Поняв, что мне надо ради Джози высматривать Папино такси, что она в этом на меня полагается, я отложила дальнейшее знакомство с Квартирой Подруги и сосредоточилась на виде из тройного окна. Я не была против, тем более что по улице могла проехать КОТЭ-машина, этого никогда нельзя было исключать, и пусть даже я вряд ли имела возможность сейчас за ней погнаться, уже тем, что обнаружила бы ее, я сделала бы важный шаг вперед.
Впрочем, к тому времени мне пришлось признать, что шансы увидеть КОТЭ-машину, проезжающую мимо Квартиры Подруги, невелики. Раньше, когда мы ехали в город, я преисполнилась слишком больших надежд, потому что, проезжая окраины, мы миновали множество ремонтных людей, и даже если их самих не было видно, их барьеры перегораживали то одну улицу, то другую. Тогда-то я и начала думать, что КОТЭ-машина может появиться в любую минуту. Но хотя я все время смотрела в свое боковое окно и хотя два раза мы проехали мимо других больших городских машин, она так нам и не встретилась. Потом движение замедлилось и ремонтных людей стало меньше. Впереди Мама и мисс Хелен беседовали на свой обычный непринужденный манер, а сзади, рядом со мной, Джози и Рик тихо переговаривались между собой, показывали то на одно, то на другое. Иногда, увидев что-то за окном, один подталкивал другого локтем, и они смеялись вместе, хоть даже и не обменялись ни словом. Мы миновали розовый цветущий парк, затем здание со знаком «Стоянка только грузового транспорта», и впереди мисс Хелен и Мама тоже смеялись, хотя у обеих слышалась осторожность в голосах. «Ты построже с ним, Крисси», – сказала мисс Хелен. Потом пошли китайские надписи, велосипеды, прикрепленные цепями к столбам, а потом начался дождь – хотя Солнце старалось как могло, – и возникли пары под зонтами и туристы с журналами над головой, и я увидела ИД, который торопился под крышу со своим подростком. «Рик, гляди, вот умора», – сказала о чем-то Джози и захихикала. Дождь прекратился, когда мы поехали по улице с такими высокими зданиями, что тротуары по обе стороны были в тени, и там на передних ступеньках сидели мужчины в майках, переговаривались и смотрели, как мы едем мимо. «Правда, Крисси, высади нас где угодно, – говорила мисс Хелен. – Ты и так ради нас делаешь здоровенный крюк». Я увидела два серых здания разной высоты, стоявшие бок о бок, и на стене одного из них, где она возвышалась над крышей соседнего, кто-то сделал изображение в духе комиксов, вероятно, чтобы различие зданий не так неловко смотрелось. Всякий раз, когда я видела знак Зоны Принудительной Эвакуации, меня наполняла радость, хотя эти знаки немного отличались от тех, что были около нашего магазина. Джози наклонилась вперед и сказала что-то смешное, отчего обе взрослые рассмеялись. «Что ж, тогда увидимся завтра в суши-кафе, – сказала Мама мисс Хелен. – Это совсем рядом с театром. Не найти невозможно». А мисс Хелен отозвалась: «Спасибо тебе, Крисси, это мне очень-очень поможет. И Рику тоже». Мы проехали площадь с фонтаном, потом парк, полный листьев, где я заметила еще двоих ИД, и свернули на оживленную улицу с высокими зданиями.
– Опаздывает, – сказала сейчас Джози с дивана, и я услышала, как книжка с глухим стуком упала на ковер. – Но это ничего, это у нас в порядке вещей.
Я поняла, что она пытается обратить серьезное в шутку, и потому засмеялась и сказала:
– Но я уверена, что ему не терпится снова повидаться с Джози. Ты же помнишь, какое медленное было движение, когда мы ехали сюда. С ним сейчас, вероятно, то же самое происходит.
– Папа нигде и никогда не появляется вовремя. И это при том, что мама пообещала заплатить за его такси. Ладно. Я намерена полностью забыть о нем на время. Он определенно не заслуживает, чтобы из-за него переживали.
Она потянулась за упавшей книжкой, а я опять повернулась к тройному окну. Вид на улицу из Квартиры Подруги очень сильно отличался от вида из нашего магазина. Такси здесь проезжали редко, но другие автомобили – самого разного размера, формы и цвета – двигались быстро и останавливались далеко слева, на краю моего поля зрения, где над мостовой висел длиннорукий уличный знак. Тут было меньше бегунов и туристов, но больше идущих в наушниках – и больше велосипедистов, иные управляли одной рукой, а в другой что-то держали. Один раз, вскоре после того, как Джози высказалась о привычке Папы опаздывать, проехал велосипедист с большой доской под мышкой в виде плоской птицы, и я испугалась, что ветер надавит на доску и велосипедист потеряет равновесие. Но он был умелый ездок и устремлялся между машинами, так что под нависающим уличным знаком он оказался раньше них.
Голос Мамы в соседней комнате стал беспокойным, и я знала, что Джози он слышен, но, обернувшись, увидела, что она по-прежнему поглощена чтением книги. Прошла женщина с собакой на поводке, потом проехал автомобиль-универсал с рекламой на его боку «ДЖИО КОФЕ ДЕЛИКАТЕСЫ». Потом одно такси замедлило ход прямо под окном. Главная Гостиная была выше тротуара, поэтому внутрь такси я заглянуть не могла, но голос Мамы умолк, и я уверилась, что это Папа.
– Джози, он приехал.
Какое-то время она продолжала читать. Потом глубоко вздохнула, села и опять уронила книжку на ковер.
– Ты наверняка решишь, что он задрот, – сказала она. – Некоторые его считают задротом. Но на самом деле он суперумный. Просто ему шанс нужен, чтобы себя проявить.
Из такси появилась высокая, но сутуловатая фигура в сером дождевике и с бумажным пакетом. Он поднял на наш таунхаус неуверенный взгляд, и я предположила, что он сомневается, тот ли дом, потому что на нашей стороне дома были так же похожи друг на друга, как на той. Бумажный пакет он держал бережно, как мог бы держать собачку, слишком уставшую, чтобы идти. Он выбрал правильное крыльцо и, может быть, даже увидел меня, хотя я, предупредив Джози, отошла в глубь комнаты. Я подумала, что Мама сейчас вернется в Главную Гостиную, и ее шаги зазвучали, но она осталась в прихожей. Довольно долго, как мне показалось, мы с Джози – и Мама в прихожей – молча ждали. Потом прозвонил звонок, и мы снова услышали Мамины шаги, а потом их голоса.
Они переговаривались тихо. Дверь между прихожей и Главной Гостиной была полуоткрыта, и мы с Джози, стоя посреди комнаты, внимательно высматривали знаки. Потом вошел Папа, уже без дождевика, но бумажный пакет он по-прежнему держал обеими руками. На нем был офисный пиджак не самого низкого уровня, но из-под него виднелся поношенный коричневый свитер, доходивший до подбородка.
– Привет, Джози! Моя любимая дикая зверушка!
Он явно хотел обнять Джози и озирался в поисках места, куда опустить бумажный пакет, но Джози сама шагнула к нему и обхватила его руками вместе с пакетом. Его взгляд, пока она его обнимала, перемещался по комнате и упал на меня. Тут он отвел глаза и закрыл их, прильнув щекой к ее макушке. Они стояли так некоторое время, совсем не двигаясь, даже не покачиваясь в медленном ритме, как Джози с Мамой иногда делали, когда прощались утром.
Мама была так же неподвижна – она стояла чуть позади него, у каждого ее плеча по черной книжной полке, и смотрела без улыбки. Объятия длились, и когда я снова взглянула на Маму, вся эта часть комнаты была разделена на секции, где раз за разом повторялись ее сузившиеся глаза, и в одних секциях эти глаза смотрели на Джози и Папу, а в других на меня.
Наконец они ослабили свои объятия, Папа улыбнулся и поднял бумажный пакет повыше, как будто пакет теперь нуждался в кислороде.
– Вот, зверушка, – сказал он Джози. – Принес тебе мое последнее маленькое творение.
Он передал пакет Джози, поддерживая его снизу и не убирая руку, пока она не подставила свою, и они сели бок о бок на диван, чтобы заглянуть внутрь. Вместо того чтобы вынуть подарок из пакета, Джози надорвала бумагу с боков, и обнаружилось маленькое, грубовато изготовленное круглое зеркальце на крохотной подставке. Она поставила его, не отпуская, себе на колено и спросила:
– Ну и что это, папа? Для макияжа?
– Если захочешь. Но ты не погляделась в него. Посмотри как следует.
– Ух ты! Сенсация. Что происходит?
– Не странно ли, что мы все до одного это терпим? Что мы терпим все зеркала, где левое и правое поменялись местами. Это показывает, как ты выглядишь на самом деле. Не тяжелей, чем обычная пудреница.
– Великолепно! Ты сам изобрел?
– Я был бы рад предъявить на него права, но подлинный автор – Бенджамин, мой друг из нашего сообщества. Он породил идею, но затруднился с тем, как довести ее до ума. Так что эта часть работы моя. Только-только из печи, не далее как на прошлой неделе. Что ты думаешь, Джози?
– Ну просто шедевр. Супер! Все время теперь буду в общественных местах в него глядеться. Спасибо! Ты настоящий гений. Оно на батарейках?
Несколько минут Папа и Джози продолжали обсуждать зеркало, прерываясь, чтобы обменяться шутливыми приветствиями, как будто только встретились в этот момент. Их плечи соприкасались, и, разговаривая, они нередко прижимались друг к другу еще сильней. Я по-прежнему стояла посреди комнаты, Папа иногда поглядывал на меня, и я думала, что в любую секунду Джози может нас познакомить. Но Папин приезд взволновал ее, она возбужденно и торопливо все говорила и говорила с ним, и вскоре Папа перестал бросать на меня взгляды.
– Мой новый физик, папа, я клянусь, он и половины не знает того, что знаешь ты. И он странный тип. Если бы он не был весь такой из себя мегакрутой и сертифицированный, я бы сказала, типа, мама, нам надо заявить, чтобы его арестовали. Нет, нет, не паникуй, он прилично себя ведет. Просто по нему видно, что он мастерит что-то у себя в сарае, ну, знаешь, чтобы нас всех взорвать. Слушай, а колено-то твое как?
– О, гораздо лучше, спасибо. Можно сказать, совсем прошло.
– Помнишь это твое печенье, когда мы в тот раз зашли перекусить? Печенье в виде китайского президента.
Хотя Джози говорила быстро и без запинки, я чувствовала, что она проверяет слова в уме, прежде чем их произнести. Потом Мама, которая до этого вышла в прихожую, вернулась в пальто, и в руке она держала, приподняв ее, теплую куртку Джози. Не дожидаясь паузы, она вмешалась в разговор между Джози и Папой: