I, 244]. Такие обвинения в адрес фракции Пима Кларендон высказывал не раз: «Они пользовались всеми способами, чтобы отравить сердца и чувства людей, подавить тех, кому, как им казалось, не нравились их действия. К тому же в наиболее населенные города и приходы были направлены священники и проповедники, известные ненавистью к церкви и государству» [7, I, 591]. Страхи возбуждались на протяжении тех месяцев, когда готовился и происходил суд над Страффордом. Как считал Хайд, они были безосновательными: например, Карл I, «в самом деле, желая, чтобы парламенты собирались чаще, без колебаний подписал Акт о трехгодичном парламенте», хотя в нем содержались положения, ущемлявшие монархические принципы. Хайд видел нарушение прав монарха в том, что ассамблея могла собраться, если король не объявил о ее созыве [7, I, 279]. Действительно, во время процесса, в том числе в феврале, когда был подписан Трехгодичный билль, король придерживался примирительной тактики.
Обвинения против министра вырабатывал специальный комитет, членами которого были вожди Хунты Пим и Гемпден, а председателем Балстрод Уайтлок, в прошлом друживший с Уэнтвортом. Позднее в своих мемуарах Уайтлок почти оправдывался, что работа в комитете, заседавшем ежедневно, порождала «великое расстройство» [19, 124]. Из состава комитета почти сразу вышел Денцил Холлиз, последовательный сторонник оппозиции и брат жены Уэнтворта, быстро понявший, что целью Пима была смерть обвиняемого. Он не хотел участвовать в политическом убийстве своего родственника. 18 ноября было постановлено, что парламентарии могут посещать арестованного только по разрешению палаты. Тогда же сэр Генри Вейн-младший заявил, что в его распоряжении находятся записи, сделанные его отцом и доказывавшие, что на заседании Тайного совета Уэнтворт предлагал использовать ирландскую армию. Хотя с этим доказательством были юридические и даже моральные проблемы (получалось, что Вейн-младший попросту выкрал их у отца), но именно оно, в конечном счете, сыграет главную роль.
Обвинение состояло из двух частей. В первую входили статьи общего характера, в которых речь шла о том, что Уэнтворт «изменнически» (это слово постоянно повторялось) ниспровергал английские законы, узурпировал право монарха на жизни, свободу, земли и имущество подданных, намеревался присвоить королевские доходы, нанес ущерб власти, поддерживая папистов-католиков, разжигая вражду между англичанами и шотландцами. Его винили в поражении в войне с Шотландией, подрыве прав парламента [11, II, 737–738]. Во второй части были специальные статьи, конкретизировавшие эти обвинения. Только две из них касались Уэнтворта как главы Совета по делам севера, причем они не содержали конкретных примеров злоупотреблений. Следующие шестнадцать статей относились к управлению Ирландией; они в большой мере отражали позицию политических противников графа в этой стране. Главную роль в подготовке их сыграл Клотуорти. Речь шла об отношении к ирландцам как к «завоеванной нации», о тираническом правлении, о нарушении законов и прав подданных, в том числе собственнических. Однако ирландцы, за исключением Клотворти, смотрели на дело иначе, чем Пим. Их больше волновало, чтобы избавиться от губернатора, доставлявшего беспокойство и личный ущерб: «В английской политике для короля, парламента и будущего правительства Англии импичмент Страффорда был делом величайшего значения; в ирландской политике (точнее, для „новых англичан“ в Ирландии) это было просто более зрелищным, чем обычно, способом избавиться от непопулярного Лорда-лейтенанта» [108, 329]. Страффорд сразу понял, что сможет отвергнуть эти обвинения, доказав, что за ними скрываются личные интересы его ирландских врагов. Напротив, Пим только в ходе процесса, когда Уэнтворт убедительно дискредитировал своих обвинителей, обнаружил, что упор на ирландские проблемы был его ошибкой. Наибольшую опасность для обвиняемого таила 23-я статья, касавшаяся намерения направить ирландскую армию для подавления недовольства в Англии. Последняя группа обвинений относилась к периоду после лета 1640 года, касалась незаконных поборов с населения.
В мемуарах, то есть задним числом, Уайтлок утверждал, что в комитете отказался отвечать за обоснование 23-ей статьи, обвинявшей Страффорда в намерении использовать ирландскую армию «для покорения этого королевства. Переговорив заранее со свидетелями, он (Уайтлок, как и Хайд, писал о себе в третьем лице) сообщил комитету, что не нашел свидетельства достаточными. Он не считал, что выдвижение этого обвинения послужит чести палаты, поскольку доказательство провалится, поэтому эту статью лучше убрать» [19, 125]. Через тринадцать дней после ареста, 24 ноября Пим представил в палате обвинения. На следующее утро Страффорд был доставлен в парламент, чтобы заслушать их. Ему было позволено подать петицию о привлечении защитников и свидетелей. Затем из палаты лордов он был доставлен в Тауэр, ставший местом, где он провел последние месяцы жизни. За графом сохранялось право обмениваться письмами с королем. Парламентарии могли его посещать, получив разрешение, но дав обязательство не раскрывать ему хода событий. Это обязательство, конечно, не выполнялось. С наступлением зимы ввели правило: посещать пленника только до наступления темноты, что ограничивало доступ к нему сторонников-парламентариев. В начале декабря условия содержания стали строже: помещение, где он находился, было ограничено тремя комнатами, при выходе из каждой находилось двое солдат, дверь на ночь запиралась, прогулки было разрешено совершать только с охраной. Несмотря на свое незавидное положение, Страффорд сохранял спокойствие и силу духа, он ежедневно молился в церкви, совершал прогулки. Он готовился дать отпор противникам, доказав безосновательность выдвигавшихся против него обвинений.
Меры по устрожению режима принимались в атмосфере слухов о папистском заговоре. Никто из сторонников королевской партии не чувствовал себя в безопасности. 5 декабря с разрешения Карла двор покинул государственный секретарь Уиндбэнк: из-за ночного тумана никакой капитан не решался выйти в море, и ему самому пришлось грести, чтобы на лодке пересечь пролив. 21 декабря парламент принял решение об импичменте Лорда-хранителя печати Финча — в ту же ночь он бежал. 18 декабря по предложению Пима приняли билль об импичменте архиепископа Лода, обвиняемого в государственной измене. 1 февраля 1641 г. он был заключен в Тауэр. В декабре к обвинениям, сформулированным комиссией Уайтлока, добавились Ремонстрация ирландского парламента, составленная врагами Страффорда, и обвинения, предъявленные шотландскими комиссарами. 16 января палата лордов завершила допрос свидетелей обвинения, которых общины просили допросить. Наконец, 30 января Страффорд был доставлен в палату, чтобы заслушать обвинителей. Накануне в Лондоне собирались толпы, угрожающе настроенные к нему, поэтому звучали предложения доставить его в Вестминстер тайно ночью. Идею отвергли, и Страффорда привезли днем по Темзе, при этом солдаты охраняли весь путь до парламента. В толпе звучали угрозы, но нападения не произошло. После двухмесячного заключения Уэнтворт выглядел бледным и сгорбленным. По просьбе одного из сторонников ему было разрешено выслушать обвинения сидя. Обвинение включало девять общих и двадцать восемь специальных статей. На составление обвинения ушло больше двух месяцев, на подготовку ответа Страффорду дали всего две недели, но он был настроен оптимистично, полагая, что в обвинениях мало конкретного содержания, и их будет легко опровергнуть.
17 февраля Страффорду была дана дополнительная неделя на подготовку ответа, 24 февраля он предстал перед палатой лордов. На заседание прибыл король, который почти час беседовал с графом, затем Карл I занял свое место на троне, и помощники Страффорда зачитали ответ на каждое из обвинений; процедура продолжалась в течение трех часов. Затем он обратился к палате с просьбой пригласить его свидетелей, но та отказалась сделать это без согласия общин — сигнал для графа, что связь между палатами в его деле теснее, чем хотелось бы. Однако компромисс был достигнут: обвиняемому позволили пригласить своих свидетелей и задавать вопросы свидетелям обвинения, но без принесения клятвы. В любом случае, дорога к открытому процессу была открыта, его начало было назначено на 22 марта. Палата общин опубликовала обвинения; ответ графа опубликован не был. Повсюду распространялись ирландская и шотландская ремонстрации. Уэджвуд писала: «Страффорд был превращен в чудовище; он предал короля и страну, воодушевлял папистов, развязал войну против верных подданных, принуждал и наказывал беззащитных людей на севере и в Ирландии, использовал угрозы в судах, препятствовал выполнению законов, приказывал пороть, отправлять в заключение и вешать ирландцев обнаженными, гнал с полей тысячи голодающих детей» [108, 333].
Утром 22 марта по Темзе на барке обвиняемого доставили в парламент. Его сопровождали пять других барок, на каждой из которых находились по двадцать солдат. В Вестминстере в середине зала был построен помост, на котором располагалось место для обвиняемого, позади него располагались помощники и адвокаты. Коммонеры и шотландские комиссары, а также лица, зарезервировавшие места, заняли ряды, расположенные, как в амфитеатре, сзади помоста. Перед ним, напротив друг друга были ряды пэров. Напротив помоста, сооруженного для Страффорда, находился другой для председателя суда пэров лорда Арандела и клерков палаты. За ним в конце зала, рядом с троном располагалось место для принца Уэльского. Принц Чарльз присутствовал на заседаниях почти ежедневно, хотя и не в течение всего дня. Решетка по периметру отделяла главных действующих лиц от остальных присутствующих. Страффорд, в черной одежде, опустился на колени перед решеткой и встал, когда Арандел жестом позволил ему это. В девять часов, после движения в занавешенной ложе, свидетельствовавшего, что король и королева прибыли, действие началось. Появление королевской четы было неожиданным; лорды не были облачены в мантии.