– Я… Я к маме шла, – сказала она и всхлипнула. – Я ключ потеряла, а мама тут работает.
– Мама работает? – переспросил Юрий Александрович, и кроха кивнула.
– Моя мама учительница. Дядя Егор меня пропустил, я пошла, а мамин кабинет закрыт, – продолжала она, закашлявшись. – Я пошла в туалет, а потом снова к маме, а у нее закрыто. Я пришла сюда, а тут везде дым.
– Юрий Александрович, похоже, горит сам выход, – известил Игорь, подбежав к Колышеву. – Что будем делать?
– Где моя мама? – захныкала девочка. – Она сгорит?
Преподаватель сел перед ней на корточки.
– Никто не сгорит, – мягко произнес он. – Ты пойдешь с нами, а потом будем искать маму. Вдруг она тебя на улице ждет?
– Я на разведку, – неожиданно объявил Константин. – Вдруг там не все так страшно.
И прежде чем Колышев успел вымолвить слово, школьник прикрыл рот невесть откуда взявшейся у него банданой и осторожно двинулся вперед.
– Васильев! – испуганно крикнул Юрий Александрович.
– Послушайте, ждать пожарных долго, – снова заговорил Игорь. – Нужно выбираться самим.
– Как? На окнах решетки! – возразил преподаватель.
– Мы можем подняться на второй этаж, – сказал парень. – Сорвем занавески и сделаем канат.
Юрий Александрович с сомнением покачал головой. Больше, чем горящая дверь, его тревожили звуки стрельбы в школе.
– Кто-нибудь обязательно сорвется. Где тут огнетушитель? И куда Костя подевался?! – спохватился он, вспомнив про школьника.
Игорь огляделся.
– Костян! – закричал он.
– Сделайте уже что-нибудь! – закричала срывающимся голосом рыжеволосая девушка.
Девочка, сидящая на лавке, уткнула лицо в коленки и заплакала.
Юрий Александрович стиснул зубы. Еще пару секунд, и ситуация станет неконтролируемой.
«Какой же я дурак, – выругал он сам себя. – Нужно было сразу звонить и в полицию, и пожарным».
Пока он нащупывал телефон, бережно гладя незнакомую девочку, из облака дыма появилась фигура Константина. Юноша слегка покачивался, его волосы курились струйками дыма. Словно загипнотизированный, учитель не отрывал взгляда от ладони юноши, которая была испачкана чем-то ярко-красным. Подняв голову, Константин растерянно улыбнулся и протянул руку вперед:
– Я споткнулся об него. Дядя Егор, наш сторож… У него полголовы нет.
Кто-то истошно закричал.
Запасной выход
– В дверь стучат, – шепнула директриса, устремив свой взгляд на Павлова, и эта фраза прозвучала по-детски глупо и наивно – стук в дверь актового зала был слышен всем.
Она быстро подошла к Артему:
– Может, это Егор, охранник? Давайте откроем!
Адвокат покачал головой.
– Вряд ли. В лучшем случае он лежит где-нибудь связанный. В худшем ранен или убит.
И без того бледное лицо Карины Романовны стало совсем белым, разительно контрастируя с ярко накрашенными губами, которые все больше напоминали кровавый разрез. И эти губы сейчас тряслись мелкой дрожью.
– Вы… это доподлинно не знаете, – задыхающимся голосом произнесла она.
– Я больше чем уверен, что это так, – невозмутимо ответил Павлов. – И снаружи сейчас не охранник и не пожарные. А теперь, пожалуйста, не мешайте мне.
С этими словами, он, примериваясь, нанес короткий удар ногой в замок двери, которая вела на балкон. Раздраженно звякнуло стекло, но преграда не шелохнулась.
– Пожалуйста, Артемий Андреевич, – начала директриса, но теперь уже от мощных ударов начала сотрясаться дверь актового зала. Карина Романовна вздрогнула. Снаружи послышался хриплый смех.
– Пришла расплата, малыши! – лающим голосом из-за двери прокричал мужской голос.
Кто-то испуганно взвизгнул. Толстяк, закрыв дочь телом, попятился вместе с ней в сторону сцены.
– Подвиньте пианино! Закройте выход! – крикнул Артем, но все остальные, охваченные каким-то гипнотическим оцепенением, продолжали стоять, словно завороженные.
На помощь ему бросилась лишь молодая учительница. Метнувшись к глянцево-черному пианино, которое высилось слева от сцены, она обернулась, сверкнув глазами:
– Что?! Мужчин больше нет?! Быстро, взялись!
Павлов ударил снова. Мощный пинок отозвался в ноге пронзительным разрядом боли, но он даже не поморщился. Все, что его волновало – свободный путь к запасному выходу.
Третья попытка. По матовому стеклу пошла паутинка трещин, дверная коробка нехотя шевельнулась.
Тем временем четверо мужчин усиленно толкали пианино к входной двери, которая то и дело вздрагивала от сыпавшегося града ударов. К мужчинам присоединились несколько выпускников, и через пару секунд пианино почти полностью загородило выход. Сразу же после этого снаружи все стихло. Казалось, противник взял тайм-аут на раздумья.
– Почему же так долго едет полиция? – срывающимся голосом спросила завуч. Она неотрывно смотрела в окно, обхватив виски руками.
– Может, он ушел? – неуверенно спросил парень с сережкой в ухе.
Все молчали, поглядывая в сторону пианино. Двое школьников подошли вплотную к двери, прислушиваясь к тому, что происходит с другой стороны.
Молодая учительница шагнула к Артему.
– Может, вам поможет эта штуковина? – спросила она, и адвокат повернулся. Девушка указывала на деревянную приставную лестницу у сцены. – Правда, она тяжеловата, но уверена, что с ее помощью вы справитесь.
Павлов покачал головой.
– Она не понадобится.
– Тогда почему вы просто не разобьете стекло? – не отставала учительница.
– Потому что стекло армированное, – пояснил адвокат. – Внутри проволока, просто так не разобьешь, и возни с ним куда больше.
Он ударил в четвертый раз, и дверь, будто испугавшись угрозы, сдалась. Лязгнули выворачиваемые из коробки петли, и алюминиевое полотно продавилось внутрь. Путь наружу был открыт.
С губ учительницы сорвался вздох облегчения.
– Вы просто молодец, – выдохнула она.
Карина Романовна подскочила пружиной, лицо ее оживилось:
– Все на балкон! Дети и взрослые, по одному!
Павлов толкнул дверь, и она, натужно заскрежетав, окончательно вывалилась наружу. Он вышел на площадку эвакуационной лестницы, внимательно оглядываясь. Не исключено, что у того безумца, столь целенаправленно рвавшегося внутрь, есть сообщники, и они сейчас на улице. Но все было тихо, лишь постепенно утихающий дождь продолжал моросить.
«В любом случае выхода всего два, – подумал адвокат. – Один заблокирован вооруженным человеком, второй – через наружную лестницу. Придется рискнуть».
Он вернулся в зал и, увидев, что некоторые школьники все еще стоят напротив пианино, крикнул:
– Не стойте у двери! Там опасно!
В эту же секунду воздух сотряс обвальный грохот. Заряд картечи пробил дверь, образовав в ее верхней части рваные отверстия. Стальные 8-миллиметровые шарики смертоносным залпом влетели в помещение, лишь чудом не угодив в стоящих рядом парней. Одновременно раздался отчаянный женский крик – выстрел все же нашел свою цель. Пухлая девушка с каштановыми волосами опустилась вниз, не переставая кричать. Ее круглое, искаженное в рыданиях лицо заливала кровь. Вокруг все замерли, словно опасаясь приближаться к раненой. Лишь мать выпускницы, причитая, упала перед дочерью на колени, пытаясь разглядеть рану.
– Карина Романовна! – позвал Артем. – Начинайте выводить всех наружу!
Директриса вновь впала в ступор от вида крови выпускницы. Она перевела остолбенелый взор на Артема.
– Нельзя терять ни секунды, – проговорил Павлов, глядя на нее в упор. – Быстро. Выводите. Всех. Вниз, – членораздельно повторил он. – И не стойте у школы, уводите всех как можно дальше.
– Почему?
– Школа может быть заминирована. Идите, а я буду сопровождать раненую.
– Эй! – неожиданно донесся из-за двери глухой голос. – Эй, мои милые пушистые друзья, как вы там?!
– Вперед! – рявкнул Артем, и директриса очнулась, как от пощечины.
– Внимание, всем следовать за мной! – крикнула она, и все потянулись к балконной двери.
Девушка продолжала стонать, опустив голову. Ее темные волосы блестели от крови, и Павлов присел на корточки.
– Пожалуйста! – взмолилась мать девушки. – Помогите, пожалуйста!
– Идите к выходу и ждите, – велел Артем. – Не маячьте перед дверью.
Что-то в голосе адвоката заставило женщину мгновенно умолкнуть, и она безропотно отодвинулась в сторону.
Павлов осторожно заглянул в лицо школьницы.
– Потерпи, дорогая, – тихо произнес он. – Потерпи немного.
– Очень… больно, – всхлипнула девушка. – Я… я не хочу умирать!
Аккуратно убрав прядь волос, липкую от крови, Артем наконец увидел рану. По сути, этой бедолаге очень повезло. Дробина скользнула по коже, выдрав клок волос и оставив неглубокую царапину.
– С тобой все в порядке, – успокоил он школьницу. – Это просто небольшая ссадина. Не пугайся, в сосудах головы всегда много крови. Идем.
Девушка вцепилась в адвоката, словно продрогший котенок, которого вытащили из бурного потока.
– Эй, малыши! – вновь зазвучал голос за дверью. – Не слышу вас! Но скоро увижу…
– Быстро, за мной, – приказал Артем, и выпускница молча кивнула. Она больше не плакала, ее пухленькое лицо в кровавых разводах было хмурым и сосредоточенным.
– У меня есть пчелы! Они не делают мед, зато оставляют большие дырки! Ловите их! – кричал человек из-за двери, и за этой странной фразой последовал очередной выстрел.
Полетели вырванные щепки, дыра в измочаленной двери расширилась, и Павлов успел заметить, как к отверстию прильнула искаженная физиономия.
«Лицо в крови», – машинально отметил Артем. Он быстро отошел в сторону балкона, чтобы стрелок не мог его видеть.
– Думаете, я не вижу, что вы поставили тут пианино? Ха! Я буду целиться выше!
Павлов молча смотрел, как быстро уменьшается цепочка людей, выходящих на эвакуационную лестницу. Лишь бы этот психопат не понял, что происходит. Иначе ему ничего не стоит спуститься вниз и встретить своих жертв внизу…