сожрали бо́льшую часть городских жителей. Перед глазами мелькали поднимающие волны мурашек жутковатые рожи.
Мертвенно-голубое, расплывающееся толстое лицо с огромным красным ртом. Зеленое лицо, из век которого росли кисти рук, а кровавые глаза прорастали прямо из ладоней. Демоническая морда со свисающими белыми паклями спутанных волос. Расколотая пополам серая маска с рогами, клыками и желтыми глазами. Одеяния были под стать зловещему виду масок. Весь этот дикий и необузданный поток окружал бессмертных.
Пока всех полностью поглотило веселье, Вэйюэ осмотрелся и заметил подозрительный силуэт. Его внимание привлекла возвышающаяся семиярусная городская пагода[31], со всех сторон покрытая красной глазурью. Высокая башня единственная оказалась не обвешана фонариками, оттого ее крыша была сокрыта во мраке дикой ночи. Это не помешало даосу на самом верхнем ярусе заприметить мужчину, – казалось, что тот наблюдает за шествием.
В то время мрак на широкой улице давно разогнал свет тысяч красных фонарей. Еще днем они безжизненно висели на крышах, сейчас же пылали, словно языки разбушевавшегося пламени. Вэйюэ всего на миг отвел глаза от силуэта, когда кто-то толкнул его в спину. Бессмертные и ученики вынужденно разделились, смешиваясь с людским потоком, что надвигался на них. Вэйюэ вновь посмотрел на седьмой ярус крыши пагоды, но там уже никого не было. Он хотел обсудить увиденное с Бай Циу, но между ними сейчас оказались как минимум пятеро, а то и семеро человек в масках. Юйлуна и Куя поблизости вовсе не было видно, – видимо, толпа оттеснила мальчишек еще дальше.
Шумная толпа расступалась в стороны, уступая дорогу извивающемуся змееподобному дракону небывалых размеров. Волнообразный танец изумрудного дракона завораживал и манил во тьму за собой. Подле него кружились в зажигательном ритме разноцветные дракончики помельче. Невообразимое зрелище небывалых масштабов. Драконом ловко управляли обученные люди, так, что складывалось ощущение, будто огромный дракон – настоящий.
Веселая музыка давила на уши, из глубины центральной улицы приближалось главное торжественное шествие. Огромная сцена, украшенная кучевыми облаками, медленно стекала, сопровождаемая множеством людей в нарядных костюмах.
На сцене возвышался прекрасный молодой мужчина в утонченной маске, скрывающей половину нефритового лица. Бесценные одеяния сверкали всполохами настоящего золота ярче любого фонаря. Мужчина, способный затмить всех своим великолепием, гордо стоял на платформе. Подле него робко стояла юная девушка, не менее прекрасная на вид. Нежный наряд словно был соткан из облаков. Девушка горько плакала, склоняя голову пред прекрасным мужчиной. Она молила одобрить ее помолвку с Пастухом, но Небесный Император оказался непреклонен.
Вслед за ними на сцене показался Пастух в потрепанных одеждах. Полы одеяний были покрыты плотным слоем дорожной пыли, что уже не представлялось возможным отстирать, грязь давно въелась в изношенные ткани. Красивое лицо скрывали размазанные земляные следы от тяжелой работы на поле. Он явился за своей возлюбленной в Небесный дворец, посмев нарушить приказ Императора. Небесный Император беспощадно столкнул Пастуха со сцены прямиком на землю, а прекрасную юную Ткачиху завел за спину, не позволяя ей последовать за мужчиной в потрепанных одеждах. Толпа ликовала, все смотрели постановку с замиранием сердца.
Неожиданно для всех на сцене прямо перед Небесным Императором собралась густая белая дымка с изумрудным отливом. Стоило ей слегка рассеяться, показался мужчина в светлых, словно заиндевелый белый камень, одеяниях. Лицо незнакомца полностью скрывала белоснежная маска. Хоть черт лица разглядеть под маской не представлялось возможным, его глаза тисками сковали что-то внутри каждого, кто посмел с ними встретиться взглядом. Мужчина выхватил из широкого рукава изогнутый кинжал и пронзил сердце Небесного Императора, а затем безликого мужчину вновь скрыла таинственная дымка. Он исчез, словно его не было вовсе. Тело Небесного Императора безжизненно рухнуло на сцену. Дорогие ткани золотых одежд окрасила багровая кровь, вытекающая из зияющей в груди глубокой раны. Изогнутое лезвие умертвило своим холодом пламенное, бьющееся в предсмертной агонии сердце.
В толпе послышались взволнованные вздохи и безостановочные обсуждения. Никто не мог понять, постановка ли это, ведь никакого убийства Небесного Императора быть не должно. Некоторые люди небрежно срывали с лиц маски, дабы лучше разглядеть, что произошло. Одинокая рука, укрытая золотым рукавом, неподвижно свисала с края изумительной сцены. Быть может, это просто хорошая игра актеров и сценарий шествия решили поменять, быть может – все по-настоящему. Грань великолепной актерской игры и ужасающей реальностью стерлась.
Во взволнованную толпу ворвалось бесчисленное множество императорских воинов в дорогих серебристых доспехах. Всех присутствующих без объяснений принялись задерживать. Кто не подчинялся, тех без разбора сразу убивали, вскрывая глотки. Доспехи Императорских воинов то и дело окрашивались свежей кровью.
Никто до конца не понимал, что же произошло. Теперь улицу наполняла вовсе не чарующая музыка, а женские слезы, вопли детей, ругань мужчин и едко-металлический запах пролившейся крови.
Глава 21Тени Императорской семьи
Сквозь сумасшествие одичавшей от страха толпы Вэйюэ заметил, как два императорских воина схватили Циу за плечи. Следом грубо схватили и его. Взгляд Вэйюэ потяжелел, в нем мерцала закаленная сталь, он собирался откинуть от себя императорских воинов. В последний момент от роковой ошибки даоса удержал строгий взгляд главы Бай, он отрицательно покачал головой. Циу не пытался вырваться из цепкой хватки и Вэйюэ запретил, вовсе не потому, что не мог или струсил. Бессмертные способны противостоять и сотне императорских воинов, а такой, как Бай Циу, хоть нескольким тысячам. Но даже главы самых влиятельных кланов, имевшие за плечами неимоверную мощь, не могли противостоять самому Императору. Хоть их жизни и цели совершенно не соприкасались, словно они жили в разных мирах, на деле люди и даосы всецело подчиняются Сыну Неба. Наживать врага в лице Императора не пожелает даже помутившийся рассудком чудак.
Даосам на головы накинули холщовые мешки, туго связали руки и куда-то небрежно потащили. Дышать пылью, что веками оседала на грубой холщовой ткани, становилось невозможно. Долгое время они куда-то шли. Судя по звукам, бессмертных окружали и остальные горожане, которые то и дело всхлипывали, пытаясь вовсю оправдаться. Послышался скрип железной двери, – теперь они спускались по бесконечно тянущимся лестницам, и чем ниже, тем сильнее ощущался холод на коже и плесневелая сырость била в нос. Послышался очередной долгий скрип, следом земля ушла из-под ног. Падение даосов на каменную плитку сопроводил громкий хлопок закрывающейся решетки.