– Вот, приехали. Они там, внутри. – Потом она сказала: – Пол отчасти прав. Им нужно иногда побыть без всех. Чтобы только они. Им это нужно. Нам не стоит все время находиться рядом. Понимаешь, Клара?
– Конечно.
– Она скучает по отцу. Это естественно. Так что давай просто посидим тут немного.
Наверху уличный знак поменял цвет, и нам видно было, как машины въезжали в темноту под мостом.
– Тебя, наверное, все это потрясло, – сказала она. – У тебя должны быть вопросы.
– Мне кажется, я понимаю.
– Да? Понимаешь? Ты понимаешь, о чем я тебя прошу? Это именно я прошу. Не Капальди и не Пол. От меня все исходит, во мне причина. Я прошу тебя взяться за эту работу. Потому что если это произойдет, если все повторится, то по-другому я не выживу. Я прошла через это с Сал, но во второй раз не смогу. Так что обращаюсь к тебе с просьбой, Клара. Постарайся для меня, как только можешь. Мне сказали в магазине, что ты необыкновенная. Я наблюдала за тобой достаточно и знаю, что, скорее всего, так оно и есть. Если ты возьмешься как следует, то как знать? Может быть, и получится. И я смогу тебя полюбить.
Мы не смотрели друг на друга, продолжали глядеть вперед, через ветровое стекло. Подле меня, с моей стороны, оттуда, где Сами Готовим Фарш, вышел мужчина в фартуке и начал подметать тротуар.
– Я не виню Пола. У него свои чувства, он имеет на них право. После Сал он сказал, что мы не должны рисковать еще раз. Пусть Джози останется нефорсированной, ну и что? Множество детей существуют без этого. Но я не могла так с Джози. Я хотела для нее лучшего. Хотела, чтобы у нее была хорошая жизнь. Понимаешь, Клара? Я решилась, и вот Джози больна. Из-за моего решения. Тебе понятно, какие у меня чувства?
– Да. Мне очень печально.
– Я не печалиться тебя прошу. Я прошу тебя сделать то, что в твоих силах. И подумай – ведь это для тебя самой будет многое значить. Тебя будут любить так, как только можно любить в этом мире. Может быть, когда-нибудь я сойдусь с другим мужчиной – кто знает? Но обещаю тебе, что никогда не полюблю его так, как тебя. Ты будешь Джози, и я всегда буду любить тебя больше всего на свете. Сделай это для меня. Очень тебя прошу, сделай это для меня. Стань для меня продолжением Джози. Ну же. Скажи что-нибудь.
– Мне кое-что непонятно. Если я продолжу Джози, если поселюсь в новой Джози, то что станет со… всем этим?
Я подняла руки в воздух, и в первый раз Мама посмотрела на меня. Сначала на мое лицо, потом на мои ноги. После этого отвела взгляд и сказала:
– Какая разница? Это всего-навсего материал. Клара, ты еще кое-что возьми в расчет. Может быть, моя любовь для тебя не так много значит. Но есть еще кое-что. Этот мальчик. Рик. Я вижу, ты к нему неравнодушна. Помолчи, дай я договорю. Я вот что хочу сказать: этот Рик боготворит Джози, он всегда души в ней не чаял. Если ты продолжишь Джози, у тебя не только я буду, но и он. Какая разница, что он не форсирован? Мы найдем способ жить вместе. Вдали от… всего на свете. Одни будем там, только мы, вдали от всего этого. Ты, я, Рик, его мама, если захочет. Это может получиться. Но ты должна будешь постараться. Должна будешь изучить Джози во всей полноте. Слышишь меня, дружочек?
– До сегодняшнего дня, – сказала я. – До того, что я узнала сейчас… я думала, что мой долг – спасти Джози, помочь ей выздороветь. Но, может быть, это более хороший путь.
Мама медленно повернулась на своем сиденье, протянула руки и начала меня обнимать. Нас разделяло оборудование между креслами, поэтому ей трудно было обнять меня по-настоящему. Но ее глаза были закрыты ровно так же, как во время их долгих объятий с Джози, когда они мягко, нежно покачивались, и я чувствовала, как в меня вливается ее доброта.
Водителей, которым надо было под мост, раздражало, что приходится объезжать Мамину машину. Многие, поравнявшись с ней, смотрели на меня недружелюбно, хоть и видели, что я всего-навсего пассажирка и ничего не решаю.
Моя главная забота, однако, была не о проезжающих машинах и их недоброжелательных водителях, а о том, что происходило сейчас там, где Сами Готовим Фарш. Не будь мой ум в тот момент полон словами Мамы и ее объятиями, я, может быть, сумела бы уговорить ее не идти туда. Но как только объятия окончились – и вопреки своим же словам о том, что Джози и Папе нужно побыть одним, – она внезапно сорвалась с места и хлопнула позади себя дверью машины.
Минута шла за минутой, я вспоминала напряженные промежутки времени в здании мистера Капальди и думала, не следует ли мне, при всей невежливости этого, самой войти туда, где Сами Готовим Фарш, чтобы предотвратить движение к чему-то похожему, расстраивающему Джози. Но до того, как я успела что-то решить, на тротуаре за моим окном появился Папа. Он направил на машину дистанционный ключ и, когда ничего не произошло, вгляделся в него и нажал на кнопку снова. На этот раз вокруг меня раздались отпирающие звуки – Мама, судя по всему, оставила меня взаперти, – и он, обойдя машину, быстро сел на водительское место со стороны мостовой. Едва посмотрев на меня, он устремил взгляд вперед – туда, где был въезд под мост. Потом положил руку на руль и забарабанил по нему пальцами.
– Поразительно, что она до сих пор на ней ездит, – сказал он. – Выбирать ей я помогал. Она нацеливалась на немецкую машину, но я сказал ей, что эта надежнее. Что ж, не ошибся. Меня уже нет, а машина еще ей служит.
– Мистер Пол как знаток инженерного дела, – сказала я, – должно быть, очень ценный советчик при выборе машины.
– Да нет, не очень. Автомобильные моторы никогда не были моей специальностью.
Он продолжал трогать рулевое колесо, и теперь в этих касаниях была какая-то печаль.
– Джози и Мама тоже сейчас выйдут? – спросила я.
– Что? А, нет. Не сейчас. Думаю, они выйдут не так скоро. – Потом он продолжил: – Крисси, надо сказать, предложила, чтобы я куда-нибудь съездил. Хочет, чтобы я был подальше, пока она разговаривает с Джози. – Он казался уже не таким сердитым, как в здании мистера Капальди, скорее выглядел задумчивым. – Честно сказать, Крисси своим появлением меня не огорчила. Казалось бы, я не должен быть рад такому вмешательству. Но, по правде говоря, разговор у нас с Джози не был таким уж беззаботным. В сущности, я был в пиковом положении. Ты знаешь, – наконец он посмотрел на меня, – возможно, я был с тобой невежлив, извини меня в таком случае. Есть у меня такое ощущение.
– Пожалуйста, не беспокойтесь. Я теперь очень хорошо понимаю, почему мистер Пол может не питать ко мне теплых чувств.
– С такими, как ты, у меня никогда, скажем так, не складывались отношения. Уж ты прости меня за это. Нет, когда Крисси туда влетела, я не был против. Потому что Джози наседала на меня с неудобными вопросами, и я не знал, понятия не имел, как на них отвечать. Она не дурочка, эта Джози. – Он опять перевел взгляд туда, где машины въезжали под мост, и снова забарабанил пальцами по рулевому колесу. – После этого визита я хотел, чтобы мы немного расслабились. Перекусить, выпить кофе. И тут она меня спрашивает. Если Капальди, как я ей говорил, старается нам помочь, то почему я так плохо к нему отношусь?
– И как мистер Пол ответил?
– Врать ей я никогда толком не умел. Так что принялся, ну, вилять, что ли. И я знал, что она видит меня насквозь. В этот-то момент Крисси и появилась.
– Джози догадывается про… про этот план? Про план на случай ее кончины.
– Не знаю. Может быть, подозревает, но взглянуть прямо не осмеливается. Но она не дурочка, нет. Все эти жесткие вопросы. Почему мне так не нравится, что кто-то делает ее портрет? Нет, уж пусть Крисси пытается отвечать. – Внезапно он вставил ключ в прорезь зажигания. – Нам было велено исчезнуть на время. До, если быть точным, – он посмотрел на часы, – пяти сорока пяти. Потом у нас рандеву в этом суши-кафе. Все там сойдемся, судя по всему. Джози, Крисси, их соседи тоже. Так что, если ты не хочешь час просидеть в припаркованной машине, предлагаю прокатиться.
Он запустил мотор, но очередь из машин стала такой длинной, что мы не могли поехать сразу. Я пристегнула ремень безопасности и стала ждать. Потом наверху изменился цвет знака, и машина двинулась вперед.
Мимо нас перемещались теневые и световые фигуры, а потом мы выехали из-под моста на авеню из высоких коричневых зданий. На тротуаре показалось большое существо со многими конечностями и глазами, и вдруг, пока я смотрела, в нем посередине открылась вертикальная трещина. Оно разделилось надвое, и тут мне стало ясно, что все время это были два отдельных человека – бегун и женщина с собакой на поводке, они двигались навстречу друг другу и на мгновение совместились. Потом магазин с надписью «И здесь, и навынос», а перед ним на тротуаре чья-то потерянная бейсболка.
– Есть какое-нибудь место, куда бы ты хотела отправиться? – спросил Папа. – Джози упомянула твой родной магазин. Сказала, мы сегодня мимо него проехали.
Как только он это проговорил, я поняла, что открывается возможность, и воскликнула – вероятно, слишком громко:
– О да! – Затем, взяв себя в руки, сказала уже потише: – Если вы не против, я была бы очень этому рада.
– Она сказала, он, возможно, уже не там. Скорее всего, они переехали.
– Я не уверена. И все равно, если бы мистер Пол привез меня в этот район, я была бы просто счастлива.
– Отлично. Вот и убьем время.
Поворачивая направо на следующем перекрестке, он сказал:
– Интересно, как Крисси справляется. О чем они говорят прямо сейчас. Может быть, ей удалось сменить тему.
Теперь стало больше транспорта, и мы медленно двигались за другими машинами. Солнце иногда показывалось, но Оно уже опустилось низко, и высокие здания часто загораживали Ему вид. Тротуары были заполнены офисными сотрудниками, окончившими работу, и мы проехали мимо мужчины на приставной лестнице, который что-то делал с яркой красной надписью «Куры гриль». Позади оставались пешеходные переходы и знаки Зоны Принудительной Эвакуации, и я чувствовала, что мы приближаемся к магазину.