– Не нужно пока ничего говорить девочке. Постарайтесь дозвониться до матери, оставьте ей сообщение, в крайнем случае. Пусть немедленно возвращается.
– Да, конечно, – побледнев, прошептала женщина.
В гостиной хлопнула дверца, после чего раздался дробный топот маленьких ножек.
– Вот, – запыхавшись, сказала Вика и протянула Артему пухлый альбом бордового цвета.
– Большое спасибо, – поблагодарил адвокат. – Давай посмотрим…
Он положил альбом на комод, перелистывая страницы. Нина Ивановна молча встала рядом. Она старалась держаться спокойно, но было видно, что это плохо ей удается, и в глазах женщины метался всепоглощающий страх.
– Это Дима в школе, – сообщила Вика, указывая на фото. – А вот я… это я еще малышка, недавно родилась, – с гордостью добавила она.
– А вот и его выпуск, – подала голос учительница, когда Артем перевернул следующую страницу. – Вон, Шлангин с самого краю.
– Он не Шлангин, – неожиданно заявила Вика. – Это я Шлангина и мама. А Дима поменял фамилию.
Павлов и Нина Ивановна переглянулись.
– Интересно, – произнес адвокат. – И какая же теперь его фамилия?
– Свободин.
Он сдвинул брови, пытаясь в точности воссоздать в памяти разговор с тяжелораненым физруком.
«Он сказал… что теперь он свободен…»
Свободин?!
Так вот в чем смысл фразы, которую пытался донести Дмитрий до физрука!
Он Свободин, и больше не Шлангин…
– Вика, а есть фото, где Дима уже взрослый? – спросил Артем.
– Не знаю. Там в самом конце есть фотки, там Дима уже большой.
Павлов вытащил помятый конверт, разложив перед собой несколько снимков. С одного из них на него смотрел хмурый молодой человек. Слегка вытянутое лицо, губы плотно сжаты, лоб, изрезанный ранними морщинами. Взгляд… Артем подумал, что так смотрят на человека, от которого с минуты на минуту ожидаешь какой-то подлости.
Он переснял несколько фотографий на смартфон и закрыл альбом.
– Нина Ивановна, я попрошу вас остаться с Викой, пока не приедет наряд полиции, а потом и мама.
– Да, конечно… а вы?! – спохватилась учительница.
– Возвращаюсь к школе.
Случайный выстрел
Когда на него кинулся школьник, Дмитрию показалось, что в него с размаху ударило толстое бревно. Удар врезавшегося в него Игоря был такой силы, что Свободин буквально впечатался в исписанную мелом школьную доску. Потеряв равновесие, он завалился на притулившуюся у окна тумбу, заставленную колбами, пробирками и прочими химическими склянками. Удивительно, но при этом он не выронил «Маверик», даже после такого мощного удара продолжая крепко сжимать ружье в руках.
Склянки посыпались на пол, со звоном разбиваясь.
Игорь клещом вцепился руками в помповик, пытаясь вытеснить Дмитрия к окну. Свободин видел его лицо, застывшее в нескольких сантиметрах от его собственного – жесткое и решительное, и пылающие ненавистью глаза прожигали его насквозь, как раскаленные паяльники. Оно было так близко, что Дмитрий мог разглядеть бисеринки пота на лбу своего противника и голубоватую жилку на переносице.
– Что, гад, – прошипел Игорь. – Думал, вот так нас всех соберешь, как баранов, и убьешь?!
Он рванул ружье на себя, но Свободину вновь удалось удержать его в руках.
Кто-то испуганно вскрикнул, некоторые ребята вскочили из-за парт, не зная, что предпринять.
Спотыкаясь, Дмитрий и школьник попятились к столу, сдвигая его с места. Противно заскрипели ножки из ламинированного ДСП, чертя царапины по паркету, несколько телефонов полетели на пол.
– Игорь, не надо, – съежившись от страха, захныкала Лариса.
Юрий Александрович машинально закрыл своим телом Настю, расширенными глазами глядя на схватку и не двигаясь от парализовавшего его страха.
– Отдай ружье, – прохрипел Игорь. – Ты… все равно проиграл!
Дмитрий ухмыльнулся, качнув головой, и в это мгновенье старшеклассник, зажмурившись, с силой ударил его лбом в лицо. Послышался шлепок. Нос Свободина лопнул, из ноздрей хлынула кровь. Он моргнул, словно пытаясь прогнать крохотные искорки, закружившиеся бешеным хороводом перед округлившимися глазами.
Игорь издал торжествующий вопль и снова дернул дробовик, но Дмитрий не выпускал его, будто сросшись с ружьем в единое целое. В его сопротивлении чувствовалась угрюмая решимость, граничащая с безысходностью. Сейчас от того, сможет ли он удержать оружие, зависело буквально все.
Изловчившись, он сумел оттолкнуть Игоря, и тот, не удержавшись, слегка разжал пальцы левой руки. Свободин не преминул воспользоваться секундным замешательством и саданул отчаянного старшеклассника в живот коленом. Закашлявшись, парень согнулся вдвое, но так просто сдаваться не был намерен и, хватая воздух ртом, вновь бросился на стрелка. На этот раз Дмитрий не смог устоять, и они с грохотом повалились на пол.
– От… дай, – сквозь зубы процедил Игорь. Дыхание сбилось, и воздух со свистом выходил из глотки, напоминая пробитую шину.
Дмитрий плюнул в него кровью, и на щеке школьника расползлась алая клякса.
– Зря… ты это… сделал, – тяжело дыша, гнусаво выдавил Свободин. В глотке хлюпала соленая кровь. Неожиданно он почувствовал, как крепкие пальцы парня передвинулись к прикладу, наткнувшись на спусковую скобу.
– Убью тебя, гад, – прошептал Игорь.
Дмитрий обхватил его запястье, царапая ногтями кожу, но тот не выпускал ружье. Один из пальцев коснулся спускового крючка.
Собрав последние силы, Дмитрий приподнялся и, размахнувшись, свободной рукой двинул сопернику в челюсть. Клацнули зубы, и в этот же миг прогремел выстрел. Глаза Игоря закатились, и на несколько секунд в классе повисла гробовая тишина.
Потом раздался глухой стук падающего тела. И следом истошный, наполненный ужасом женский крик.
Перед штурмом
Вернувшись к школе, Павлов застал невообразимое столпотворение. Родители и близкие школьников, до сих пор находящихся в здании, пытались прорвать оцепление. Полицейские, как могли, держали оборону, какой-то лейтенант до хрипоты орал в громкоговоритель, убеждая собравшихся уйти с территории школы, но на него никто не обращал внимания. С таким же успехом он мог вопить в небо, с грозным видом призывая солнце выйти из-за туч.
В забитый до отказа двор каким-то немыслимым образом умудрились протиснуться два микроавтобуса федеральных телеканалов. Двери распахнулись, и наружу проворно выскочили корреспонденты с микрофонами, камерами и прочей аппаратурой.
– Как хорошо, что я вас нашла, – неожиданно услышал за спиной Артем взволнованный голос. Он обернулся и увидел перед собой Веру. Она стояла, нервно сцепив перед собой пальцы, в глазах дрожали слезы.
– Вы что-то узнали о дочери? – спросил Артем, и она кивнула.
– Я была во дворе… и ребята сказали, что Настя потеряла ключ, – запинаясь, выговорила она. – Она пошла в школу, потому что бабушки еще не было дома, а Настя обещала быть в два часа… Она очень дисциплинированная.
Голос учительницы дрогнул, и Павлов сочувственно взял ее за локоть.
– Я расспрашивала собравшихся у школы… – продолжила она, взяв себя в руки. – Один паренек сказал, что они катались на велосипедах вокруг школы. Когда начался дождь, они собрались уезжать, и он случайно увидел, как маленькая девочка зашла в школу. И… по его описаниям, это Настя.
Помедлив, она добавила помертвевшим голосом:
– А потом сюда пришел этот безумец. В руках у него было ружье, а на плече большая сумка.
– Вера, наберитесь терпения, – промолвил адвокат. – Прошу вас. Я понимаю, вам нелегко. Но мы постараемся сделать все возможное, чтобы Настя как можно скорее вернулась к вам.
Молодая женщина непроизвольно прильнула к нему, но, спохватившись, смущенно отстранилась, старательно вытирая влажные глаза.
– Я слышала, скоро будет штурм, – тихо произнесла она. – Артемий Андреевич, но ведь такие операции могут привести к массовым жертвам! А вдруг этот сумасшедший взорвет школу? У него с собой целая сумка, вряд ли он нес в ней подарки для детей!
– Где этот полковник Росгвардии? – спросил Павлов. – Как его… Котляр?
Вера указала в сторону пожарных машин:
– Видите? У них там что-то вроде оперативного штаба. Я только что оттуда. Только никто меня не услышал…
Спустя минуту Артем продирался сквозь плотную стену рослых мужчин в темно-синей форме с нашивками «МЧС России» – только что спецотряд выгрузился из подъехавшего автобуса. Наконец среди силовиков мелькнула знакомая голова, покрытая седым «ежиком», и он направился к полковнику. Тот что-то раздраженно объяснял подчиненному майору, после передал ему громкоговоритель, и тот спешно ретировался. Котляр заметил Павлова и прищурился.
– А, господин адвокат… – протянул он не слишком дружелюбно. – Вы все еще здесь?
– Все еще, – спокойно отозвался Артем. – Что вы намерены делать, полковник?
Росгвардеец нахмурился, на его виске запульсировала тоненькая жилка.
– А вам-то что? – спросил он, смерив адвоката неодобрительным взглядом. – Вы свое дело сделали, Артемий Андреевич. Молодец. Буду ходатайствовать о поощрении вас. Дадут вам грамоту, поставите в рамочку…
– Перестаньте, – резко произнес Артем. – Внутри школы дети. Среди которых, к слову, малолетняя девочка, дочка одной из учительниц. Любое непродуманное решение может оказаться фатальным.
– Вы собираетесь учить меня, как освобождать заложников? – В голосе полковника зазвучали стальные нотки. – Но раз уж вы так настойчивы, я, так и быть, скажу вам. Никаких требований террорист Шлангин пока не выдвигал.
– Он уже не Шлангин, – возразил Павлов. – Парень сменил фамилию, и теперь он Свободин.
– Свободин? – переспросил росгвардеец и с подозрением покосился на Артема. – А вам откуда известны такие подробности?!
– Я был у него дома. Его подозревают в убийстве отчима, – размеренным голосом продолжал Павлов. – Скорее всего, после убийства отчима Свободин взял у него ключи от сейфа, где хранились ружья. Помимо этого злоумышленник приготовил бутылки с зажигательной смесью. Точное количество назвать не могу, но в доме я обнаружил пустую десятилитровую канистру с остатками бензина. Выводы делайте сами.