– Привет. Что это за свет, откуда?
Солнце продолжало светить на нее с нещадной мощью, и она повернулась на спину и приподнялась в полулежачее положение, используя подушки и изголовье кровати.
– Что происходит?
– Как ты себя чувствуешь, дружочек? – спросила Мама шепотом, глядя на Джози словно бы в испуге.
Джози сползла по подушкам обратно и теперь смотрела чуть ли не в потолок над собой. Но в том, как она перемещалась, явственно ощущалось прибавление сил.
– Привет, – сказала она. – Там жалюзи, что ли, заело?
Разболтанная деталь обшивки все еще стучала где-то в дальней части дома, и когда я сейчас посмотрела в окно, по небу опять растекалась темнота. Потом у нас на глазах Солнечные фигуры, падавшие на Джози, потускнели, и вот уже она лежит в хмурой серости пасмурного утра.
– Джози? – сказала Мама. – Как ты себя чувствуешь?
Джози устало посмотрела на нее и зашевелилась, поворачиваясь к нам лицом. Мама увидела это и двинулась к ней, может быть, с намерением снова уложить ее как следует. Но, подойдя, она, похоже, передумала и стала помогать Джози найти удобное сидячее положение.
– Ты выглядишь лучше, дружочек, – сказала Мама.
– Слушайте, что происходит? – спросила Джози. – Почему все собрались? Что вы все так смотрите?
– Привет, Джози, – внезапно сказал Рик, и его голос был полон возбуждения. – Ну и видок у тебя.
– Спасибочки. На себя посмотри. – Потом она сказала: – Но знаете, я и правда лучше себя чувствую. Голова немного кружится.
– Ничего, – сказала Мама. – Все постепенно. Хочешь попить?
– Можно воды?
– Ладно, не будем загадывать, – сказала Мама. – Не все сразу.
Часть шестая
Особое питание Солнца оказалось для Джози таким же действенным, как для Попрошайки, и после того утра с темным небом она стала не только набираться сил, но и быстро взрослеть.
Времена года – и годы – шли своим чередом, и механизмы мистера Макбейна скосили высокую траву на всех трех полях, после чего они приобрели бурый цвет. Сарай теперь казался более высоким, и его очертания стали резче, но добавочных стен мистер Макбейн так и не построил, и в ясные вечера, когда Солнце опускалось на отдых, я по-прежнему могла видеть, как Оно посылает свет сквозь тыльную часть сарая, прежде чем скрыться под землей.
Джози усердно занималась со своими педагогами, и было много споров о том, в какой колледж ей пойти. Джози и Мама высказывали на этот счет твердые и несовпадающие мнения, но Атлас Брукингс – куда Рик расхотел поступать – упоминался редко. Папа, похоже, не соглашался ни с Джози, ни с Мамой и один раз приехал, чтобы изложить свои доводы более убедительно. Это был единственный случай, когда я видела его в доме, и хотя я-то очень ему обрадовалась, нам всем было понятно, что он своим появлением нарушил некое правило.
Джози в этот период покидала дом намного чаще, иногда уезжала на несколько дней: гостила у сверстников, участвовала в выездных семинарах. Поездки, я знала, были важной частью ее подготовки к колледжу, но со мной она о них предпочитала не заговаривать, поэтому мне мало что про эти поездки известно.
Рик после выздоровления Джози продолжал вначале приходить постоянно, но со временем – когда мистер Макбейн скосил траву, это, безусловно, уже было так – стал бывать намного реже. В какой-то мере это объясняется частыми отлучками Джози, но Рик тоже был теперь изрядно занят своими проектами. Он купил машину, которую называл «драндулетом», и регулярно ездил на ней в город встречаться со своими новыми друзьями. Рик предпочитал оставлять «драндулет» у нас на рассыпанных камешках, потому что, говорил он, ему легче отправляться в путь отсюда, чем преодолевать узкий и извилистый участок от своего дома. И все чаще именно «драндулет», а не Джози становился причиной его появления около нас, и тут-то, на рассыпанных камешках, и произошел мой последний разговор с ним.
Ни Джози, ни Мамы в то утро не было дома, и поэтому, услышав его шаги снаружи, я не увидела причины не выйти и не поздороваться с ним. Вопреки обыкновению, он не очень спешил уехать, и мы поговорили несколько минут под легким ветерком; Рик стоял, прислонившись к «драндулету», я чуть поодаль. Небо все утро было затянуто тучами, и, может быть, из-за них Рику вспомнился тот день.
– Помнишь, Клара, – спросил он, – то утро, когда очень странная была погода и Солнце вдруг ударило прямо к Джози в спальню?
– Конечно. Я никогда не забуду то утро.
– Я часто про него сейчас думаю. Ощущение почти такое, что именно с того утра Джози и пошла на поправку. Может, я что-то путаю. Но прокручиваю все в памяти, и кажется, что так.
– Да. Я согласна.
– Помнишь тот день? Мы все были страшно вымотаны. И в отчаянии. И вдруг все перевернулось. Я все время хотел тебя спросить – только вот к тебе трудно было подступиться с этим. Я вот что хотел тебя спросить насчет того утра, всей этой странной погоды, всего остального: связано ли это с другим. Ну, ты знаешь. С тем, как я тебя носил через поле, а ты какую-то секретную сделку заключала. Тогда я думал, что это, ну, предрассудок, какие там у вас, у ИП, бывают. Что-то якобы приносящее удачу. Но сейчас у меня вертится в голове вопрос: может, там что-то большее было?
Он внимательно на меня смотрел, но я долго ничего не отвечала.
– К сожалению, – сказала я наконец, – я даже сейчас не смею об этом говорить. Это была особая милость, и если я кому-нибудь расскажу, даже одному только Рику, я буду бояться за помощь, которую Джози получила.
– Тогда не надо. Не рассказывай ничего. Я не хочу даже крохотную возможность создавать, чтобы она опять заболела. Правда, врачи говорят, если эта стадия пройдена, то бояться уже нечего.
– И все-таки нам надо быть осторожными: Джози такой особенный случай. Но, поскольку Рик затронул эту тему, я бы хотела упомянуть кое о чем в связи с ней – о том, что меня тревожит.
– О чем, Клара?
– Рик и Джози по-прежнему добры друг к другу. Но будущее они себе готовят совсем разное.
Он повернулся к подъему дороги, теребя боковое зеркальце «драндулета».
– Мне кажется, я понимаю, к чему ты это, – сказал он. – Я помню тот день, второй наш поход к сараю. Перед тем как мы пошли, ты стала такая серьезная и спросила, подлинная ли у нас любовь. Любовь между мной и Джози. И я, помнится, ответил, что да, она настоящая. Настоящая и навсегда. Догадываюсь, тебя это сейчас беспокоит.
– Рик правильно догадался. Мне тревожно видеть, что у Рика и Джози такие разные планы.
Он легонько поддевал ногой рассыпанные камешки перед собой. Потом сказал:
– Послушай. Я не хочу, чтобы ты ничего такого говорила, из-за чего здоровье Джози опять может быть в опасности. Но я тебе так скажу. Когда ты сообщила с моих слов, что мы с Джози любим друг друга по-настоящему, это была правда в то время. Ты никого не обманула, не ввела в заблуждение. Но сейчас мы уже не дети, и самое правильное для нас – пожелать друг другу всего наилучшего и пойти своими путями. Допустим, я даже поступил бы в колледж, пытаюсь там соперничать со всеми форсированными – не выйдет из этого ничего хорошего. У меня сейчас свои планы, и так оно и должно быть. Но ложью это не было. И как ни странно, это и сейчас не ложь.
– Я бы хотела узнать, что Рик имеет под этим в виду.
– Мне кажется, примерно вот что: мы с Джози всегда будем вместе на каком-то уровне, на более глубоком, пусть даже далеко разъедемся и никогда больше друг друга не увидим. Я не могу говорить за нее. Но знаю, что я сам там, где буду, всегда буду искать похожую на нее. По крайней мере на такую Джози, какую я знал раньше. Так что это не был обман, Клара. Не знаю, с кем ты там заключала сделку, но, если они заглянут в мое сердце и в сердце Джози, то поймут, что ты не пыталась никого обжулить.
После этого мы немного постояли на рассыпанных камешках молча. Я думала, что в любую секунду он может распрямить плечи и сесть в свой «драндулет». Но он спросил более легким тоном:
– А от Мелании слышно что-нибудь? Кто-то мне сказал, что она уехала в Индиану.
– Мы думаем, что она сейчас в Калифорнии. Последнее от нее – это что там есть какое-то сообщество, в которое, она надеется, ее примут.
– Я так боялся этой особы. Но потом вроде привык. Надеюсь, у нее все сложится нормально. Ну а ты, Клара? Как у тебя все сложится? В смысле – когда Джози уедет в колледж.
– Мама ко мне всегда очень добра.
– Слушай, если тебе моя помощь понадобится, просто скажи, хорошо?
– Да. Спасибо.
Сидя сейчас на этой жесткой земле, я возвращаюсь мысленно к сказанному Риком в то утро, и я уверена, что он не ошибся. Я больше не боюсь, что Солнце почувствует Себя введенным в заблуждение, что Оно захочет потребовать расплаты. По правде говоря, может быть так, что когда я обращалась к Нему со своей просьбой, то Оно уже знало, что Джози и Рик пойдут разными путями, и вместе с тем понимало, что вопреки всему их любовь будет длиться. Когда Оно задавало Свой вопрос – о том, что́ подростки могут знать о настоящей любви, – Оно, думаю, уже было уверено в ответе, вопрос был поставлен просто-напросто ради меня. Я даже думаю, что в ту минуту у Него, может быть, были на уме Кофейная Чашка и Мужчина В Дождевике, – ведь мы разговаривали о них перед этим. Возможно, Солнце предполагало, что через много лет, после многих перемен, Джози и Рик могут опять встретиться, как встретились Кофейная Чашка и Мужчина В Дождевике.
С приближением отъезда в колледж Джози все чаще принимала у себя дома сверстниц. Они приезжали обычно поодиночке, но иногда парами. Их либо привозили наемные шоферы, либо они вели машину сами, но родители их никогда не сопровождали. Гостили в среднем дня два, иногда три, и о приближении такого визита мне говорило то, что за день или за два Новая Помощница приносила в спальню Джози футон или раскладушку.
Из-за этих юных посетительниц я облюбовала для себя Подсобную Комнату. Разумеется, в спальне во время таких визитов для меня места не оставалось, и я понимала, что мое присутствие, так или иначе, перестало быть желательным. Если бы Помощница Мелания еще жила у нас, она, я думаю, нашла бы, куда меня определить, но ее не было, и я обнаружила эту комнату на самом верху сама. «Никто не требует, чтобы ты пря