невно и уже не улыбался. Мама по утрам уезжала на работу все позже и позже, и они с доктором Райаном подолгу разговаривали в Открытой Планировке, закрыв за собой скользящую дверь.
В сравнительно хорошие дни сразу после поездки в город все согласились, что я буду помогать Рику с учебой, и он часто приходил в этот период. Но, когда Джози стало хуже, он потерял интерес к занятиям и завел обыкновение проводить время в прихожей, дожидаясь, чтобы Мама или Помощница Мелания позвала его в спальню. Но даже если это происходило, ему разрешали всего несколько минут постоять там не слишком далеко от двери, глядя на спящую Джози. Однажды, когда он смотрел на нее так, Джози открыла глаза и улыбнулась.
– Привет, Рик. Прости. Нет сил сегодня рисовать картинки.
– Ничего страшного. Отдыхай себе дальше, и все будет хорошо.
– Как твои птицы, Рик?
– С птицами полный порядок, Джози. Делают успехи.
Вот и все, что они смогли сказать друг другу перед тем, как глаза Джози снова закрылись.
После этого, видя уныние Рика, я вместе с ним спустилась по лестнице и вышла из дома. Мы встали на рассыпанных камешках, глядя на серое небо. Я чувствовала, что он хочет поговорить, но, может быть, опасаясь, что нас слышно будет из спальни, он продолжал молчать, поддевая камешки носком спортивной туфли. Поэтому я спросила: «Рик согласится поговорить со мной немного?» – и показала рукой в сторону калитки-рамы.
Когда мы вышли в первое поле, я увидела, что трава желтее, чем в тот вечер, когда мы ходили к сараю мистера Макбейна. Мы медленно двинулись по первому участку дикой тропы, ветер временами отводил траву, и открывался вид на дом Рика поодаль.
Мы дошли до места, в котором дикая тропа расширялась, образуя своего рода комнату под открытым небом, где слышался шелест окружающей травы, и тут Рик остановился и повернулся ко мне.
– Джози никогда еще так плохо не было, – сказал он, опустив глаза в землю. – Ты твердила про надежду, что для нее есть причина. Твердила про какую-то особую причину. И обнадежила меня.
– Я виновата. Рик, наверное, сердится. По правде говоря, я тоже разочарована. И все-таки я думаю, что надежда еще есть.
– Да перестань, Клара. Ей хуже и хуже. Доктор, миссис Артур – ты же видишь. Они почти уже не надеются.
– И все-таки я не теряю надежды. Я верю, что может прийти помощь из такого места, о котором взрослые пока еще не думали. Но нам надо сейчас сделать кое-что быстро.
– Не знаю, Клара, о чем ты. Видимо, о чем-то в связи с тем твоим важным-преважным, чем ты ни с кем не можешь делиться.
– Честно говоря, меня с тех пор, как мы вернулись из города, не покидала неуверенность. Я ждала и колебалась, надеясь, что особая помощь все-таки придет. Но сейчас я думаю, что правильным с моей стороны будет только одно: пойти опять и объяснить дополнительно. Если обратиться с особой просьбой… Но я не должна говорить об этом подробнее. Мне нужно, чтобы Рик еще раз оказал мне доверие. Мне опять нужно в сарай мистера Макбейна.
– Хочешь, чтобы я снова тебя отнес?
– Я должна отправиться как можно раньше. Если Рик не сможет, я попробую пойти сама.
– Стоп, вот этого не надо. Конечно, я тебя отнесу. Не знаю, как это может помочь Джози, но раз ты говоришь, что может, то отнесу, конечно.
– Спасибо! Тогда мы должны пойти не откладывая, сегодня же вечером. И, как в тот раз, нам надо быть на месте, когда Солнце будет опускаться на отдых. Рик должен будет встретиться со мной тут, где мы сейчас стоим, в семь пятнадцать сегодня вечером. Сумеешь? Очень прошу!
– Само собой, сто процентов.
– Спасибо. Теперь еще одно. Когда я войду в сарай, я, конечно, попрошу извинения. Это была моя ошибка, я недооценила свою задачу. Но у меня должно быть что-то еще, что-то дополнительное, чем я смогу подкрепить свою просьбу. Вот что заставляет меня спросить Рика сейчас, пусть даже это будет вмешательством в уединение. Ты должен мне сказать о любви между Риком и Джози: подлинная ли она? Долговечная ли? Мне необходимо это знать. Потому что если ответ – да, то у меня есть что предъявить вдобавок к произошедшему в городе. Пожалуйста, Рик, подумай хорошенько и скажи мне правду.
– Мне и думать не надо. Мы с Джози выросли вместе, каждый из нас – часть другого. И у нас есть наш план. Так что, конечно, наша любовь настоящая и навсегда. И для нас без разницы, кто форсирован, а кто нет. Вот мой тебе ответ, Клара, и другого не будет.
– Спасибо тебе. Теперь у меня есть кое-что очень особенное. Так что, пожалуйста, не забудь. Встречаемся здесь в семь пятнадцать. Прямо тут, на этом самом месте.
Мне уже было не так непривычно ехать у Рика на спине, поэтому я часто протягивала свободную руку и помогала ему раздвигать траву. Она была не только желтее, чем в прошлый раз, но и мягче, податливей, и даже скопления вечерних насекомых, когда мы проходили сквозь эти облачка, расступались перед моим лицом беззлобно. На этот раз поля всю дорогу оставались не разделенными на секции, и, когда мы прошли через третью калитку-раму, мне впереди стал отчетливо виден сарай мистера Макбейна под широким оранжевым небом, а Солнце было уже близко от вершины треугольной крыши.
Когда мы оказались на скошенной траве, я попросила Рика остановиться и ссадить меня. Мы с ним постояли, глядя, как Солнце опускается все ниже и ниже, и тень сарая, как в тот вечер, протянулась к нам по короткой траве, где виднелся вьющийся рисунок косьбы. Когда Солнце зашло за крышу сарая, я вспомнила, как важно не нарушать уединение без необходимости, и попросила Рика отойти подальше.
– Что там внутри такое происходит? – спросил он, но до того, как я могла ответить тем или иным образом, он по-доброму прикоснулся к моему плечу и сказал: – Я буду ждать. Там же, где в прошлый раз.
Он ушел, и теперь я стояла одна, дожидаясь, чтобы Солнце вновь появилось ниже уровня крыши и послало сквозь сарай в мою сторону Свои последние лучи. Я понимала, что Солнце вполне могло рассердиться на меня за неудачу в городе, и к тому же, подумалось мне, теперешний шанс попросить Его об особой помощи, скорее всего, последний – и, если я его провалю, чем это может обернуться для Джози? С этой мыслью в меня вошел страх, но затем я вспомнила о Его великой доброте и без дальнейших колебаний пошла к сараю мистера Макбейна.
Как и тогда, сарай был наполнен оранжевым светом, и вначале мне было трудно разглядеть, что меня окружает. Но вскоре я различила слева тюки сена, поставленные друг на друга, и увидела, что невысокая стенка, которую они создавали, стала еще ниже. Частицы сена все так же светились в лучах Солнца, но теперь они взволнованно сновали в воздухе, а не плавали в нем спокойно – можно было подумать, что один из тюков недавно свалился на жесткий деревянный пол и рассыпался. Подняв руку, чтобы притронуться к этим движущимся частичкам, я заметила, что тени от моих пальцев тянутся назад до самого входа в сарай.
За тюками сена была настоящая стена сарая, и мне приятно было увидеть, что к ней по-прежнему прикреплены Красные Полки из нашего старого магазина, хотя сегодня они висели искривленно, с заметным наклоном в дальней части помещения. Керамические кофейные чашки сохранили свой аккуратный порядок, впрочем, и тут не обошлось без странностей: например, дальше на том же ярусе полок я увидела предмет, который, несомненно, был пищевым блендером Помощницы Мелании.
Я вспомнила, что в прошлый раз в ожидании Солнца сидела на металлическом складном стуле, и повернулась к противоположной стене сарая, надеясь вновь увидеть не только стул, но и переднюю нишу нашего магазина – и, может быть, даже гордую фигуру ИД или ИП в ней. Повернулась и увидела лучи Солнца, бьющие мимо меня почти горизонтально, пронизывающие сарай от заднего входа к переднему. Казалось, я смотрю на поток транспорта по оживленной улице, и, когда мне удалось перекинуть взгляд на ту сторону, я обнаружила, что все разделилось на множество секций разных размеров. Лишь несколько секунд спустя я высмотрела металлический складной стул – вернее, различные его части, распределенные по секциям, – и, вспомнив, как он мне помог в прошлый раз, как придал уверенности, я двинулась к нему. Но, едва я вступила в Солнечные лучи, мне подумалось, что если я хочу привлечь Его внимание, пока Оно еще не ушло, то мне надо действовать безотлагательно. Поэтому я начала формировать в уме слова прямо тут, охваченная ярким светом.
– Ты, должно быть, утомлено, и мне очень жаль Тебя беспокоить. Ты, вероятно, помнишь, я уже была здесь один раз летом, и Ты по Своей доброте уделило мне несколько минут Своего времени. Я посмела прийти сегодня еще раз, чтобы обсудить все то же важное дело.
Только-только эти слова образовались во мне, как пришло воспоминание о социализации у Джози, когда в Открытую Планировку большими шагами вошла рассерженная мама, крича: «Дэнни прав! Тебе тут вообще не следовало находиться!» И почти в то же мгновение я заметила в одной из секций справа злую надпись, похожую на ту, что я увидела из машины на стене одного городского здания. Несмотря на это, я не останавливала поток полусформировавшихся слов через свой ум.
– Я знаю, что не имею права приходить сюда так. И знаю, что Солнце, должно быть, сердится на меня. Я подвела Его, не сумев полностью остановить Загрязнение. По правде говоря, сейчас я вижу, как глупо было с моей стороны не подумать, что найдется вторая ужасная машина, чтобы продолжить Загрязнение без задержки. Но Солнце заглядывало в тот день во двор, и Оно знает, как я постаралась и как принесла свою жертву, которую только рада была принести, пусть даже мои способности из-за этого, возможно, уменьшились. И Ты, должно быть, видело, как Папа тоже постарался и сделал все что мог, хоть и не знал ничего о добром согласии Солнца, потому что увидел мою надежду и поверил в нее. Я искренне прошу прощения за то, что недооценила свою задачу. Это была моя, и только моя ошибка, и хотя Солнце имеет полное право на меня сердиться, я прошу Его принять во внимание, что Джози ни в чем не виновата. Как и Папа, она не знала и до сих пор не знает о моем соглашении с Солнцем. А сейчас она с каждым днем все слабее и слабее. Я пришла сюда так сегодня, потому что не забыла, каким добрым может быть Солнце. Если бы только Оно проявило Свое великое сострадание к Джози, как проявило в тот день сострадание к Попрошайке и его собаке. Если бы только Оно послало Джози особое питание, в котором она так отчаянно нуждается.