tempo роялистской армии изменился. Молодой и красивый, с годами он приобрел еще большее очарование. Став не таким опрометчивым, он потерял стремительность и живость, но обнаружил сердечную доброту. Он не был пуританином в речах и делах, но был строгим протестантом с умеренными взглядами. Главное, он был человеком чести, и солдаты его любили. Карл чувствовал, будто вернулся к военным мечтам собственной молодости. Его уверенность в себе, лучше видная не на совете, а на поле брани, укреплялась. Руперт, а не Хайд царил в его голове» [52, 221]. Историк М. Эшли писал: «Руперт, которого король поставил во главе кавалерии, сразу показал себя самым энергичным из королевских офицеров. Он начал немедленно тренировать кавалерию, он совершил рейд, чтобы собрать для короля деньги в Лейстершире — поступок, который многие осудили. Будучи молодым, он был бестактен» [25, 71].
В сентябре кавалерийский отряд под командой Руперта разгромил отряд армии Эссекса. Инцидент произошел до известной степени случайно. Кавалерия Руперта форсировала Северн и двинулась к Вустеру, по дороге, как сообщал Кларендон, подвергшись «нападениям народа, воодушевленного агентами парламента и офицерами милиции». Благополучно прибыв в город, Руперт через несколько часов узнал, что туда же направляется отряд драгун под командованием сына лорда Сея Натаниэля Файнса, который должен был подготовить ночлег для армии Эссекса. У солдат парламента было численное преимущество, но Руперт напал неожиданно, на узкой дороге с изгородями по сторонам. Раздалась стрельба из мушкетов, всадники не смогли рассредоточиться и были вынуждены в беспорядке отступить. Кларендон сообщал, что число погибших было невелико, от 40 до 50 человек, несколько офицеров Эссекса попали в плен, тогда как потери роялистов составили всего несколько человек, и никто «из людей с именем» из отряда Руперта не пострадал, только три офицера получили легкие ранения. По словам Кларендона, Руперт осуществил «яркую и своевременную операцию, которая сделала его имя и его отряд внушающими страх, подорвала дух противника и едва не уничтожила один из лучших кавалерийских полков» парламентской армии [7, II, 325]. Узнав от пленных, что поблизости находится вся парламентская армия, Руперт, поскольку силы были неравными, отступил к королю в Шрюсбери, но и Эссекс не решался войти в Вустер в течение трех дней.
В последующие недели происходили стычки, но ни одна из сторон не решалась нанести первый удар в братоубийственной войне. Хайд сообщал о разных точках зрения в окружении короля: многие полагали, что ему следовало направиться к Вустеру, где еще находился Эссекс; в графствах этой части Англии у кавалеров была достаточная поддержка, они могли рассчитывать на хорошее снабжение и людские ресурсы. Кроме того, откладывать сражение не следовало, поскольку парламентская армия получала подкрепления из Лондона, что могло уменьшить шансы на успех. Другая точка зрения состояла в том, чтобы двинуться на Лондон: ее сторонники полагали, что Эссекс неизбежно двинется к столице. Карл, ободренный успехом Руперта у Вустера, рассчитывал, в первую очередь, на кавалерию, хотя направление на Лондон могло затруднить ее использование: в этом случае приходилось искать возможности для продвижения в обход узких дорог вдоль огороженных пастбищ. В середине октября королевская армия покинула Шрюсбери. Удивительно, насколько беспомощной выглядят действия разведки и кавалеров, и круглоголовых. В течение нескольких дней у роялистов не было сведений о местонахождении Эссекса, но во второй половине дня 22 октября противники неожиданно обнаружили друг друга в графстве Уорвикшир: отряды Эссекса располагались у городка Кинтон неподалеку от холма Эджхилл. Место было пригодным для сражения: между Кинтоном и холмом располагалось поле, на котором и выстроились одна против другой шеренги противников. Эджхилл имел тактическое значение, являясь местом для обзора за ходом битвы и одновременно естественным укреплением. Роялисты поторопились занять его, там во время сражения находился Карл I, а также его сыновья, старший Чарльз и младший Джеймс, при котором состоял Хайд. Как отмечалось, Эджхилл был единственной битвой, которую он наблюдал непосредственно, что придало его описанию яркость, относительную точность и эмоциональность. По данным Карлтона, при Эджхилле силы роялистов и парламентариев были примерно одинаковы. У короля было 2800 кавалеристов, десять с половиной тысяч пехотинцев, тысяча драгун и двадцать пушек; у Эссекса 2150 кавалеристов, двенадцать тысяч пехоты, 720 драгун и от 30 до 37 пушек [30, 117].
На состоявшемся в Эджкоте накануне сражения королевском военном совете обнаружились «губительная ревность и разногласия» — пагубная черта на протяжении всей гражданской войны. Главнокомандующий граф Линдсей вступил в спор с графом Фиртом о том, как следует строить армию, на «шведский» или «голландский» манер. «Шведский» способ построения пехоты состоял в том, что копейщики должны быть поставлены вперемешку с мушкетерами, тогда как «голландский», на котором настаивал Линдсей, предполагал их разделение в разные отряды. По мнению командующего, это лучше подходило для необученных солдат. Король и принц Руперт не поддержали Линдсея и, обиженный, он отказался от командования, возглавив в сражении только собственный полк. Не будучи военным, Хайд воздержался от обсуждения повода к конфликту, но высказал мнение, фактически обвинив Руперта в ненадлежащем поведении, а самого Карла в том, что тот во всем следовал суждениям своего племянника: «Нелегкий характер принца, отсутствие опыта, приобретаемого при дворах, сделало его неспособным взаимодействовать с лордами, которые, в свою очередь, не были расположены к взаимодействию с ним. В то же время некоторые кавалерийские офицеры рассчитывали, что с влиянием принца вырастет и их влияние, мечтая, чтобы никто, кроме него, не пользовался у короля доверием. Итак, война едва началась, но в армии уже возникла фракция, на появление которой мудрые люди смотрели, как на зловещее предзнаменование; неудобства, вытекавшие из этого, в самом скором времени принесли королю великие несчастия» [7, II, 351]. В суждениях о Руперте молва шла дальше образованного Хайда. Ему приписывались колдовские способности, а о любимой собаке, пуделе Бой, с которым принц никогда не расставался, говорили, что это фамильяр, дух зла.
Поэт Киплинг писал о битве при Эджхилле, распахнувшей ворота гражданской войны.[9] Сражение произошло во второй половине дня 23 октября. Ни одна сторона не решалась начать. Роль Карла I в сражении была невелика, после полудня он проехал перед роялистскими полками, призывая к их храбрости. Ход сражения хорошо известен, в том числе по описанию Кларендона, хотя ряд уточнений был внесен в последние годы, в частности, по результатам раскопок, проводившихся английским военно-археологическим обществом. Так были внесены коррективы в расположение полков, но общий ход битвы не вызвал опровержений. Эссекс попытался лишить роялистов их географического преимущества, вытеснив с холма, и применил артиллерию, но это оказалось малоэффективным, потому что расстояние от пушек до колонн было слишком велико. Ситуацией решил воспользоваться Руперт, предприняв с правого фланга кавалерийскую атаку на Кинтон. С левого фланга его поддержал кавалерийский полк Уилмота. Захват Кинтона и порядка двухсот пленных дал принцу возможность посчитать, что сражение выиграно, но это было катастрофической ошибкой. Кларендон вообще считал, что если бы не сумасбродная атака Руперта, если бы конница правильно выполнила свои задачи, защищая пехоту с флангов, «тот день мог положить конец бедам короля и претензиям парламента». Отряды круглоголовых перегруппировались, и завязался кровавый пеший бой. Сам Эссекс слез с коня и, вооруженным копьем, сражался в первых рядах. Как писал Хайд, «пехота обеих сторон стояла на своих позициях с великой храбростью, и хотя многие солдаты короля были безоружны, имея в руках только дубинки, они сдерживали строй, подхватывая оружие убитых соседей, многие были убиты, но число убитых было большим в армии Эссекса» [7, II, 353]. В ходе ожесточенной схватки Линдсей пробился на расстояние пистолетного выстрела до Эссекса, но пал. В сражении погиб и королевский знаменосец Эдмунд Верни. Ему отрубили руку, державшую штандарт. Тело Верни не было найдено, хотя его парламентарий-сын посылал людей, чтобы разыскать его. Ходили слухи, что кто-то нашел отрубленную руку, на пальце которой было кольцо, подаренное сэру Эдмунду королем. Рассказывают (не исключено, для привлечения туристов), что в особняке Верни в Бэкингемшире до сих пор появляется привидение хозяина, требующее вернуть отрубленную руку. Штандарт мог стать трофеем парламентариев, но некто капитан Смит отбил его, за что Карл I посвятил его в рыцари. Парламентская конница под командованием шотландца Бальфура ворвалась на позиции роялистов и тем спасла круглоголовых от поражения. Более того, атака Бальфура создала угрозу штабу роялистов, и Хайд получил приказ отступить на холм вместе с Джеймсом. Вернувшаяся конница Руперта уже мало на что могла повлиять. К этому времени (примерно в половине пятого) стемнело, и тогда сражение, продолжавшееся около двух с половиной часов, остановилось.
Кровавая мясорубка — далеко не все могли представить, во что выльются амбиции враждовавших партий. Похоже, что ужас от страшной картины смерти на какое-то время охватил Карла. Ночью он остался на поле сражения, молясь у костра, зажженного из собранных веток и жердей. Были слышны стоны раненых. Ночь выдалась очень холодной, что это спасло часть раненых, поскольку мороз приостановил кровотечение и воспрепятствовал заражению. Хайд приводил примеры такого рода. Карлтон дал иное, более реалистичное описание: «Во время особенно холодной ночи раненые визжали от боли, молили создателя или жалобно обращались к матерям. Когда мороз начал забирать свою дань мертвецами, ужасный стон еще живых, находившихся в шоке от ран и травм, раздавался над этой Голгофой. Это был низкий грохочущий звук, глубокий гудящий бас, медленно умирающий до полной ужасной тишины» [30,