Класс. История одного колумбайна — страница 29 из 46

Но эти два выигрыша он воспринял уже с рассеянным спокойствием. Они не принесли того несказанного удовольствия, как от победы над Черкашиным! Чего стоило только выражение лица противника в тот момент, когда он понял, что разгромлен окончательно и бесповоротно.

Это был триумф! Маленький, но такой сладкий, такой волнительный! И, самое главное, Аня видела, как он легко, спокойно и сильно играл!

Следующий турнир с параллельным классом был запланирован на завтра, и Дима с чувством выполненного долга начал собираться домой. Однако тут его ждал неприятный сюрприз – куда-то подевался рюкзак. Он облазил весь класс, но так и не нашел его. Смутные подозрения уже начали закрадываться к нему, но Шлангин отмахивался от них.

«Это все они, – шептал внутренний голос. – Они тебе отомстили и украли рюкзак…»

Уже все давно ушли, и класс нужно было закрывать. Уже потеряв всякую надежду, Дима выглянул наружу, и сердце его екнуло – рюкзак лежал у дверей класса. Шлангин нерешительно взял его в руки.

«Что-то здесь не так, – промелькнула у него мысль, пока он спускался вниз по лестнице к раздевалке. – Что-то не так…»

Оказалось, что все куда хуже, чем просто «не так».

Выйдя за пределы школы, Дима почувствовал какой-то неприятный запах. Не выдержав, он остановился в чужом дворе и расстегнул «молнию» рюкзака. В нос мгновенно ударил тошнотворный смрад. Он не поверил своим глазам.

Они нагадили ему в рюкзак.

Из глотки рвался крик, полный ярости и отчаяния.

За что?! За что они так?! Почему они это сделали?! Только потому, что в шахматах он оказался сильнее, чем они?

Слезы так и рвались наружу, наворачиваясь на глаза, но усилием воли Шлангин сдержал себя. Он брезгливо швырнул рюкзак в мусорный бак и чуть ли не бегом припустил домой. Там он закрылся в ванной, где целый час стоял под душем, а в голове его безостановочно крутилась одна и та же мысль:

«Такое прощать нельзя. Такое прощать нельзя. Такое…»

Он долго не спал этой ночью, ворочаясь в постели.

«Я убью их», – внезапно шевельнулось в голове, и он даже похолодел, оглушенный этой смелой и дерзкой мыслью.

Конечно, это была всего лишь эмоция. Но странно было то, что он не испытал никакого страха от этого. Конечно, он не пошел бы в школу с топором, чтобы расправиться с этой ненавистной троицей. Но вот если бы тогда ему кто-то сказал: нажми на эту кнопку и все твои обидчики умрут, Дима, без раздумий, сделал бы это.

Обдумывая эту несбыточную перспективу, он не заметил, как уснул.

Кто следующий?

С того момента, как Игорь был убит наповал выстрелом из снайперской винтовки, прошло секунд тридцать, которые всем показались вечностью.

Первый не выдержал Сергей. Лихорадочным движением поправив очки, он на корточках приблизился к окну и, стараясь не смотреть на бездыханное тело одноклассника, протянул руку. Дрожащие пальцы ухватились за шнур, и жалюзи с шорохом задвинулись обратно. Кошмарный «спектакль», который длился не более минуты, был завершен.

Зажмурив глаза, Юрий Александрович провел по лицу окровавленной рукой. Он выглядел так, словно надеялся, что сейчас снова откроет глаза и все изменится. Не будет больше стрелка с ружьем в руках, не будет мертвых окровавленных тел в классе, а за окном не будут выть сирены. Все вернется в тот момент, когда он только начал урок социологии, после которого Колышев планировал встретиться со своей девушкой…

Но ничего никуда не исчезло. Дмитрий, вооруженный дробовиком, стоял возле учительского стола, с бледным лицом, перемазанным кровью. Похоже, смерть юноши, осмелившегося противостоять ему, потрясла его не меньше остальных, а может, даже сильнее. Тусклый взор Свободина был прикован к кроссовкам Игоря, которые высовывались из-за парты. Под распластавшимся телом медленно расползалась лужа крови.

– Все будет хорошо, – вдруг зашептала Лариса. Она прижала к себе маленькую Настю, крепко закрывая ей глаза ладонью. – Не смотри, милая.

Девочка стояла смирно и лишь что-то беззвучно бормотала, из-под пальцев школьницы по ее щекам струились слезы.

– Молодец, – прохрипел Свободин, когда школьник закрыл окно. – Иначе трупов могло быть больше.

– Эта пуля предназначалась тебе, – выдавил Колышев, с ненавистью глядя на Дмитрия. – Теперь доволен, убийца?

– Этот вопрос задай снайперу. Зато… Зато теперь стадо управляемое. И, надеюсь, никаких эксцессов больше не будет.

– Ты убил его, – повторил преподаватель.

Дмитрий недобро усмехнулся и пихнул ногой спортивную сумку, в которой загремели бутылки:

– Там у меня полно взрывчатки, Юра. Ты хотел, чтобы из-за твоего вспыльчивого ученика я спалил весь класс? Я ведь могу это сделать.

Колышев открыл было рот, но тут же захлопнул. Лицо его стало землистого цвета, черты заострились, лишь глаза сверкали болезненным блеском. Казалось, молодой учитель за пару часов состарился на десяток лет.

– Думаю, сейчас начнется штурм, – предположил Дмитрий. Присев, он извлек из сумки один из оставшихся «коктейлей Молотова». – И мне кажется, в вашем классе есть еще один лишний.

Юрию Александровичу показалось, что он ослышался. Он выглядел так, словно получил удар под дых, глаза его расширились:

– Нннет. Ты не можешь… – ошеломленно забормотал он.

– Могу, – безучастно ответил Свободин и повернулся в сторону двух юных школьников, которых Константин привел из туалета. На протяжении всего этого времени пареньки жались друг к другу, будто котята, напуганные шумом грозы. – Вы, двое!

– Опомнитесь, – срывающимся голосом заговорила Лариса. – Опомнитесь, пожалуйста. Это совсем дети! Хватит смертей, мы вас умоляем!

– Закрой пасть, – отрезал Дмитрий, и девушка закусила губу. С мокрыми от слез глазами она смотрела, как мальчики робко приближаются к стрелку. Лица ребят были белее снега.

– Знаете такую игру: «камень, ножницы, бумага»? – спросил Дмитрий, и они одновременно кивнули.

– Играйте.

Мальчишки обменялись недоуменными взглядами.

– И что ты сделаешь? – задал вопрос Колышев. Он стоял всего в трех шагах от Дмитрия, то и дело поглядывая на подоконник, где расположились горшки с растениями.

– Играйте, – громче сказал Свободин, и школьники встрепенулись, словно очнувшись от сна. Они снова взглянули друг на друга, после чего нерешительно трижды взмахнули сжатыми в кулаки руками. У обоих оказалась «бумага».

– Если вы сговорились показывать одинаковое, я пристрелю дядю Юру, – сообщил Дмитрий, подмигнув оторопевшим мальчишкам. – Давайте, все по-честному.

Лариса, закрывая собой Настю, начала медленно двигаться в конец класса. Девочка хныкала, но послушно шла вместе со школьницей.

– Играйте! – гаркнул Дмитрий.

В этот раз у обоих вышли «ножницы».

– Я предупредил, – вздохнул Свободин, взяв на прицел Колышева. – Еще одно совпадение, и будете отскребать его мозги от стен.

– Мы… не сговорились, – пролепетал один из мальчиков, и Свободин погрозил им пальцем.

– Камень, ножницы, бумага, – забубнил второй школьник, пока они трясли кулаками. – Раз, два, три…

На последнем звуке его кулак превратился в лодочку, а пальцы паренька, который оправдывался перед Дмитрием, остались сжатыми в кулак.

– Вот и победитель! – воскликнул Свободин. – Бумага завернула камень! Теперь мы определились с лишним.

Мальчики с ужасом посмотрели друг на друга.

Недостоверная информация

В ту самую секунду, когда открывший окно Игорь был сражен пулей и упал замертво, у полковника Росгвардии Котляра «ожила» рация, прицепленная к нагрудному карману.

Петр Геннадьевич нажал кнопку приема:

– «Первый», это «Ветер», прием, – раздался искаженный помехами голос.

– Это «Первый», прием, – буркнул Котляр.

– Цель поражена, – доложил «Ветер», и глаза полковника вспыхнули торжествующим огнем. Ему почудилось, что у него в буквальном смысле гора свалилась с плеч.

– «Ветер», вас понял, – сдержанно ответил он. – Продолжайте наблюдение.

– Вас понял.

– Конец связи.

Рация умолкла, и Котляр глубоко выдохнул, смахнув со лба выступившие горошины пота.

– Неужели все закончилось? – чуть слышно пробормотал он себе под нос и быстрым шагом направился к застывшей шеренге спецназовцев, которые с минуты на минуту были готовы к штурму. Восемь подготовленных и закаленных бойцов, держащих наперевес автоматы, безмолвно ожидали команды. На визорах защитных шлемов играли блики заходящего вечернего солнца.

– Второе отделение, приступить к операции, – приказал полковник, и росгвардейцы, пригнувшись, поочередно ринулись в сторону главного входа школы.

Котляр автоматически похлопал себя по карманам в поисках несуществующей пачки сигарет. И хотя он уже полгода как бросил курить, сопутствующие этой вредной привычке рефлексы еще давали о себе знать. Особенно острое желание затянуться полковник испытал после сообщения снайпера о ликвидации стрелка, засевшего в школе. Наконец-то этот псих с ружьем уничтожен. По оперативной информации, сообщников у него не было, так что дело, можно сказать, сделано. Впрочем, окончательные выводы последуют только после того, как отправленная им группа захвата обследует школу и выведет из здания заложников. В конце концов, этот придурок, как там его, Шлангин, мог где-то спрятать взрывчатку… Не приведи бог, конечно.

– Петр Геннадьевич, – позвал его до боли знакомый голос, и росгвардеец, помрачнев, обернулся. Из-за бронированного автобуса, в котором прибыло подразделение спецназа, вышел Павлов.

– Это опять вы, господин адвокат? – нахмурился Котляр. – Повышенное внимание к этому делу с вашей стороны начинает меня настораживать.

– Вы все-таки направили своих бойцов в школу.

– Мне вам отчет о каждом шаге писать? – с сарказмом осведомился полковник.

– Это лишнее, у вас есть, перед кем отчитываться. Я видел окно, куда был произведен выстрел, – сказал Артем.

Петр Геннадьевич начал терять терпение.