бенности жизнях детей.
– Я должна попасть внутрь, – решительно сказала она. – Настя могла пройти в школу до того, как явился этот псих с ружьем. Может быть, сейчас она прячется где-то в туалете или раздевалке…
– У меня большие сомнения, что сейчас вам позволят зайти в школу, – ответил Артем. – Но мы должны передать эту информацию полиции.
Он поднял голову, внимательно глядя на угол школьного здания, где была закреплена камера видеонаблюдения.
– Если пульт управления или сервер, куда идет запись с камер, не пострадал при пожаре, мы можем узнать, заходила ли ваша дочка в школу, – сказал он. – Во всяком случае, есть надежда, что диск с записью сохранился.
Вера всплеснула руками.
– Я про камеры напрочь забыла… Спасибо, что напомнили!
Произнеся это, учительница поспешила к группе полицейских, о чем-то совещавшихся у ворот.
Павлова окликнул начальник пожарного расчета:
– Артемий Андреевич, там ребята из Росгвардии прибыли. Вами, кстати, интересовались. Судя по всему, рулить этой операцией будут они.
– Кто-то должен взяться за штурвал, – резонно проговорил адвокат. – Надеюсь, ваше начальство дало добро, чтобы вы задержались?
Пожарный кивнул.
– Мало того, сюда еще один расчет направили, – сообщил он. – Для подстраховки. Хотя задымление на верхнем этаже прекратилось. А вот, кстати, и росгвардейцы.
К Артему быстрым шагом направлялись двое крепко сбитых мужчин в темно-зеленой форме.
– Здравствуйте, – произнес один из них, в звании капитана. – Вы адвокат Павлов?
– Совершенно верно.
– С вами хочет поговорить наш руководитель. Не возражаете?
– Конечно, идемте.
Они зашагали в сторону светло-серого автобуса «ПАЗ» Росгвардии, припаркованного рядом с пожарным «КамАЗом». Сквозь затененные окна виднелись очертания бойцов в защитных шлемах. Позади автобуса виднелся росгвардейский автомобиль «Патруль-А», громадный, цельносварной бронекорпус, установленный на шасси «КамАЗа». Полицейский «Форд» по сравнению с этим мастодонтом смотрелся как крошечный щенок рядом с питбулем.
У броневика стояла директор школы, комкая в руках платок. Она что-то торопливо объясняла коренастому росгвардейцу, который слушал ее с каменным лицом, изредка бросая мрачные взгляды в сторону школы.
Капитан, сопровождавший Артема, уже вытянулся по «струнке», чтобы отрапортовать, но тот просто махнул рукой, и росгвардеец ретировался.
– Полковник Котляр Петр Геннадьевич, начальник Главного управления Росгвардии, – низким голосом представился крепыш, протягивая адвокату руку, и Павлов пожал ее. Ладонь была широкой, с плотной мозолистой кожей, напоминающей кору дерева.
– Адвокат Павлов, – коротко представился Артем.
Полковник был ниже его на полголовы, но вдвое шире в плечах. И хотя на вид главному росгвардейцу города было не более пятидесяти, его коротко стриженные волосы были совершенно седыми. Квадратная челюсть, плотно сжатые губы и холодные глаза, в упор разглядывающие Павлова, свидетельствовали о громадной внутренней силе и решимости добиваться цели любой ценой.
– Карина Романовна рассказала, что произошло, – произнес Котляр. – Должен выразить вам признательность за ваш поступок. Вы не растерялись, не поддались панике. Не каждый в такой ситуации смог бы сориентироваться и принять верное решение.
– Благодарю. Но, как мне видится, любой физически развитый мужчина мог бы сделать то же самое.
– Вы видели нападавшего?
– Только пару секунд. Высокий молодой человек лет двадцати – двадцати трех. На нем охотничий жилет-разгрузка и темная кепка. Лицо было чем-то испачкано, возможно, это кровь. Он вооружен помповым ружьем вроде «Моссберга», стреляет уверенно. В качестве зажигательной смеси были использованы простые бутылки с горючей смесью, наподобие «коктейля Молотова». И еще…
Котляр с возрастающим любопытством смотрел на Артема.
– В вестибюле школы я обнаружил тяжело раненного мужчину. Похоже, это учитель. Он передал, что убийца – некий Шлангин, который когда-то учился здесь.
– Шлангин? – переспросил полковник и вопросительно взглянул на директрису. – Вы его знаете?
Карина Романовна неопределенно повела плечом, продолжая комкать платок.
– Что-то не припомню, – призналась она после некоторой паузы. – Поймите, я в школе с 1998 года, через меня столько выпусков прошло…
– Это все понятно, – сухо перебил ее Котляр. – Нужны списки учеников, с которыми учился тип с этой фамилией.
Карина Романовна растерянно моргнула.
– Конечно, я все понимаю, но… вся информация в школе, – робко ответила она.
– Перед тем, как потерять сознание, раненый добавил, что теперь этот парень свободен, – сказал Павлов. – Вероятно, в этом есть какой-то смысл.
– Спасибо за информацию, – поблагодарил Петр Геннадьевич. – Она нам очень пригодится.
Неожиданно перед полковником появилась завуч.
– Вы простите, что я вмешиваюсь, – нерешительно заговорила Ольга Аркадьевна. – Кажется, я помню этого парня. Он учился в нашей школе года три или четыре назад, я в его классе несколько раз немецкий вела. Вроде бы он даже на выпускной вечер не попал из-за какой-то травмы… То ли ногу сломал, то ли руку. У нас даже педсовет был по этому поводу.
– Кто еще в школе? – задал вопрос Котляр.
Завуч на мгновенье замялась, потом сказала:
– В десятом «Б» должен быть урок по социологии. Скорее всего, весь класс с учителем все еще в здании.
Внезапно ожила рация в верхнем кармане кителя росгвардейца. Сквозь тихое потрескивание был слышен чей-то голос, и полковник, нажав на кнопку приема, что-то невнятно буркнул в ответ, а затем добавил:
– Пробей по всем базам: Шлангин. Год рождения примерно двухтысячный. Учился в 125-й школе…
Рация утихла.
– Петр Геннадьевич, есть сведения, что в школе еще может находиться малолетний ребенок, – подал голос Павлов. – Ее зовут Настя, это дочка одной из учительниц.
– Дочка? Нашей сотрудницы? – изумилась директриса, и Артем кивнул.
– Учительница была с нами в зале, – пояснил он. – Вера Анатольевна.
– Боже, этого еще не хватало, – простонала Карина Романовна.
– Целесообразно просмотреть записи камер, – предложил Павлов. – Тогда можно будет идентифицировать стрелка. А заодно узнать, кто еще остался в школе.
Котляр молча кивнул, но от внимания Артема не ускользнула легкая тень раздражения, которая пронеслась по лицу офицера.
«Конечно, неприятно слышать советы от гражданских лиц», – догадался Павлов.
Между тем к ним подошел лейтенант полиции, чей наряд по вызову адвоката прибыл первым.
– Прокуратура прибыла, – известил он. – И целый автобус журналистов.
Котляр нахмурился.
– Террористом выдвигались какие-то требования?
В воздухе повисла пауза.
– Пока нет, – ответил Артем. – Но когда стрелок пытался пробиться в актовый зал, он что-то кричал про встречу выпускников 2018 года.
– Мы перенесли эту встречу, – сказала Карина Романовна.
– Вот именно, – произнес Павлов. – А это значит, что Шлангин (если это он) собирался за что-то поквитаться со своими бывшими одноклассниками.
– Понятно, – отрывисто бросил Котляр и пружинистым шагом двинулся к автобусу. Уже через несколько секунд были слышны его приказы.
Дождь окончательно затих, из-за края туч выглянул краешек солнца.
Кто-то осторожно дотронулся до руки Павлова, и он повернулся. Перед ним стояла встревоженная женщина лет сорока пяти в бежевом платье.
– Простите, я случайно услышала, как вы назвали фамилию Шлангин…
– Вы что-то знаете?
– Да. Я вела два года историю в их классе, с 2017 по 2018 год, – продолжала учительница. – Шлангин Дима был в этом классе. Он жил со мной в одном доме, и я знаю его маму…
Артем напряженно размышлял.
– Вы можете показать, где он живет? – спросил он.
– Конечно, – засуетилась женщина. – Тут совсем рядом, десять минут пешком…
Новый класс
Девять лет назад
Тот день, когда он двенадцатилетним подростком переступил порог этого класса, врезался в его память на всю жизнь. Словно глубокая зарубка на дереве – даже невзирая на прошедшие годы, на коре остался уродливый рубец с зачерствевшими краями.
Нина Ивановна, его новый классный руководитель, легонько подтолкнула его к двери:
– Ну же, смелей!
И он вошел в класс.
– Доброе утро! – заученно проговорила учительница, незаметным жестом указывая Диме встать у доски. Робко переминаясь с ноги на ногу, он шагнул назад, коснувшись спиной исписанной мелом доски. Потом ему кто-то скажет, что его пиджак испачкан, и он, смущенно поблагодарив, побежит в туалет, чтобы стереть белесые пятна.
– Это ваш новый товарищ, он пришел к нам из 240-й школы, – продолжала тем временем Нина Ивановна. – Его зовут Дима Шлангин. Надеюсь, вы его с радостью примете в свой коллектив. И окажете ему поддержку при необходимости.
Это был важный момент, и Дима ждал его с замершим сердцем. Он ненавидел свою фамилию, еще со времен прошлой школы. И сейчас, после того, как учительница представила его перед одноклассниками, бросал нерешительные, преисполненные надежды взгляды на сидящих ребят. Как они отреагируют?!
Где-то в глубине души он мечтал, что в новой школе все будет иначе. Что двенадцатилетние подростки не чета восьмилетним, глупым и жестоким.
Как же катастрофически он ошибался!
Чуда не произошло.
Как только Нина Ивановна произнесла его фамилию, по рядам учащихся пробежали негромкие смешки. Кто-то язвительно улыбался, кто-то начал перешептываться с товарищем по парте, кто-то вообще отвернулся, едва сдерживая смех. Впрочем, это не осталось незамеченным и для учителя.
– Ничего смешного, Черкашин, – отчеканила Нина Ивановна. – Если тебе очень весело, поделись с нами.
Сидящий на задней парте высокий парень с падающей на глаза челкой лукаво посмотрел на учительницу:
– А я ничего, Нина Ивановна. Просто смешной случай вспомнил. Как мой брат катался на роликах и грохнулся в лужу.