– Я не хотел этого высказывать там, перед детьми. Но, Хелен, послушайте. Называете меня фашистом? На здоровье. Называйте кем хотите. Но я не уверен, что там, где вы сейчас живете, все и дальше будет так безмятежно. Вы слышали, что случилось вот в этом самом городе на той неделе? Я не говорю, что вы прямо сейчас в опасности, но надо думать загодя. Когда я заговариваю об этом с Крисси, она просто пожимает плечами. Но вам надо про это думать. Думайте загодя и насчет Рика, и насчет себя.
– Так я и думаю загодя, Пол. Что, по-вашему, мы тут сегодня делаем? Зачем, по-вашему, я кручу-верчу головой, чтобы не пропустить моего бывшего, давно уже бывшего возлюбленного? Я думаю загодя, и я планирую, и если я правильно думаю и планирую, то Рик скоро окажется в другом месте. И, надеюсь, не в каком бы то ни было сообществе, которое возвело вокруг себя баррикады и вооружается. Я Рика на успех нацеливаю, и для этого мне нужна помощь Вэнса. Ну куда же он подевался? Неужели перепутал театры?
– Рик вырос в замечательного юношу. Надеюсь, он сумеет проложить себе дорогу через этот кошмар, который его поколение получает от нас в наследство. Но если, Хелен, ваши или его дела пойдут неважно, непременно со мной свяжитесь. Я найду вам обоим место в нашем сообществе.
– Очень мило с вашей стороны, Пол. И простите великодушно, если я была с вами груба. Вас, может быть, это удивит, но я, в сущности, не злюсь на то, к чему мы все пришли. Если один подросток способнее другого, только справедливо, что более талантливый получит возможности. Но и ответственность на него ляжет. Согласна. Но с чем я не согласна – это что Рика не пускают в достойную жизнь. Отказываюсь смириться с такой жестокостью нашего мира. Рик не был форсирован, но он может далеко пойти, добиться больших успехов.
– Я желаю ему всего самого лучшего. Я только хочу сказать, что есть разные способы вести успешную жизнь.
Вокруг меня мелькали и толклись многие лица, но сейчас перед другими возникло одно новое, оно придвигалось все ближе, пока почти не прикоснулось к моему. Только тогда я узнала Рика, и у меня вырвался удивленный возглас.
– Клара, ты не в курсе, что с Джози такое? – спросил он. – Что-нибудь случилось?
– Я не знаю, о чем был у нее разговор с Мамой, – сказала я. – Но у меня очень хорошая новость. Дело, которое было мне поручено, когда ты в тот вечер помог мне добраться до сарая мистера Макбейна. Оно теперь сделано. Я очень хотела это совершить, но долго не могла понять как. Да, Рик, это дело сделано.
– Чудесно. Правда, не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь.
– Не могу пока объяснить. И мне пришлось кое-что отдать. Но это пустяки, потому что теперь у нас опять есть надежда.
Новые конусы и цилиндры – или то, что выглядело как их фрагменты, – втискивались во все пустые места, какие были вокруг меня. Потом мне стало понятно, что один из этих фрагментов, вдвинувшийся на место Рика, – на самом деле Джози. Как только я ее узнала, она стала видна более отчетливо, и дальше я без труда удерживала ее в уме.
– Послушай, Клара, это Синди. Она официантка, обслуживала наш стол. Она знает про твой магазин.
Я ощутила чье-то прикосновение к руке, и раздался возглас: «Я просто влюблена была в твой магазин!» Я повернулась на голос и увидела две высокие трубы, верхняя была вставлена в нижнюю и слегка наклонена в мою сторону. Когда я улыбнулась и сказала трубам: «Здравствуйте!», – они продолжили:
– Я сказала твоей хозяйке. Я шла мимо в прошлые выходные, и там теперь мебель и всякое такое. Послушай, ты знаешь, я ведь точно помню, что видела тебя там в витрине.
– Клара хочет узнать, куда они переехали. Ты не знаешь, Синди?
– О… Я не уверена, что они переехали…
Кто-то потянул меня за руку, но передо мной теперь было столько фрагментов, что они выглядели как твердая стена. И я заподозрила, что многие из этих форм даже не трехмерные, что они изображены на плоскостях с использованием изощренной оттеняющей техники, создающей иллюзию круглости и глубины. Потом я поняла, что фигура, которая возникла рядом со мной и уводила меня, Мамина. Мама говорила почти в самое мое ухо:
– Клара, сегодня много всего прозвучало, я знаю. Я про наш разговор там, в машине. Но ты должна понимать, я думала о трех или четырех вещах одновременно. Я одно хочу сказать: не воспринимай слишком серьезно то, что услышала. Понимаешь меня?
– Вы имеете в виду – когда мы были в машине вдвоем? Когда стояли у моста?
– Да, именно тогда. Я не говорю, что мы идем на попятный в чем бы то ни было. Но я просто хочу, чтобы ты знала, хорошо? Боже мой, как все запуталось. А от Пола помощи никакой. Посмотри на него. Что он сейчас ей втолковывает?
Недалеко от нас Папа наклонился вперед, так что его лицо приблизилось к лицу Джози, и что-то серьезно ей говорил.
– Он такое несет последнее время, – сказала Мама и двинулась было к ним. Но ее остановила рука, которая высунулась из толпы и взяла ее за запястье.
– Крисси, – произнес голос мисс Хелен, – оставь их еще хоть на минуту одних. Они не так много времени сейчас проводят вместе.
– Полу, мне кажется, пора уже прекращать на сегодня делиться мудростью собственного изготовления, – сказала Мама. – Смотри теперь. Они ссорятся.
– Они не ссорятся, Крисси. Заверяю тебя. Дай им спокойно поговорить.
– Хелен, мне не нужен интерпретатор в твоем лице. Я пока еще могу улавливать, что происходит с моей дочерью и моим мужем.
– С бывшим мужем, Крисси. А бывшие – попробуй их пойми, я прямо сейчас в этом лишний раз убеждаюсь. Вэнс божился, что не заставит нас ждать, а вот поди ж ты. Мы не были женаты, как вы с Полом, поэтому горькое послевкусие немножко другое. Но не надо этого недооценивать, Крисси. Я последний раз его видела четырнадцать лет назад, да и то мимолетно, случай свел. Неужели мы могли не узнать друг друга в этой толпе, пройти мимо?
– Тебе не жаль, Хелен? – вдруг спросила Мама. – Ну, ты понимаешь. Не жаль тебе? Что не форсировала Рика.
Несколько секунд мисс Хелен продолжала смотреть в ту сторону, где разговаривали друг с другом Папа и Джози. Потом сказала:
– Да. Если честно, Крисси, ответ – да. Жаль. Даже после того, как я увидела, чем это обернулось для вас. Я чувствую… чувствую, что не все для него сделала. Мне кажется, я даже не обдумала это толком, как вы с Полом. Я где-то витала, а потом момент был упущен. Наверное, я больше всего сожалею именно об этом. О том, что недостаточно его любила, чтобы решить ответственно, каким бы ни было решение.
– Ничего. – Мама положила на плечо мисс Хелен ласковую ладонь. – Ничего. Трудно, я знаю.
– Но сейчас я делаю все, что в моих силах. Сейчас стараюсь для него как могу. Только бы появился Былой Возлюбленный. О! Вон он. Вэнс! Вэнс! Извини, Крисси…
– Не подпишете ли вы нашу петицию?
У мужчины, который возник перед Мамой, было выбеленное лицо и черные волосы. Мама сделала быстрый шаг назад, как будто побелка с лица могла попасть на нее, и спросила:
– О чем это?
– Мы протестуем против предложения очистить Оксфорд-билдинг. Там на данный момент живут четыреста двадцать три человека – люди, утратившие работу, и члены их семей, в том числе восемьдесят шесть детей. Ни «Лексделл», ни город не предложили никакого внятного плана их перемещения.
Что черно-белый человек сказал Маме дальше, я не услышала, потому что Папа, подойдя и встав передо мной, заговорил с ней:
– Крисси, что, черт возьми, такое наша дочь от тебя узнала? – Он говорил негромко, но тон был раздраженный. – Она очень странно себя ведет. Ты что, рассказала ей?
– Нет, Пол, нет. – В Мамином голосе была не свойственная ему неуверенность. – Во всяком случае не… не всё.
– Значит, что-то все-таки…
– Мы просто говорили про портрет, и только. Невозможно все от нее скрывать. Она многое подозревает, и если ни о чем с ней не разговаривать, мы потеряем ее доверие.
– Ты рассказала ей про портрет?
– Я только сказала, что это не картина. Что это скульптура своего рода. Она помнит, конечно, посмертную куклу Сал…
– Боже мой, я думал, мы договорились…
– Джози не малое дитя, Пол. Она в состоянии доходить до чего-то своим умом. И она по праву ждет от нас честного разговора…
– Рик! – Я узнала голос мисс Хелен, прозвучавший у меня за спиной. – Рик! Иди сюда! Вэнс тут, я его нашла. Подойди, поздоровайся. О, Крисси, я хочу тебя познакомить с Вэнсом. С моим дорогим старинным другом. Вот он.
На мистере Вэнсе был костюм хорошего уровня, под ним застегнутая доверху белая рубашка и синий галстук. Он был лысый, как мистер Капальди, и меньше ростом, чем мисс Хелен. Он озадаченно озирался по сторонам.
– Здравствуйте, очень приятно познакомиться, – сказал он Маме. Потом обратился к мисс Хелен: – Что тут, собственно, происходит? Все идут на этот спектакль?
– Мы с Риком тебя тут ждали, Вэнс. В точности как ты сказал. Как чудесно увидеть тебя снова! Ты почти не изменился.
– Ты тоже очень хорошо выглядишь, Хелен. Но что тут делается такое? Где твой сын?
– Рикки! Иди же сюда!
Теперь я увидела Рика, он стоял немного поодаль и поднял руку в ответ. Потом начал двигаться к нам сквозь фрагменты. Я не могла определить, понял ли мистер Вэнс, который смотрел в правильную сторону, что это Рик. Так или иначе, в этот момент подошел театральный служитель в жилетке и встал между мистером Вэнсом и приближающимся Риком.
– У вас еще нет билета на спектакль? – спросил театральный служитель. – А если есть, то, может быть, хотите более удобные места?
Мистер Вэнс смотрел на него, ничего не отвечая. Рик прошел мимо театрального служителя, и тогда мистер Вэнс сказал:
– О! Это твой мальчик? Выглядит потрясающе.
– Спасибо, Вэнс, – тихо промолвила мисс Хелен.
– Здравствуйте, сэр, – сказал Рик, и его улыбка была похожа на ту, какой он улыбался, здороваясь со взрослыми в день социализации у Джози.
– Привет, Рик. Меня зовут Вэнс. Я старый-старый друг твоей мамы. Я столько всего про тебя слышал.