28]. Его вынуждали часами присутствовать на проповедях. Передвижение и переписка были ограничены; танцы и карточные игры запрещены. Улыбки и веселое настроение в воскресенье становились поводом для недовольства пресвитерианских наставников-охранников. Дошло до того, что от него потребовали подписать декларацию, содержавшую признание его собственных грехов и грехов его родителей, выразившихся в склонности к папизму, епископату и идолопоклонничеству. Сначала Карл отказался сделать это, но был вынужден отступить перед угрозой, что его выдадут Кромвелю. Карл сдержанно воспринимал эти придирки и ограничения, и сказал однажды: «Это дает пользу, ибо ничто не может так укрепить в англиканской вере, как находиться здесь и наблюдать за их лицемерием» [76, 30]. Кларендон заметил: «За столом короля хорошо обслуживали, держались благопристойно, предоставляли хороших лошадей для верховых прогулок, во всех публичных действиях с ним держались, как с великим монархом. В других отношениях, в том числе в праве приказывать или благодарить, управлять или требовать, решать, где находиться, ему было отказано, он был скорее пленником» [7, V, 135].
Новость о поражении шотландской армии под командованием Лесли при Данбаре Карл II получил, находясь в Перте. После этой битвы Кромвель установил контроль над южной частью Шотландии, в том числе над Эдинбургом, потеряв в сражении всего двадцать человек (потери шотландцев достигли трех-четырех тысяч). Вину за поражение ковенанторы взвалили на Карла II, который не полностью раскаялся в своих грехах и не очистил двор от «злонамеренных людей». Отношение Карла к известию о битве при Данбаре, вероятно, было двойственным: хотя победителем стал человек, несший главную вину за смерть отца, он не мог не радоваться, что его тюремщики посрамлены. Поражение ковенанторов привело к изменению его положения: «После разгрома они смотрели на короля как на персону, которая может пригодиться, ему вернули слуг, изгнанных после его прибытия в королевство, начали говорить о созыве парламента и коронации» [7, V, 149]. Испанский посол сообщал в Мадрид, где тогда находился Хайд, что Карл полностью разгромлен и скрылся в Хайленде. Это была неверная информация. Ему предложили бежать — группа верных дворян готова защитить его. Карл неосторожно рассказал об этом Бекингему, тот Уилмоту, они немедленно донесли Аргайлу, которого по-прежнему считали надежной опорой. Под угрозой смерти участникам заговора было предложено в несколько дней покинуть страну. Дальше произошло неожиданное: Карл укрылся в доме лорда Дадхоупа возле Данби и отверг совет вернуться под покровительство Кирка. У Карла появилась сила, на которую он мог опереться — почти десятитысячная армия под командованием Томаса Миддлтона. Ковенант был вынужден пойти на уступки: Карлу разрешили самому решать, где находиться, а 1 января 1651 года он был официально коронован в аббатстве Скон в Пертшире. Поскольку Аргайл сохранял влияние, чтобы одурачить его (это версия Кларендона), Карл делал вид, что хочет жениться на его дочери, для чего за благословением Генриетты Марии во Францию был послан офицер, пользовавшийся у маркиза доверием, с письмом. Однако приём не был тёплым, и он поторопился назад: «Так решилась судьба Шотландии» [7, V, 172].
После коронации молодой король был энергичен, много разъезжал по срединной Шотландии, рекрутируя людей и подготавливая оборонительные сооружения на границе с южной частью страны, где расположились англичане. В короткий срок он собрал несколько тысяч добровольцев, и армия Лесли теперь насчитывала почти 20 тысяч, это была серьезная сила. Перед Карлом открылось несколько возможностей: дать бой Кромвелю в южной Шотландии, отступить в Хайленд или двигаться в северную Англию. Кромвель, мастер военной стратегии и тактики, фактически заманил Карла в ловушку, открыв ему дорогу на юг. Отступление в Хайленд казалось позором для королевского достоинства, известия с севера Англии давали уверенность, что он найдет там поддержку. Молодой король легко сделал выбор в пользу Англии. Аргайл был достаточно осторожен, чтобы связать себя этой кампанией, результат которой был сомнителен. Он понимал, что Кромвель заманивает противника, и ушел из публичной политики, удалившись в замок Инверари. В последующие годы он не противился кромвелевскому оккупационному режиму и даже участвовал в парламенте Ричарда Кромвеля в 1659 году. Получив известие о реставрации Карла II, он немедленно отправился к нему, чтобы получить прощение, но тщетно, и предстал перед судом. Обвинение в соучастии в убийстве Карла I было с него снято, но сотрудничество с режимом Кромвеля доказано. Его имения конфисковали, а самого приговорили к отрубанию головы, которая была выставлена на пике там же, где за одиннадцать лет до этого торчала голова Монтроза.
Отправляясь во главе армии в Англию с целью занять Лондон, Карл II пребывал в уверенности, что его появление немедленно приведет к роялистским выступлениям, но его постигло разочарование. Не помогла прокламация, в которой он миловал всех, кто станет на его сторону, за исключением подписавших приговор Карлу I. Город Карлейль отказался сдаться, как и Шрюсбери, откуда Карлу прислали ответ, унизительно адресованный ему как «главнокомандующему шотландской армией». К этому добавились склоки в окружении. Бекингем считал, что отсутствие поддержки объясняется нежеланием дворян служить под командованием шотландца Лесли, и требовал, чтобы на место последнего был назначен он сам. Карл отказался это сделать, сославшись на молодость товарища, но получил ответ, что Генрих IV Французский одерживал победы, будучи даже моложе его. Обиженный фаворит перестал посещать военный совет. Карлу было не просто принять такое решение: Бекингем родился за несколько месяцев до гибели своего отца от ножика Фельтона, и воспитывался при королевском дворе вместе с принцем. Они были вместе с раннего детства. Лесли не был военным гением, но Карлу было ясно, что шотландцы ни за кем, кроме него, не пойдут: «В таком роковом беспорядке пребывали двор и армия в тот момент, когда они попались на крючок злобного врага; когда ничто, кроме искреннего единения в молитвах к Богу не могло спасти их, они пребывали в жалком разделении и противоборстве в совете и в поведении» [7, V, 189].
Карла укрыл Вустер. Там солдаты после марша, длившегося больше трех недель, получили отдых, тем более, двигаться дальше возможности не было: Кромвель закрыл дорогу на Лондон. Надежды на подход роялистских сил не оправдались, пополнение было совсем незначительным, а отряд из Ланкашира, который вел лорд Дерби, был разбит при Вигане в конце августа, что, по словам Кларендона, послужило «дурным предзнаменованием». Под Дерби была убита лошадь. Удивительный случай произошел с сэром Уильямом Трогмортоном: он был так изранен, что победители не думали, что он выживет, и бросили его. Но добрые люди выходили кавалера; когда он появился в Голландии, эмигранты сочли его призраком, будучи уверены, что он давно в могиле. Итак, после Вигана 16-тысячному войску роялистов противостояли более 30 тысяч солдат армии нового образца. Роялисты пытались укрепить город, но не имели времени. Сражение развернулось 3 сентября, день в день через год после битвы при Данбаре. Построив понтонные мосты через Северн, индепенденты полностью захватили инициативу, сражение перекатилось внутрь городских стен, а Лесли, чей 10-тысячный отряд располагался к северу от города, не получив приказа, не ввел свои войска в бой. Усилия конницы роялистов сдержать врага на улицах города, по крайней мере, дали возможность Карлу II бежать. Хамильтон скончался от ран. Дерби, бежавший вместе с Карлом, был схвачен солдатами парламента после того, как отделился от короля. Он был приговорен к смерти и казнен. При Вустере погибло около двухсот солдат Кромвеля. Потери роялистов составили более трех тысяч убитых и десять тысяч пленных, часть которых была присоединена к армии нового образца для военных действий в Ирландии, а большинство, порядка восьми тысяч, отправлены на принудительные работы в американские колонии: Новую Англию, вест-индские острова и Бермуды. Лесли попал в плен и до Реставрации содержался в Тауэре. Сражение при Вустере, а не 1648 год, многие историки называют окончанием гражданских войн.
Бегство Карла II после поражения при Вустере, несомненно, один из самых известных и загадочных эпизодов того времени, ставший частью исторической памяти. И сегодня названия английских пабов «Королевский Дуб» (часто с лицом выглядывающего из кроны Карла) или «Черный Мальчик» (он был смуглым) напоминают о тех событиях. В недобрых странствиях был момент, когда он укрылся в ветвях дерева, а солдаты рыскали рядом в поисках кавалеров, скрывшихся после сражения. Удивительно: молодой король, облик которого был широко известен, сумел укрываться в течение почти полутора месяцев, несмотря на организованные армией поиски и назначенную парламентом награду за его поимку. Карл гримировал лицо и одевался, как слуга, предпочитал прятаться днём, но это не давало уверенности. Его чудесное спасение было то ли результатом исключительного везения и преданности тех, кто давал ему приют, то ли доказательством хитрости Кромвеля. Обстоятельства спасения не до конца прояснены отчасти потому, что Карл, возвратившись в Европу, по-разному описывал, как ему удалось спастись, сознательно отводя подозрения от людей, которые могли пострадать за свою преданность. Он запутывал слушателей ложными сведениями, например, о пребывании в Шотландии, где он не был, а был только в Англии, причем в относительно небольшом регионе, постепенно двигаясь к Бристолю, из окрестностей которого ему, в конце концов, удалось отплыть вместе с Уилмотом. Последний, кстати, предпочитал не маскироваться и отказывался передвигаться пешком. А вот Карл стирал неудобной обувью ноги и временами шел босиком. В этих странствиях Карл получил помощь не только со стороны роялистов, но и многих простых людей, фермеров, ремесленников, которые не выдали его властям, кормили и сопровождали. Однажды он остановился в доме кузины Э