Именно эту историю поведал даосам Луань Чан, после того как Циу чуть не снес в сражении духовным мечом ему голову.
– Тогда зачем ты начал сражаться со мной? – Нахмурившийся мечник, откидывая длинную серебристую прядь с лица, не отводил холодное острие от шеи улыбающегося Чана.
– Милый друг, из нас двоих это ты размахиваешь мечом, словно достоинством между ног. – Кошачьи глаза с хищным прищуром пристально смотрели на Циу, не позволяя тому отвести смущенный взгляд. – Я лишь защищался.
Пока Циу не находился с ответом, осознавая, что́ только сейчас сказал этот похабный наглец, вмешался Вэйюэ:
– Твой взгляд не похож на взгляд жертвы, милый друг. – Передразнив мурлыкающие интонации Луань Чана, Вэйюэ выразился позаимствованными у него же словами.
Не отводя лицо от мечника, одними лишь глазами Чан скользнул по Вэйюэ:
– О, друг, мое сердце сильно тронуто тем, что ты столь чутко считал мой взгляд. Каким бы ты желал меня увиде…
Луань Чан совершенно не собирался заканчивать свои сладострастные беседы, на которых вполне можно было поскользнуться и потерять достоинство, но оцепенение вовремя спало с мечника, и он прервал противный слуху голос зеленоглазого мужчины:
– Я не позволял тебе отвечать кому-то, кроме меня! – Разозлившийся Бай Циу ударил по болевым точкам[42] Чана, отправляя его в беспамятство. Только после того как тело самодовольного нахала пало на землю, Циу убрал меч в ножны и молча зашел в дом, захлопнув за собой дверь. Взгляд у него был такой, словно он пытался безжалостно заморозить все на своем пути.
Вэйюэ скрестил руки перед собой и удивленно уставился на глупого мечника, он не ожидал от него столь радикальных действий. Юйлун же, до этого не проронивший ни слова, настороженно рассматривал Луань Чана. Вспоминая, что было написано в письме, он ожидал подвоха от любого незнакомца на их пути. А Чан просто лучился опасностью, он что-то недоговаривал, и это порядком напрягало Юйлуна, но если бы он сознался брату, что получил письмо с ужасающим посланием, тот бы мигом отправил его обратно в клан Северного Ветра.
– Юйлун, жди здесь и присмотри за ним. – Вэйюэ кивнул в сторону лежащего на земле Чана и следом за главой Западного Ветра пересек порог дома, прикрывая за собой дверь.
Мечник вел себя странно, это разительно отличалось от его привычного хладнокровного спокойствия, и глава клана Северного Ветра захотел поговорить с ним наедине. Стоило Вэйюэ зайти, как он увидел замершего посреди комнаты Циу, перебирающего в руке нефритовое колечко с черным пером, что обнимало его шею тонкой цепочкой, почти вплотную поднеся его к мягким губам.
«Это… это же кольцо, которое мне досталось от пташек? Но почему оно у тебя?» Даос спешно коснулся ладонью того места, где к груди прижималось его кольцо. «На месте… но зачем тогда тебе второе?»
– Циу.
Глава Бай вздрогнул от звуков мучительно знакомого голоса, – он настолько погрузился в свои мысли, что совершенно не заметил, когда Вэйюэ вошел. Его сердце сумасшедше забилось, он нервно спрятал под одежду колечко. «Какой же я дурак! Кольцо! Надеюсь, ты не заметил! Пожалуйста, не спрашивай. Не спрашивай, даже если увидел. Сделай вид, что тебе плевать, как обычно ты поступаешь».
– Я зашел поискать веревки, чтобы связать этого нахала и доставить Императору. Наш долг почти выполнен, далее пусть разбираются сами. – Слова вылетали так быстро, что одно погоняло другое, дабы отвести внимание главы Северного Ветра от собственной персоны и странного поведения.
Впервые Вэйюэ ощутил вязкую, практически ноющую потребность в том, чтобы поговорить. Откровенно. Между ними скопилось столько недосказанности, но главе Чжао всегда было сложно открываться людям и он ничего не мог с этим поделать. Возможно, стоит попробовать? Циу же не предаст его сразу после этого?..
– Давай поговорим. Не лги мне.
– Вэйюэ, ты все не…
Стоило мечнику собраться с силами, чтобы ответить, как в дом влетел Юйлун, обрывая неуверенные слова главы Бай:
– Он очнулся! Что будем с ним делать?
Словно неукротимый оползень, сошедший с горы, с сердца мечника сошла удушающая тяжесть, и наступило невесомое облегчение. Он бы хотел с ним поговорить, но… Вэйюэ нет необходимости знать правду. Зачем главе Чжао беспокоиться о главе Бай, если у него и так хватает забот о младшем брате?
В подтверждение мыслей Бай Циу Вэйюэ тяжело вздохнул, отвернувшись от источника тревоги на сердце; мгновенно в его голове возникло осознание: «Возможно, так будет лучше. Оставим все как есть».
Даосы забрали Луань Чана и отправились в императорский дворец. Чан настолько достал всех своими речами, что к концу дня Вэйюэ заткнул ему рот запретной техникой безмолвия, и никто не оказался против ее применения, кроме Чана, но его не спрашивали. Юйлун ни на шаг не отходил от брата, готовый в любой момент защитить его. Циу держался отстраненным, приглядывая за Чаном, чтобы тот не смог улизнуть. Луань Чан же с самого начала настаивал, что никуда не сбежит, мол, он и сам хотел отправиться к Императору, просто не мог собраться с силами. Только верить словам нового знакомого никто не собирался, хотя, возможно, эти слова были единственной правдой, произнесенной его устами. Их долгий путь прервался на ночевку на постоялом дворе.
Заселившись на постоялый двор, даосы решили не тратить время на ужин, дабы как можно скорее лечь спать и утром отправиться в путь. Завтра они доставят убийцу Наследного Принца Императору и будут свободны.
Но умиротворению и спокойному сну этой ночью не суждено было состояться.
Луань Чан лишь притворялся веселым глупцом, это была его роль, и он отменно с ней справился. Стоило даосам уснуть и потерять бдительность, кошачьи глаза опасно сверкнули во тьме. Сняв с себя печать безмолвия, Чан вдруг испарился, материализуясь в мрачном лесу, что окружал деревню, где ранее он со своей компанией бессмертных остановились на ночлег.
– Сколько можно ждать тебя?! – рявкнул светловолосый мужчина, как только из белой дымки с изумрудными вкраплениями явился Чан.
– Так взял бы их на себя! Свое прекрасное личико ты сменять умеешь, чего меня послал и фыркаешь сейчас, как лошадь? – Чан хоть и подчинялся ему, но голову ни за что пред ним не склонит. В конечном счете, они оба ее приспешники и ключевое слово всегда остается за ней.
Разгневанный Люй Сяолун вдруг успокоился и натянул томную улыбку на лицо. Змея возжелала напомнить непослушному коту, где его место:
– Чан, не забывайся. Твоя жизнь отчасти и в моих руках.
Только кот оказался столь безрассуден, что плевать он хотел на шипение гремучей змеи в его сторону: коты тоже умеют шипеть, и вместо яда у них острые когти.
– Давай записку от этого придурка, и покончим с этим.
Сяолун, оценивая результат, передал записку, написанную ранее главой Чжу Суном, адресованную его дорогому «другу» Вэйюэ. Луань Чан довольно ухмыльнулся и вновь оставил после себя лишь изумрудную дымку.
«Как хорошо, что умереть должен твой младший брат, а не ты. Если бы тебя так быстро прикончили, признаюсь, я бы взгрустнул», – подумал Чан, рассматривая спящего Вэйюэ из погруженного во мрак угла комнаты.
Дабы даосы не проснулись раньше положенного времени, Чан распылил в лицо каждому порошок из коры сонного дерева, что все это время ждал своего знаменательного мига в мешочке. «Теперь все точно готово». Чан схватил бессознательное тело Юйлуна и грубым движением закинул юношу на плечо, вместо него оставив на циновке записку.
«Демон тебя дери! А ты чего такой тяжелый! Сяолун, ты ответишь за то, что заставляешь меня таскать тяжести». Подкидывая тело ученика, Чан мысленно посылал к демонам планы Сяолуна.
Вновь в сумраке средь высоких деревьев сгустилась дымка, но теперь из нее появился Чан и Юйлун. Первым делом мужчина сбросил на землю тело юноши и рыкнул в лицо Сяолуна:
– Сам таскай его. Я пошел.
Только Чан собрался вернуться, как его догнали слова Владыки секты Карателей:
– Чан, в следующий раз мы встретимся, когда она вернется. Ты хорошо помнишь, что должен делать все это время?
– Да-да, играть роль вшивого Наследного Принца. Не беспокойся, я хорошо обучился у тебя мастерству горделивого павлина.
– Ты!
Сяолун в гневе метнул черное марево в своего подчиненного, но того уже и след простыл. Черное марево переплелось с белесо-изумрудной дымкой и рассеялось в пустоте прохладного воздуха.
Глава 40Источник конца
Порошок из коры сонного дерева вынудил глав проспать до утра. За это время Сяолун оказался на подходе к клану Колючих Вод, желая как можно скорее передать тяжелую ношу в руки Чжу Суна. Луань Чан же сразу вернулся на свое место, воссоздавая технику безмолвия на себе. Выполнив свое поручение, он смог сладко поспать, и стоило солнышку ласково коснуться его век, он нахмурился и недовольно буркнул под нос.
Только вот помимо солнышка его коснулся кто-то другой. Невиданная грубая сила сжавшейся на горле руки перекрыла доступ к воздуху. Чана бесцеремонно схватили за шею и рывком поставили на ноги. Не издавая ни слова, Чан мог только хрипеть, из уголков травянистых глаз выбилась первая пара невольных слез. Обозлившийся Вэйюэ совершенно точно нацелен прямо сейчас его уничтожить. Удручающее положение не стерло искры холодного блеска в изумрудных глазах, что выводило главу Северного Ветра только сильнее.
– Вэйюэ! Подожди, отпусти его. Тут записка… – тревожно отозвался Бай Циу, придерживая друга за плечо. Он бы хотел его успокоить, но, к сожалению, успел прочитать ее содержание. Тревога, граничащая с непониманием, сжала сердце мечника. Впервые он испугался. Он испугался за то, как глава Северного Ветра отреагирует на послание, излитое на клочке злополучной бумаги. Циу понимал, что на эмоциях Вэйюэ может совершить непоправимые ошибки, стоит ему прочитать, но и скрывать находку было бы неправильно.