Приняв предложение, я достал билеты и один из них протянул гному. Тот выхватил его из моих рук и тут же надорвал, даже не предупреждая. Мне ничего не оставалось, как сделать то же самое со своим куском пергамента и…
…и я оглох и ослеп, оказавшись в кромешной тьме, где со всех сторон до меня доносился оглушительный рев, вынуждая сжаться и проверить, сколько дебафов на мне висит.
Табар аль Гоши: Ну вот мы и на месте… Господин бывший главный мертвяк, хе-хе, — пришло сообщение в групповой чат…
— Не понял. Что происходит? — теперь, владея императорской булавкой, я мог разговаривать смелее, не используя ремонтные зелья и не опасаясь, что язык может отвалиться в любой момент.
— Ну как же. Ми находимся глубоко под землей, и совсем не в том смысле, в котором вам таки уже наверняка привычно — это шахта, где проходит первый этап состязания. Ориентироваться тут могут исключительно гномы и кобольды, так что пока ми не виберемся наружу, вам таки придется идти туда, куда скажет бывалый Табар, делать то, что скажет умный Табар, и есть только то, что разрешит мудрый Табар.
— То есть, здесь ты у нас за главного?
— Ви таки самый мудрый живой мертвяк из всех, с кем мне доводилось иметь мои дела! — восхищенно поцокал гном.
— А много их было, мертвяков?
— Ви исключительно и без сомнения самый первий из них! Прошу сюда, господин инквизитор, — он схватил меня за руку и куда-то потащил.
Талант «Ночное зрение» примерно на 20 % повышал видимость в темноте, но здесь это оказалось бесполезным — вокруг сжимались каменные стены, а на мини-карте была все та же кромешная тьма. Мы шли вперед, пропуская десятки поворотов, коридоров и ответвлений — и мне было совершенно непонятно, как здесь может ориентировать Табар.
— А как остальные добираются до места? И почему я никого не вижу?
Проверка при помощи «Поиска жизни» показала, что в радиусе ста метров от нас нет ни единой живой души, а вот «Поиск следа» высветил несколько цепочек разных размеров и яркости.
Здесь явно кто-то уже проходил, но было это не меньше пары часов назад.
— Они переносятся в специальные зрительские ложи всего за жалкие двадцать тысяч тяжелых монет, или получают проводника-гнома за очень смешные десять тысяч блестящих монет. Те же, кто знает цену золоту, берут билет за тысячу монет и переносятся куда-нибудь поближе к месту состязаний. А потом или находят арену сами, или ждут еще час, пока их не отыщут кобольды и не выведут, куда нужно, за пять тысяч монет… — С человека, — уточнил гном, почесал бороду и добавил,
— И с гнома тоже.
— Экономно, — признал я, — А мы не заблудимся?
— За кого ви меня принимаете? Ну конечно же мы не заблудимся! Потому что мы уже давно это сделали, и я решительно предлагаю готовить деньги и сидеть ждать этих вонючих и жадных кобольдов!
Ждать пришлось недолго. Мне вообще думается, что эти существа постоянно крутились рядом дожидаясь, пока мы осознаем безвыходность своего положения. Не прошло и пяти минут, как где-то рядом раздалось не то покашливание, не то тявканье.
— Идут, — тяжело вздохнул гном и протянул мне что-то на ладони.
Два кусочка воска.
— Что это?
— Их нужно совать в нос, чтобы выдержать нестерпимый аромат, источаемый этими тварями.
— Мне это не нужно. Оставь себе.
— У меня уже есть. Таки я их постоянно ношу, когда ви рядом, — бесцеремонно ухмыльнулся гном.
Их было трое. Приземистые крупноголовые существа, отдаленно напоминающие детей — тощие, с огромными лысыми головами и выпуклыми глазами, больше напоминающими стрекозиные. Из одежды на них были только набедренные повязки, а в руках кобольды сжимали увесистые каменные дубинки и топоры.
— Зав-заб-лудились? — пролаял один из них.
Мда. Тот, кто называл кобольдов «подземными собаколюдами», наверняка никогда их не видел, зато слышал.
— Пой-пой-дем с нами! — подхватил второй.
— Недорррого, — прорычал третий.
— Иди, — я передал гному 5000 монет и подтолкнул его к кобольдам, — я пойду по вашим следам, незаметно. Сэкономим половину суммы.
Гном смахнул скупую слезу:
— Вижу, что мои уроки экономии не прошли даром, и ваша бережливость делает мне приятно. Но почему ви таки хотите меня оскорбить до полусмерти? Я — потомственный подгорный гном, и могу сам отыскать дорогу! Это ви должны идти с ними, а я — буду следом.
— Ты заблудился.
— Они воняют!
— У тебя затычки.
— У меня аллергия на шерсть!
— Тогда тебе повезло — кобольды совершенно лысые.
— Ладно-ладно… Я их боюсь… они же как эти… огромные гавкающие младенцы!
Опачки. Да никак у нашего славного Табара фобия образовалась? Пойти по следам он не сумеет, так что придется вдвоем, а это уже непредвиденные расходы. Интересно, а артефактами или редкими свитками они возьмут?
— Зол-зол-золото! Золото давай!
Шелковый мешочек с характерным звоном перекочевал из моей руки в узловатую ладонь и тут же пропал, отправленный в инвентарь.
— Веди.
То, что произошло дальше, можно было объяснить только магией. Выход к «арене» оказался за ближайшим поворотом, который был всего в двадцати шагах дальше по коридору. Странно, мы ведь там проходили, и не один раз.
— Одна из причин, почему гномы не любят эти вонючие отродья Проклятых Гор, это их умение проникать где угодно. Ни толщи скал, ни расстояния, ни даже магические замки и ловушки не могут быть для них препятствием. Шахты, королевские покои и даже сокровищницы — кобольды повсюду разгуливают так, словно у себя дома. Собственно, горы и есть их дом, а кобольды — истинные дети камня, тогда как гномы, просто гости, которым позволили там жить.
Судя по монотонному голосу и остекленевшему взгляду, Табар подключился к игровой энциклопедии и просто зачитывал мне какую-то статью, не забыв при этом пафосно отставить ногу вперед и вытянуть вверх указательный палец, указывающий точно на жирного мохнатого паука.
Ну-да, ну-да, я же «непись». Хотя, между прочим, к этим базам данных у игровых персонажей тоже был доступ, благодаря которому они знали все, что им нужно (точнее — можно) об этом мире.
Зато стало понятно, откуда шел оглушительный рев, который сопровождал нас все это время.
Это оказался рев многотысячной толпы зрителей, которая приветствовала выходящих на «арену» мастеров. Место, в котором мы оказались, напоминало громадный амфитеатр, высеченный в скале, посреди которого оказалось что-то вроде карьера, с выходящими наружу рудными жилами.
— Кажется, мы вовремя! — удовлетворенно потер руки гном и принялся расталкивать зрителей, пытаясь пробиться поближе к «сцене».
— Странно, а чего они не расступаются сами? — удивился Табар.
Он с подозрением посмотрел на меня, вытащил что-то из носа и шумно принюхался:
— Ви что — принимали ванну на днях? Эх, надо било прихватить с собой одного из кобольдов.
Общими усилиями нам удалось расчистить для себя место на одной из каменных скамей, согнав с нее каких-то мохнатоногих коротышек, заверещавщих что-то обидное на непонятном языке, напоминающем птичий.
Наконец-то мы могли спокойно сесть и насладиться зрелищем, если только так можно было назвать то, что творилось внизу.
Участников было чуть больше тысячи. У меня появилась специальная информационная иконка, наведясь на которую можно было изучить краткую информацию по каждому из них, а так же наблюдать за прогрессом того, что там происходило.
Собственно, изучать растущие цифры и меняющиеся местами в рейтингах строчки с именами было куда интереснее чем смотреть на фигуры, монотонно долбившие кирками породу. Они даже одеты и оснащены были совершенно одинаково!
Впрочем, как раз это и было понятно, ведь здесь соревнуются не артефакты и крафтовые шедверы, а эффективные билды и стратегии добытчиков. Правда, мне было непонятно, что делать тем, у кого параметры персонажа как раз и рассчитаны под использование конкретных орудий труда, впрочем, это уже проблемы организаторов и самих участников.
— Мне таки решительно нравится вон тот молодой азиат, — указал куда-то вниз Табар, — А вам? Ви уже присмотрели кого-нибудь?
«Молодой азиат», которым так восхищался мой казначей, оказался коренастым и бородатым гномом. Он размеренно опускал кирку на свой участок, работая монотонно и без огонька — скучнейшее в мире зрелище. Да еще и куча породы у его ног росла заметно медленнее, чем у тех, кто стоял по соседству.
— И что в нем особенного? Здесь половина — гномы, и работают куда быстрее.
— Ви делайте свои глаза и уши хорошо открытыми, сейчас старый Табар будет вам учить хорошей мудрости, как отличать трудолюбивого азиата от ленивого узбека!
Гном поплевал на ладони и пригладил свои кустистые брови. В его руках появилась внушительных размеров кружка, украшенная белоснежной шапкой пены, и лишь осушив ее до половины, казначей приступил к разъяснениям.
Входящее сообщение (1)!
Ого! Судя по иконке, это послание из «внешнего» мира — скорее всего, от кого-то из людей Второго или от него самого. Ладно, это подождет.
— Значит так. Самые лучше фармеры — это дальнеазиаты: корейцы, китайцы и тайваньцы… — гном вдруг поперхнулся, сообразив, что для «непися» все эти слова ничего не значат, — в общем, они отличаются завидной терпеливостью и упорством, и могут выполнять монотонную работу много часов подряд, а некоторые — даже дней. Именно поэтому они выбирают класс гномов — у нашей расы повышенный запас энергии и грузоподъемности. А еще мы меньше едим.
— Ага. Именно поэтому кто-то дважды вписал себя в выдачу еды.
— Ви меня таки опять пытаетесь обидеть? Вообще-то трижды — и вот уже несут наши порции. Но речь не об этом. Так вот. Они свой билд рассчитывают именно исходя из многочасовой работы. Побольше добыть, поменьше при этом потратить и ухитриться все это унести одним махом — именно так и никак иначе!
— Значит, нам нужен терпеливый гном.
— Желательно, конечно, кореец. А теперь посмотрите вот на этого красавца…