Бииняо, преисполненные уверенности, что существовать в этом низменном мире возможно лишь в паре, воздвигли роскошный дворец и Нефритовый Мост Очищения. Птицы покинули Небеса, дабы наградить людей верой в бескорыстное и самоотверженное добро. Они преисполнились желания одаривать всеми благами преодолевших мост путников. Лишь одно условие требовали птицы: пройти мост вместе с тем человеком, который, несомненно, готов принять все от своего друга. Будь то самое лучшее или самое худшее из существующих в мире вещей; будь то проклятье, что в итоге сразит их обоих; будь то ослепительная благодетель, что вознесет их на Небеса.
Как оказалось, таких людей существует немного, поистине даже Небожителя можно встретить чаще в мире смертных, чем двух бескорыстных друзей. По пути через Нефритовый Мост Очищения одному из пары грозила величайшая мука: разделение чужой тьмы со своим светом. Многие разворачивались и бежали еще в самом начале, некоторые оставались более настойчивы и доползали до середины моста, но и они в итоге не настигали его конца.
Божественные птицы Бииняо никогда не вмешивались в происходящее на мосту. Но в этот раз они ощутили что-то гораздо более значимое в жертвенности черноволосого даоса, что висел на одинокой паутинке в шаге от неминуемого конца. Птицы пристально наблюдали с крыши дворца за всеми событиями, что разворачивались на мосту тысячелетиями, в надежде встретить нечто похожее на чувства между этими бессмертными. Они не могли разобраться в причине, что сразила даоса, ведь Нефритовый Мост Очищения не способен убить, но что-то с этим даосом было не так.
Бииняо тесно связаны с энергетикой белокаменного моста. То, что испытывают его гости, птицы ощущали на себе. Бииняо в точности ощутили то, что испытали Вэйюэ и Циу. Люди разворачивались и сбегали от столь незначительной боли в сравнении с той, что испытывал сейчас черноволосый даос. Но он шел вперед так отчаянно. Именно отчаянно… Словно это его последний шанс, словно он давно уже мертв и жил только ради этого момента, а теперь, исполнив свое предназначение, готов принять смерть. Бииняо впервые за все свое существование в бренном мире решили вмешаться.
В изумрудно-огненной вспышке они явились на Нефритовый Мост Очищения и обняли огромным крылом черноволосого даоса, приказав Циу следовать за ними во дворец.
Циу столь самозабвенно звал Вэйюэ, что даже не обратил внимания на божественных птиц. В тот момент он понял, что ни его почетное место главы, ни его невообразимая духовная сила, ни его праведная мораль и принципы не способны помочь дорогому сердцу человеку. Все оказалось таким пустяком, напыщенным звоном. Впервые он испугался. Циу ранее не чувствовал настолько пронизывающий страх, холодящий изнутри, страх, что сковал все его внутренности, выворачивая наизнанку сознание. Его длинные пальцы дрожали, нежно касаясь бледного лица Вэйюэ.
Циу желал разделить его боль, он пошел бы на все, если бы это было возможно, но сейчас мечник лишь молил Небеса, чтобы Вэйюэ продержался. Он ни за что не отправился бы на этот проклятый мост, если бы знал, что Вэйюэ может пострадать. Ради его безопасности Бай Циу готов был лишиться всех своих сил, отказаться от статуса главы, стать простым смертным, но теперь уже поздно. Ничего не изменить. В глубине сердца Циу клокотала ярость, он злился на себя, на то, что недоглядел, просчитался. Он ведь чувствовал с самого начала, что здесь что-то не так.
Бииняо осмотрели тело Вэйюэ и проверили его духовные меридианы. Наконец божественные птицы получили ответ на главный вопрос, почему мост чуть не погубил этого даоса. Зияющие рваные дыры на золотом ядре изливались темными сгустками. Ядро практически разрушено, этот бессмертный скоро умрет, сомнений не оставалось.
– Ваш друг… Кажется, ваш друг решил пожертвовать своей жизнью ради вас. – Музыкальное слияние женского и мужского голоса двоилось эхом в ушах мечника.
Стоило услышать и осознать слова птиц, Бай Циу покрылся беспощадной волной мурашек.
– Что это значит?! Нет! Должен быть способ ему помочь! Он… – голос сорвался и перешел на шепчущий хрип. – Он не может умереть.
– Мы не можем излечить его или как-то облегчить страдания. Конец неминуем, он умрет. Но в том случае, если даос готов разделить с ним неминуемый конец, мы можем произвести слияние ваших душ и даровать вам Нефритовые кольца слияния. До тех пор, пока вы будете носить кольца на шее, ваша духовная энергия и душа сольются в единое целое. Божественная сущность колец скрепит ваши судьбы. Когда один отправится в круг перерождения, за ним последует другой, и этого не изменить.
На Циу обрушилось ужасающее осознание. Вэйюэ знал о разрушении золотого ядра, и у мечника не осталось сомнений, что он также знал – на мосту негативная Ци повлияет на него. И словно в подтверждение пронизывающей все тело мысли переплетение голосов Бииняо прозвучало вновь:
– Этот даос возжелал умереть ради вас, но готовы ли вы пойти на подобное ради него?
– Я готов. – Вся хрипота ушла из голоса мечника, теперь он вновь преисполнился привычной уверенности.
Мечник не знал, что им движет, он знал лишь одно. Он не позволит Вэйюэ умереть сейчас. Выигранное время предоставит шанс найти способ, чтобы восстановить золотое ядро главы Северного Ветра. Циу запретил себе сомневаться. Он найдет этот способ во что бы то ни стало.
Для проведения слияния душ божественным птицам пришлось разделиться. Огненно-красная птица осталась с Вэйюэм, а изумрудная подошла ближе к Циу. Обнимая единственным крылом даоса, каждая половинка неразлучников проникла в самую глубь их энергии. Из вечности формы и материи следует безначальность и бесконечность движения, а вместе с тем и вечность мироздания. Возникновение и уничтожение взаимно обусловливают друг друга. Всем в этом мире правит энергия.
Достигнув самой начальной сути двух бессмертных, Бииняо вытянули тонкую энергетическую нить души. Никто, кроме божественных птиц, не смог бы провести ритуал, только кристально чистая материя может проникнуть в глубинное сознание души.
Нить Бай Циу мерцала настоящими золотыми всполохами, а нить Вэйюэ оказалась полностью черной, она не мерцала, она поглощала. Птицы воссоединились, и в крыле каждой из божественных сгустков энергии образовались Нефритовые кольца. Бииняо поместили нити души в каждое из них. На кольцах изящным росчерком проявились два пера, состоящих из тонкой линии. На одном кольце перо черное, на другом – из чистого золота.
Нефритовое кольцо с черным пером птицы повесили на шею мечника, а кольцо с золотым пером разместили на груди лежащего в бреду черноволосого даоса.
Энергия колец слилась с душами бессмертных, становясь такой же неотделимой сущностью, как энергия Ци в теле даосов. Спустя несколько часов кольцо смогло отвести Вэйюэ от последнего шага к перерождению.
После того как Вэйюэ перенесли на кровать, Бай Циу не отходил от тела мужчины ни на шаг. Они остались в полном одиночестве, по щеке мечника стекла одиночная слеза. Он не сожалел о своем решении, он бы пошел на это тысячу раз. В очередной раз, когда длинные холодные пальцы проводили по скуле даоса, Вэйюэ очнулся и перехватил руку мечника.
С силой сжимая в мертвой хватке чужое нежное запястье, он встретил чужой взгляд. Время остановилось. Каждый боялся моргнуть, словно закрой они глаза хоть на мгновение, и наваждение растворится и навеки исчезнет. В попытке сдержать рвущиеся наружу дикие слезы Циу перехватил руку Вэйюэ, и теперь он с силой сжимал запястье главы Северного Ветра.
– Ты безрассудный глупец! Как ты мог пойти на это, не спросив меня?! – На каждом слове мечник сжимал чужое запястье сильнее, словно грозился сломать тонкие кости.
– Глава Бай. Да потому что я давно уже не жилец! – прорычал Вэйюэ, сбрасывая путы, сковавшие его руку. Он не желал, чтобы мечник винил себя в произошедшем. В конце концов, он знал, на что идет. Хотя ему оказалось сложно врать, глядя в льдистые глаза напротив, он набрался сил и продолжил совершенно ледяным голосом: – Не принимай на свой счет. Я не ради тебя пошел на это. Если бы ты потерял свои силы, у Юйлуна не осталось бы последнего человека, кто не позволил бы вершиться несправедливости. Как бы я ни хотел… Я не смогу всегда быть рядом… – Голос даоса дрогнул, он желал сказать «Я не смогу всегда быть рядом с тобой», но завершил фразу совершенно иным: – …И защищать его.
Да, Вэйюэ не раздумывая сделал бы то же самое для младшего брата, но он не мог обманывать этим себя сейчас. Он понимал, что с того момента, как Цилинь рассказал ему о Нефритовом Мосте Очищения, единственным его желанием было помочь главе Бай. В какой-то степени это осознание сломало его, что-то проросло в недрах его мрака. Он обещал себе не заводить дружбу, он обещал себе никому не доверять. Но этому глупому мечнику… Вэйюэ хотел доверять.
Циу ничего не ответил. Он не смог вымолвить ни слова. Так, как ранили его вековой лед эти слова, невозможно передать словами. Он не мог обижаться на Вэйюэ, ведь это Циу все не так понял. Должно быть, и за противоядием даос отправился, гонимый этими же мыслями. В сердце Вэйюэ нет места никому, кроме Юйлуна. В глазах Вэйюэ он лишь инструмент, что не позволяет вершиться несправедливости. Впрочем, так и есть. Всю жизнь его готовили именно к этому, это всегда было и есть его первостепенной задачей.
Отец Циу был строгим и уважаемым бессмертным, он растил из своего ребенка достойную замену. Нет, он не бил его и не издевался. Он не позволял ему чувствовать. Отец всегда говорил: «На твои плечи ляжет множество обязанностей, сын. У тебя нет времени на себя, ты должен заботиться обо всех, кроме себя. Только так тебя станут высоко уважать, как и твоего старика-отца». И как он только мог подумать, что может жить ради чего-то еще? Судьба мечника давно предопределена.
Из раздумий Циу вырвал голос Вэйюэ: