– Да. Но если люди за теми высокими окнами что-нибудь увидят, я уверена, они будут очень рады тому, что КОТЭ-машина разрушена. Они же знают, какая это жуткая машина.
– Возможно. Но как ты предлагаешь это осуществить?
Папа сидел сейчас, откинувшись на спинку кресла, одна рука расслабленно лежала на руле, и у меня было чувство, что он уже нашел возможное решение, но по какой-то причине не спешит о нем говорить.
– Мистер Пол знаток инженерного дела, – сказала я, повернувшись к нему полностью. – Я надеялась, что он сумеет что-нибудь придумать.
Но Папа продолжал смотреть на двор через ветровое стекло.
– Я не мог объяснить этого Джози там, в кафе, – сказал он. – Я не мог ей объяснить, почему я так ненавижу Капальди. Почему я не в силах быть с ним вежливым. Но я бы попробовал объяснить это тебе, Клара. Если ты не против.
Такая перемена темы была мне крайне нежелательна, но, боясь потерять его готовность помочь, я молчала и ждала.
– Я думаю, я потому ненавижу Капальди, что в глубине души подозреваю, что он, возможно, прав. Что его утверждения верны. Что наука это уже доказала и сомнений быть не может: нет в моей дочери ничего уникального, такого, чего нашими современными средствами нельзя извлечь, скопировать, передать. Что люди жили друг с другом все это время, веками, любили и ненавидели друг друга – основываясь на ложной предпосылке. На суеверии своего рода, которое мы поддерживали, пока не узнали, как все на самом деле. Вот как смотрит на это Капальди, и есть во мне часть, которая боится, что он прав. А вот Крисси – она не такая, как я. Она, может быть, не знает этого еще, но она никогда не позволит себя убедить. Если настанет такой момент, то, как бы хорошо ты, Клара, ни играла свою роль, как бы Крисси ни хотела, чтобы это сработало, она просто не сможет этого принять. Она слишком… несовременна. Даже зная, что она идет против науки и математики, она все равно не сможет. Она просто-напросто не такая растяжимая. Но я – другое дело. У меня… есть холод внутри, какого у нее нет. Может быть, потому что я, как ты говоришь, знаток инженерного дела. Вот почему мне трудно быть вежливым с такими, как Капальди. Когда они делают то, что делают, говорят то, что говорят, они как будто забирают у меня то, что я больше всего ценю в этой жизни. Я понятно говорю?
– Да. Я понимаю чувства мистера Пола. – Я молча выждала несколько секунд и затем продолжила: – Из всего, что говорит мистер Пол, выходит, что тем более важно не испытывать ни на ком предложение мистера Капальди. Если мы сможем сделать Джози здоровой, то ни портрет, ни мое изучение ее не будут ничего значить. Поэтому я прошу вас опять. Пожалуйста, посоветуйте мне, как мне разрушить КОТЭ-машину. У меня возникло ощущение, что у мистера Пола есть идея на этот счет.
– Да, пришла в голову одна возможность. Но я надеялся, что явится идея получше. К сожалению, этого, похоже, не случится.
– Пожалуйста, скажите мне. В любой момент что-нибудь может измениться, и возможность пропадет.
– Хорошо. Ну так слушай. Внутри этой машины наверняка есть блок генерации Сильвестра широкого диапазона. Изделие средней категории. Топливосберегающий и достаточно надежный блок, но толком не защищенный. Это значит, что машина может выдержать любое количество пыли, дыма, дождевой воды. Но если в систему попадет, скажем, что-нибудь с высоким содержанием акриламида, например раствор ПЭГ-девять, то она с этим не справится. Примерно то же самое, что залить бензин в дизельный мотор, только еще намного хуже. Если ввести туда ПЭГ-девять, он стремительно полимеризуется. Последствия, по всей вероятности, будут губительные.
– Раствор ПЭГ-девять.
– Да.
– Мистер Пол знает, как мы могли бы сейчас за короткое время получить раствор ПЭГ-девять?
– Оказывается, знаю. – Он несколько секунд продолжал на меня смотреть, потом сказал: – Внутри тебя должно находиться некоторое количество ПЭГ-девять. Внутри твоей головы.
– Понимаю.
– Насколько мне известно, там обычно есть небольшая полость. В задней части головы, где она переходит в шею. В этом я не специалист. Капальди наверняка знает гораздо больше. Но предполагаю, что ты можешь себе позволить лишиться некоторого количества ПЭГ-девять без того, чтобы это существенно ухудшило что-либо в тебе.
– Если… если бы мы сумели извлечь из меня раствор, его хватило бы, чтобы разрушить КОТЭ-машину?
– Не моя область, честно тебе скажу. Но предполагаю, что в тебе примерно пятьсот миллилитров. Даже половины будет достаточно, чтобы привести в негодность машину средней категории вроде этой. Но я должен подчеркнуть после всего сказанного: я не ратую за этот вариант. Все, что угрожает твоим способностям, будет угрожать плану Капальди. Крисси это не понравится.
Меня наполнял огромный страх, но я сказала:
– Но мистер Пол считает, что если мы сумеем извлечь раствор, то сможем разрушить КОТЭ-машину.
– Да, верно. Так я считаю.
– Возможно ли, что мистер Пол предложил этот путь не только для того, чтобы разрушить КОТЭ-машину, но и чтобы повредить Клару и таким образом помешать плану Капальди?
– Мне тоже ровно это приходило в голову. Но если бы я действительно хотел тебя повредить, для этого, думаю, есть куда более простые способы. Нет, дело в том, что ты дала мне новую надежду. Надежду, что за твоими словами может быть что-то реальное.
– Как мы извлечем раствор?
– Всего-навсего маленький надрез. Пониже уха. Любое ухо подойдет. Понадобится инструмент – что-нибудь с острым кончиком или краем. Только для того, чтобы проникнуть под верхний слой. А под ним должен быть, ну, маленький такой клапан, я открою его пальцами, а потом закрою. – Говоря это, он рылся в бардачке Маминой машины и под конец достал пластиковую бутылку с водой. – Так, сюда можно будет собрать раствор. А вот и крохотная отвертка, не идеально, но подойдет. Немного заострить… – Он умолк, держа инструмент на свету. – Потом только зайти туда и аккуратно влить раствор в одно из этих отверстий. Лучше в центральное. Оно, по всей вероятности, напрямую связано с блоком Сильвестра.
– Я потеряю свои способности?
– Как я сказал, твоя общая эффективность не должна сильно пострадать. Впрочем, я тут не специалист. Возможно, будут какие-то последствия для твоих когнитивных способностей. Но, поскольку главный источник энергии у тебя Солнце, существенного ущерба, скорее всего, не будет.
Он опустил окно со своей стороны и, высунув пластиковую бутылку наружу, вылил из нее воду.
– Это твоя инициатива, Клара. Если хочешь, можем просто уехать отсюда. У нас осталось, дай взглянуть, двадцать минут до рандеву с остальной компанией.
Я опять посмотрела сквозь проволочную сетку на двор, стараясь унять страх. Вид из окна машины по-прежнему не был разделен на секции, и Солнце продолжало глядеть между двумя зданиями-силуэтами.
– Ты знаешь, Клара. Я понятия даже не имею, какой в этом может быть смысл. Но я хочу самого лучшего для Джози. Ровно так же, как ты. Поэтому готов схватиться за каждый шанс.
Я повернулась к нему с улыбкой и кивнула.
– Да, – сказала я. – Тогда давайте попробуем.
Сидя у окна суши-кафе, глядя на удлиняющиеся тени около театра, я с волнением представила себе, что Солнце может прямо сейчас, через это самое окно, излить Свое особое питание на Джози, сидящую по другую сторону стола от меня. Но я понимала, каким усталым должно быть теперь Солнце, когда позади целый день, и понимала, что ожидать такого быстрого отклика было бы с моей стороны и неуважительно, и нереалистично. Маленькая надежда продолжала во мне теплиться, и я внимательно наблюдала за Джози, но вскоре смирилась с мыслью, что придется подождать до завтрашнего утра, и это самое раннее.
Я понимала, кроме того, что вид сквозь окно суши-кафе потому не такой отчетливый, что оно пыльное и нечистое, а не потому, что произошедшее во дворе сказалось на мне сколько-нибудь существенно. Несмотря на то что большое полотнище над входом в театр с надписью «Блеск и блаженство!» беспрерывно колыхалось на ветру, я все-таки могла эту надпись прочесть. И я без труда расшифровывала людей, подходивших к тем, что уже прохаживались около театра, и присоединявшихся к ним. Всякий раз, когда кто-то подходил, звучали приветствия и смешливые возгласы. Слов я не могла ясно разобрать, но нас разделяло толстое стекло, так что это тоже соответствовало общим условиям.
Дело, которое мы сделали во дворе, не задержало нас чрезмерно, но к тому времени, как Папа и я наконец обнаружили то самое суши-кафе, Джози, Рик, Мама и мисс Хелен уже несколько минут как расселись вокруг стола у окна. Папа приветливо всем улыбался, как будто не было напряженных сцен у мистера Капальди, но вскоре Мама встала и вышла в толпу, собравшуюся снаружи, прижимая к уху свою дощечку.
Папа сейчас по другую сторону стола листал блокнот Рика и издавал одобрительные звуки. Но меня тревожило, какой необычно тихой сделалась Джози, и Папа вскоре тоже это заметил.
– У тебя все хорошо, зверушка?
– Да, папа, все отлично.
– Мы долго уже мотаемся. Может быть, хочешь обратно в квартиру?
– Я не устала. Я не больна. У меня все хорошо, папа. Дай я просто посижу.
Рик, сидевший рядом с Джози, тоже смотрел на нее с беспокойством.
– Слушай, Джози, может, доешь за меня? – Он промолвил это тихо, почти на ухо ей, пододвигая к ней остатки своего морковного кекса. – Прибавит тебе энергии.
– Не надо мне энергии, Рикки. Со мной все в порядке. Хочу просто посидеть, вот и все.
Папа пристально посмотрел на Джози, а затем снова опустил взгляд в блокнот Рика.
– Это очень интересно, Рик.
– Рикки, золотой мой, – сказала мисс Хелен, – я тут вот что подумала. Ты очень хорошо сделал, что взял с собой свои чертежи. Но может быть, лучше будет не показывать их Вэнсу, если он нарочно не попросит.
– Мама, мы уже это обсудили.
– Я просто к тому, что это может показаться неуместным. Слишком настойчивым. Ведь, в конце концов, имеется в виду всего-навсего спонтанная встреча. Встреча старых знакомых.