– Клара? – Джози пошевелилась позади меня. – Мама тоже вернулась?
– Уехала совсем ненадолго. Только отвезти Рика и мисс Хелен в гостиницу.
Мне показалось, что она снова уснула. Но чуть погодя постельное белье опять зашуршало.
– Я никогда не позволю ничего плохого с тобой сделать. – Звуки ее дыхания стали более долгими, и я подумала, что она спит. Но потом она сказала другим, внятным голосом: – Все остается по-старому.
Она была уже не такая сонная, и поэтому я спросила:
– Мама обсуждала с тобой какую-то новую идею?
– Я бы не сказала, что это была идея. Я ей ответила, что ничего подобного не будет и быть не может.
– Я хотела бы узнать, что предложила Мама.
– Она тебе не сказала? Да ну, глупости. Взбрело ей что-то в голову, бред какой-то.
Я ничего не говорила, ожидая, что она, может быть, добавит к этому что-нибудь. Потом одеяло вновь зашевелилось.
– Она пыталась… предложить мне кое-что, вроде того. Сказала, может уйти с работы и быть со мной все время. Если я хочу. Сказала, может постоянно со мной быть. Если, мол, мне действительно этого хочется, то она готова на это пойти и бросить работу, но я ей говорю: а что тогда с Кларой станется? А она мне, типа, нам Клара больше не будет нужна, ведь она будет со мной все время. Не то чтобы она продумала это как следует, понятно было, что нет. Но спрашивала настойчиво так, мол, тебе решать, ну и под конец я ей говорю: нет, мама, не выйдет. Тебе нужна на самом деле твоя работа, а мне нужна Клара. На этом, в общем, и кончилось. Не будет ничего такого, и мама с этим согласна.
После этого мы обе некоторое время молчали; Джози была окутана темнотой, а я по-прежнему стояла у окна.
– Может быть, – сказала я наконец, – Мама подумала, что если она будет с Джози постоянно, то Джози станет не так одиноко.
– Кто сказал, что мне одиноко?
– Если это так, если Джози действительно будет с Мамой менее одиноко, то я рада буду уйти.
– Но кто сказал, что мне одиноко? Мне не одиноко.
– Возможно, всем людям одиноко. По крайней мере может стать.
– Слушай, Клара, маме моча ударила в голову, только и всего. Я спросила ее до этого про портрет, и она завязалась в один большой узел и выдала эту идею. Только это не идея, а черт знает что. Поэтому давай, пожалуйста, про все это забудем, хорошо?
Она опять притихла, а потом и заснула. Я решила, если она еще раз проснется, сказать ей что-нибудь про завтрашнее утро, подготовить ее к тому, что может произойти, позаботиться по крайней мере, чтобы она ничем не помешала Ему оказать ей особую помощь. Но потому, может быть, что теперь с ней в комнате была я, она погружалась в сон все глубже, и в конце концов я отошла от окна и встала у гардероба, откуда, я знала, мне будут видны первые признаки возвращения Солнца.
Мы расселись так же, как по дороге в город. Высокие спинки передних сидений позволяли мне видеть Маму, сидевшую за рулем, только частично, а мисс Хелен я вообще почти не видела, разве только когда она поворачивалась и смотрела назад, чтобы подкрепить свои слова взглядом. Один раз – мы все еще ехали в медленном утреннем городском потоке – мисс Хелен повернулась к нам так и сказала:
– Нет, Рикки, золотой мой, я не хочу, чтобы ты и дальше говорил о нем плохое. Ты совсем его не знаешь, и тебе трудно понять. Как бы ты мог понять? – Потом ее лицо ушло, но голос продолжал звучать: – Я сама вчера, похоже, сказала много лишнего. И сегодня утром понимаю, до чего это было несправедливо. Какое право я имею чего-либо от него ждать?
Этот вопрос мисс Хелен был адресован, судя по всему, Маме, но Мама, казалось, была мыслями где-то далеко. Проезжая очередной перекресток, она пробормотала:
– Нет, Пол не так плох. Иногда, наверное, я с ним слишком сурова. А он вполне себе ничего. Сегодня мне его жалко.
– Смешно, – сказала мисс Хелен, – но сегодня я проснулась более обнадеженная. Я чувствую, вполне возможно, Вэнс все-таки окажет помощь. Он изрядно себя накрутил вчера, но, когда успокоится и поразмыслит, вполне может решить, что хочет проявить порядочность. Ему нравится, знаете ли, выглядеть перед самим собой очень порядочным человеком.
Рик пошевелился подле меня.
– Мама, я тебе уже сказал. Я не желаю больше иметь с этим человеком ничего общего. И тебе не советую.
– Хелен, – сказала Мама, – ну что тебе это может сейчас дать? Зачем вот так ходить по кругу? Лучше просто подождать и посмотреть. Зачем себя мучить? Вы оба сделали что могли.
Джози, сидевшая от Рика по другую сторону, чем я, взяла его руку и переплела с ним пальцы. Она улыбнулась ему ободряюще, но при этом, мне показалось, немного печально. Рик ответил ей улыбкой, и мне пришло на ум, что они, может быть, обмениваются тайными сообщениями через одни лишь взгляды.
Я опять повернулась к своему окну и приникла лбом к стеклу. С самых ранних признаков рассвета я смотрела и ждала. Но хотя первые лучи Солнца прошли через промежуток между зданиями прямо во Вторую Спальню, я ни на секунду не приняла это за Его особое питание. Я помнила, конечно, что всегда должна быть благодарна, и все же не могла удержаться от разочарования. Затем все время, пока длился ранний завтрак, пока собирали вещи, пока Мама ходила по Квартире Подруги и проверяла сигнализацию, я продолжала смотреть и ждать. Сейчас, наклонившись вперед и глядя мимо Рика и Джози, я порой видела Солнце, когда Оно, все еще на утреннем Своем пути вверх, вспыхивало между высокими зданиями, которые мы проезжали. Вдруг мне вспомнилось, как Папа, закрывая дверь этой самой машины, посмотрел мимо меня на двор и на КОТЭ-машину и сказал: «Не волнуйся, я услышал звук. Легкое шипение. Это верный знак. Чудовище сдохло и не воскреснет». И вспомнилось его лицо, возникшее у меня перед глазами секунду спустя, в ушах снова раздался его голос: «Как ты, Клара? Пальцы мои видишь? Сколько их?» – и тут на меня опять, как уже не раз в течение всего утра, волной нахлынула тревога, что Солнце не сдержит обещания, которое Оно дало в сарае мистера Макбейна.
– Рик, послушай меня, – сказала Мама. – Что бы там вчера вечером ни произошло, твоя работа, твое портфолио получило одобрение. Пусть это придаст тебе бодрости духа. Теперь у тебя еще больше оснований верить в себя.
– Мама, очень тебя прошу, – сказала Джози. – Высокопарные лекции Рику совсем сейчас не нужны.
Взрослым не было видно, но она крепче сжала ладонь Рика и опять улыбнулась ему. Он ответил ей взглядом, а потом сказал:
– Я очень ценю ваши слова, миссис Артур. Вы всегда были ко мне добры. Спасибо.
– С Вэнсом никогда нельзя знать, – сказала мисс Хелен. – Никогда.
Мы между тем приближались к высокому зданию на моей стороне, на которое я чуть раньше обратила внимание. В чем-то оно было сходно со Зданием РПО, но, если на то пошло, даже выше, и благодаря тому, что поток транспорта тут замедлился, я могла пристально его изучить. Солнце посылало утренний свет на его фасад, и одна часть фасада щедро отражала Его лучи, став для Него подобием зеркала. Многочисленные окна здания были расположены рядами, вертикальными и горизонтальными, однако ощущения упорядоченности не возникало, ряды нередко шли криво, иной раз даже наталкивались друг на друга. За некоторыми окнами я видела офисных сотрудников, порой эти люди перемещались, иногда подходили к самому стеклу и смотрели вниз, на улицу. Но многие окна были видны совсем плохо из-за плывшего мимо них серого тумана, и в следующее мгновение, когда Мама продвинула нас еще немного вперед, я увидела сквозь просвет между двумя автомобилями Машину, расположенную на своем особом месте и отгороженную от проезжающего транспорта барьерами ремонтных людей. Машина выпускала Загрязнение из своих трех труб, и на ее боку я смогла прочесть первые буквы названия: КО. Я ощутила прилив разочарования, но оно не помешало мне заметить, что это не та машина, которую Папа и я привели в негодность во дворе. Ее корпус был покрашен в желтый цвет другого оттенка, она была чуть крупнее – и создавала Загрязнение обильнее, чем первая КОТЭ-машина.
– Ты просто подожди, Хелен, сейчас и осмотрись, – сказала Мама. – Может быть, для Рика и другие варианты найдутся, кто знает. – Мы проехали Новую КОТЭ-машину, Загрязнение серым туманом ползло по ветровому стеклу, и Мама, заметив это, процедила вполголоса: – Ну что это такое. Как им только с рук сходит?
– Даже если они найдутся, мама, – сказала Джози, – ты бы меня в такой колледж отпустила?
– Не понимаю, почему вам с Риком непременно надо в один и тот же колледж, – сказала Мама. – Вы что, поженились уже? Молодые люди куда только не уезжают и могут все равно поддерживать связь.
– Мама, ну зачем ты про это сейчас? Рику это ни капельки не нужно.
Я повернулась посмотреть через заднее стекло. Высокое здание было еще видно, но Новую КОТЭ-машину загораживали автомобили. Теперь я знала, почему Солнце не стало помогать, и ненадолго я, может быть, позволила себе ссутулиться и поникнуть головой. Джози подалась вперед на сиденье и посмотрела на меня.
– Видишь, мама, – сказала она, – ты и Клару огорчила. А она и так была огорчена из-за своего магазина. Нам веселый разговор нужен сейчас.
Часть пятая
Джози начала слабеть через одиннадцать дней после нашего возвращения из города. Поначалу эта стадия не выглядела более тяжелой по сравнению с теми, через которые она уже прошла, но потом появились новые симптомы: странное дыхание и это ее утреннее полубодрствование с открытыми, но пустыми глазами. Если в эти промежутки времени я с ней заговаривала, она не отвечала, и Мама взяла за правило каждый день ранним утром приходить в спальню. И если Джози была в полубодрствующем состоянии, Мама стояла над кроватью и повторяла вполголоса: «Джози, Джози, Джози», как будто разучивала песню.
Случались более хорошие дни, когда Джози сидела в постели и разговаривала, даже училась чему-то через экран дощечки, но были и другие дни, когда она просто спала час за часом. Доктор Райан начал приходить ежед