Кроме экономических трудностей бывшие кавалеры переживали политические ограничения, лишившись права избирать или быть избранными в парламент, находиться на муниципальной, государственной или парламентской службе. На них была возложена ответственность за поведение их слуг. Роялисты лишились права держать оружие, с целью проверки их дома подвергались обыскам. За высказывания против властей дворяне представали перед судом, католикам и осужденным лицам запрещалось въезжать в Лондон и покидать свои имения на расстояние больше пяти миль. Особый вид ограничений касался развлечений: во время празднеств и охот джентльменам было легче всего сговориться. Генерал-майорам предписывалось следить за настроениями тех, кого подозревали в симпатиях к Стюартам. Д. Андердаун показал: власти опасались, что роялисты могут возбудить недовольство в народе во время разного рода праздничных церемоний или публичных мероприятий, в том числе футбольных матчей, петушиных боев, скачек. Как известно, пуритане запрещали некоторые виды развлечений, считая их аморальными проявлениями язычества, противостоящими истинной вере [103, 259]. Это не значит, что музыка и танцы были изгнаны из домов сквайров, в конце концов, сам Кромвель покровительствовал музыкальным представлениям. Создавало ли такое положение роялистского джентри достаточные предпосылки для масштабного восстания? Ч. Фирт отвечал отрицательно: «В каждой партии есть свои горячие головы и свои мученики. Лишь немногие роялисты были готовы поднять оружие, не принимая во внимание, чем это может для них обернуться. Большинство были трезвыми людьми, на собственном опыте испытавшие силу правительства. Они бурчали, оставаясь пассивными, не меняя убеждений и ожидая, когда „поменяется ветер“, и король вернет то, что ему принадлежит» [43].
В январе 1655 года Кромвель распустил первый парламент протектората, что породило у роялистов надежду на восстание. Карл тайно покинул Кельн и отправился на побережье Голландии, чтобы, как только это найдет подтверждение, возглавить борьбу. Надо сказать, что связь с роялистским подпольем входила в сферу ответственности Хайда, он не был столь оптимистичен, но в сопровождении жены отправился в Бреду, чтобы быть в близкой доступности к Карлу и Николасу, находившемуся в Гааге. Путешествие было комфортным — корабль предоставил герцог Нойбург, дважды в день кормили обедом. Поднимать сторонников Стюартов отправились Рочестер на север Англии и сэр Джозеф Уэгстаф на юго-запад. В Уилтшире он присоединился к полковнику Джону Пенраддоку, чья усадьба располагалась неподалеку от поместья Хайда. Правительство Кромвеля узнало о заговоре заранее благодаря секретной службе Джона Терло, главы разведки протектора, о котором говорили, что у него «в кармане все секреты Европы». Епископ Бернет свидетельствовал: «Терло был выдающимся человеком в получении данных. Все люди королевской партии находились в паутине у Кромвеля. Он позволял им танцевать для его удовольствия, от случая к случаю прихватывая кого-то на некоторое время. Но не было обнаружено ничего, что бы несло вред» [1, I, 118]. Как писал историк Х. Пирсон, «секретная служба работала так эффектно, а многие сторонники короля были так неблагонадежны, что после Реставрации Терло сказал: если его соберутся повесить, он достанет свою черную книгу, и повесят половину из тех, кто был на стороне кавалеров. Поэтому вместо того, чтобы быть повешенным, Терло давал консультации Карлу II» [76, 94]. Восстание Пенраддока широкой поддержки не получило и было быстро подавлено. Проведя без пользы несколько недель в Голландии, король и Хайд вернулись в Кельн.
В 1655 году, после начала англо-испанской войны, у Карла II наконец-то появился шанс получить помощь Филиппа IV Испанского, но кое-что смущало Хайда. За союз с испанцами придется заплатить возвращением приобретений, сделанных Кромвелем в Вест-Индии. Это означало также полный разрыв с Португалией, ибо Филипп IV считал ее провинцией собственного королевства, а не суверенным государством. В марте 1656 года король и Ормонд выехали в испанские Нидерланды для секретных переговоров. Но прежде требовалось уточнить: примет ли губернатор Карла официально, или испанцы хотят, чтобы он пребывал инкогнито; предоставит ли ему Филипп IV такую же пенсию, как платил Мазарини; согласны ли испанцы на то, чтобы ирландские полки возглавили офицеры на испанском жаловании, назначенные английским королем; где будет проживать Карл, в Брюсселе, Брюгге или Генте; выплатят ли испанцы долги, сделанные двором во время проживания в Кельне? Хайд полагал: долги испанцы должны оплатить сразу, а лучшей резиденцией для двора будет Брюгге, место более дешевое, чем Брюссель. В Брюгге двор оставался до самой реставрации, хотя Хайду приходилось проводить много времени и в других частях Нидерландов, страны, которую он хорошо узнал. В апреле 1656 года канцлер с женой выехал в Бреду. Френсис была беременна, и было решено, что она будет рожать там. Родилась девочка, которую назвали в честь матери.
Соглашение с испанцами улучшило материальное положение Карла II, позволило собрать войско и принять участие в войне, а герцогу Йоркскому проявить себя в качестве военного командира. Однако Хайда вряд ли радовало то, что испанцы, в том числе Карденас, дон Хуан и маркиз Карасена предпочитали давать деньги лорду Бристолю, к которому канцлер был вынужден обращаться с протянутой рукой. Англо-французский договор 1655 года возобновлялся и в последующие годы, а секретные переговоры Испании и Франции в 1657 году провалились. Осенью 1657 года Хайд подготовил королевскую декларацию, цель которой заключалась в том, чтобы успокоить англичан в связи с использованием войск «нашего брата короля Испании» в борьбе против «тирана» Кромвеля. Она предвосхищала Бредскую декларацию, обещая прощение всем, кроме тех, кто проголосовал за лишение жизни Карла I. Фландрия стала одним из фронтов войны в Европе, там высадился английский корпус, англичане требовали от французов решительной операции по взятию Дюнкерка. Судьба войны решилась, когда в июне 1658 года произошло сражение за этот город. Французами командовал маршал Тюренн, пользовавшейся поддержкой англичан. Обороняли Дюнкерк испанские войска под командованием Хуана Австрийского и принц Конде. К ним был присоединен отряд английских роялистов под командованием Джеймса Йоркского, что дало советскому историку С. И. Архангельскому написать, что «битва за Дюнкерк явилась также в миниатюре битвой двух Англий — революционной и контрреволюционной, и двух Франций — королевской и фрондерской, воевавшей на стороне Испании» [115, II, 36].
В течение всего периода эмиграции, от времени нахождения в Париже до пребывания в Брюгге, целью Хайда было восстановление Карла II как законного монарха на престоле. Не все способы ее достижения казались ему приемлемыми. В отличие от большинства роялистов он не считал иностранную интервенцию инструментом решения этой задачи. Кто-то надеялся на Мазарини, Филиппа IV, папу, герцога Лотарингского, Голландию — но не Хайд. Разумеется, он не был противником получения помощи от тех, кто мог ее дать, он сам ездил для этого в Мадрид, но высадка иностранных войск в Англии была для него идеей, которая в принципе не должна обсуждаться. Его позиция сводилась к тому, что следовало дождаться благоприятных обстоятельств; она вытекала из его политической философии и взгляда на историю, которую он понимал как органический процесс, не подверженной политической имплантации [74, 155]. Такую позицию, предполагавшую, что нужно дождаться удачной ситуации, многие считали неприемлемой и даже трусливой. Не все имели терпение ждать, пока в Англии вспыхнет восстание, которое король возглавит, или когда свершится заговор, в результате которого свергнут Кромвеля. Выражая суть этой позиции, король (то есть его канцлер) писал своим сторонникам: они должны вести себя «спокойно», избегая «отчаянных и несвоевременных попыток», что только тщеславие пробуждает идею, будто любое восстание сокрушит такую хорошо подготовленную и дисциплинированную армию, как армия Кромвеля. Надо ждать, когда по воле Бога наступит подходящее время. Канцлер рассчитывал на раскол в армии или на смерть протектора, которая может стать следствием заговоров левеллеров. Если это произойдет, раскол армии и парламента неизбежен, в борьбу включится генерал Ламберт, претендующий на такие же полномочия, которые принадлежат протектору. С этим вряд ли согласится командующий находящейся в Шотландии армией генерал Монк. Тем более подчиниться Ламберту не пожелает сын Кромвеля Генри, приобретший большую популярность в Ирландии [7, V, 348–349].
Первейшей задачей Хайд считал сбор информации об Англии. Судить о ее полноте сложно, поскольку в «Истории мятежа» дана ретроспективная оценка, однако принципиально его взгляд на диктатуру Кромвеля не менялся. Протекторат — это шаг в сторону от правильного конституционного монархического управления. Первый признак этого в том, что в парламент вошли не уважаемые люди благородного происхождения, а «низкие люди, без заслуг и имени, ремесленники и мелкие торговцы», как он говорит о депутатах Малого, или Бербонского парламента [7, V, 282]. Некоторые из них поначалу осознавали свою некомпетентность, но вскоре привыкли, превратившись в «посмешище для всего народа». Вторым признаком было то, что Кромвель, не назвавшись королем, получил большую власть, чем та, которая когда-либо принадлежала или на которую претендовал любой из королей Англии. Ему поклонялись больше, чем другим правителям в христианском мире, он пользовался такой дурной славой, что они, питавшие к нему отвращение, дрожали перед ним и заискивали ради дружбы с ним [7, V, 287–288]. Кларендон детально описал процедуру инаугурации протектора. Отказ Кромвеля принять предложенный ему в 1657 году королевский титул он объяснял страхом, что это усилит недовольство в армии. Свою позицию Кларендон описывал так: «Маркиз Ормонд и канцлер полагали, что королю ничего не остается, только проявлять спокойствие, вся его деятельность должна заключаться в том, чтобы избегать того, что может причинить вред, ожидать благоприятного стечения обстоятельств, вытекающего из дружелюбия христианских правителей, или революции в делах в Англии, порожденной недовольством и разногласиями. Тогда будет своевременным для короля выдвинуться вперед» [7,