Артем ничего не ответил.
Юрий вздохнул:
– Ну, раз заложников удерживает бывший выпускник, а не банда радикальных исламистов, то нам тут делать нечего. Надеюсь, мое руководство удовлетворит такой ответ. Где, ты говоришь, у них начальство?
Павлов показал, как пройти к бронированному автобусу, и Юрий ушел.
Постояв немного, Артем медленно направился вдоль оцепления. Возле пожарной машины образовалась «пробка» – родители и близкие заложников спорили с полицейскими. Откуда-то возник мужчина лет сорока пяти с выпирающим брюшком. Глаза его блестели лихорадочным блеском, ноздри хищно раздувались.
– Наших детей захватил Дмитрий Шлангин! – выкрикнул он, обращаясь к толпе. – Этот больной псих с ружьем держит под прицелом наших сыновей и дочерей! Почему мы должны это терпеть?! Говорят, он учился в этой школе! Кто знает этого мерзавца?!
По рядам собравшихся пронесся гул.
Артем покачал головой. Еще немного, и ситуация выйдет из-под контроля.
Он повернулся и неожиданно увидел Веру. «Англичанка», съежившись, сидела прямо на бордюре, слезы чертили по ее щекам блестящие дорожки.
Артем присел на корточки перед девушкой.
– Вера, посмотрите на меня.
Она подняла голову, и Артему стоило немалых усилий выдержать этот взгляд, наполненный щемящей болью.
– Слезы не ускорят возвращение вашей дочки, – как можно спокойнее сказал он. – От вас нужна максимальная собранность. Я понимаю, это непросто, но другого выхода нет. Я уверен, скоро начнутся переговоры – отпущен один из заложников.
– Я слышала, – безучастно отозвалась Вера. – Артем… ой, простите, Артемий…
– Если вам удобно, называйте меня Артемом.
– Понимаете… я не хочу показаться черствой и эгоистичной… Но он отпустил мальчика. Почему бы вместе с ним не отпустить мою дочь?! Ведь она еще совсем ребенок?!
– Возможно, Свободин дал какие-то инструкции школьнику. Он решил, что ваша Настя может что-то перепутать. В любом случае сейчас остается только ждать. Как только начнутся переговоры, нужно добиваться освобождения самых маленьких детей. По моим сведениям, помимо Насти в классе еще один мальчик из младших классов.
– Возможно, я скажу неожиданную вещь, – проговорила Вера, невидяще глядя перед собой. – Но я уверена, что с ролью переговорщика отлично справились бы… именно вы.
Павлов не успел ответить из-за пронзительного выкрика одной из женщин:
– Вон! Вон, смотрите, это мать того самого выродка! И ее дочь! Это их ублюдок сейчас там, в школе!..
Все повернули головы. Из-за полицейской машины показалась фигура женщины, которая вела за руку худенькую девочку. Это были мать и сестра Дмитрия Свободина.
Новые переговоры
После единственного и крайне неудачного разговора с Дмитрием Котляр задал еще несколько уточняющих вопросов юному школьнику, которого Свободин отправил к нему для установления связи. Увы, диалога со стрелком пока не получалось.
Но что самое ужасное, паренек подтвердил опасения полковника – по роковой случайности выстрелом снайпера был убит учащийся школы. К тому времени, когда Свободин выпустил заложника, на столе оперативного штаба уже лежал список учащихся, удерживаемых террористом. С целью идентификации ребят были использованы социальные сети, где быстро нашлись нужные фотографии.
Мальчик опознал погибшего, которым оказался Привалов Игорь, ученик 10-го «Б». Кроме того, школьник сообщил, что помимо этого в ходе возникшей потасовки была убита еще одна девушка. Значит, в классе уже два трупа.
Котляр понимал, что рано или поздно эта информация распространится среди гражданских лиц, которые собрались у школы, в том числе родителей заложников. Страшно было представить реакцию родных погибших, особенно если принять во внимание, что в смерти парня, по сути, виноват он, отдавший приказ снайперу.
Выбросив в окно «коктейль Молотова», Свободин какое-то время маячил у окна, держа за волосы одну из заложниц. Об этом снайпер незамедлительно информировал полковника. Убедившись, что на этот раз речь идет именно о террористе, Петр Геннадьевич приказал открыть огонь. К сожалению, пуля лишь ранила убийцу, и окно после неудачного выстрела моментально закрыли жалюзи. Впоследствии снайпер объяснил промах сильным порывистым ветром. Котляр не винил бойца. В таких ситуациях всегда возможны форс-мажоры. Но лучше, чтобы их не было…
– Продолжайте вести наблюдение, – велел он по рации, и снайпер, подтвердив получение приказа, отключился.
Петр Геннадьевич вернулся в автобус, где началось экстренное совещание руководства силовых ведомств.
– Товарищ полковник, вот данные на злодея, – скороговоркой выпалил капитан, сунув ему лист-«оперативку» на Свободина, еще теплый после принтера. – В 2018 году закончил эту школу… Отец умер, есть мать и сестра, а также отчим…
– Хорошо, я посмотрю, – оборвал подчиненного Котляр. – Я вижу, у нас новые лица? Начальство ГУВД приветствую. Здравия желаю, Сан Саныч.
Он протянул руку насупленному генерал-майору.
– И вам не хворать, Петр Геннадьевич, – отрывисто произнес тот. – Есть чем поделиться?
Котляр вкратце обрисовал ситуацию и, закончив, положил перед генералом листок с оперативной информацией о Свободине.
– Вы уже говорили с ним? – спросил полицейский.
– Минут пять назад. Он потребовал собрать выпуск 2018 года, иными словами, свой класс.
– Он что, не понимает, что никто не пойдет на это? – прогудел генерал, не отрываясь от бумаги. Закончив читать, он поднял глаза на гвардейца.
– Видимо, не понимает. Я распорядился вызвать специалиста по подобного рода переговорам.
– Здесь нужны его родные.
– Это бесспорно, – кивнул Петр Геннадьевич. – Правда, своего отчима этот парень уже с утра убил. К слову, ружье Свободин взял как раз у него. Сейчас мои сотрудники приведут его мать, она только что в Москву вернулась.
– Убил отчима, – вслух проговорил генерал. – И требует своих одноклассников… Вряд ли он с ними собирается отметить встречу, а, полковник?
– Он сменил фамилию. Из этого напрашивается вывод, что убийца был недоволен своей фамилией, – сказал Котляр. – Вероятно, его травили в школе, и он давно вынашивал планы мести.
Полицейский вновь глянул в «оперативку».
– Что ж, Шлангин еще не такая уж обидная фамилия, – заметил он. – Есть люди с фамилией Дураков, Голый и даже Поц. Я лично знал девочку с фамилией Вагина. Она постоянно всех поправляла, напоминая, куда ставить ударение…
– И тем не менее. Парня, судя по всему, серьезно травили. Уже установили его классного руководителя, ее сейчас опрашивают. Возможно, у него были теплые чувства к малолетней сестре. Она скоро будет вместе с матерью.
– У нас уже три трупа, – тихо проговорил генерал. – Пресса только и ждет «жареных» новостей. Нельзя допустить новых жертв, полковник.
«Как будто я это не знаю», – угрюмо подумал Котляр.
– Скоро стемнеет. Судя по всему, этот неврастеник с утра на ногах. Вечно держать под контролем целый класс у него не получится, – рассудительно сказал полицейский. – Может, использовать газ?
– Можно попробовать. Во всяком случае, к окошку он уже вряд ли подойдет. Хотя снайпер его все же зацепил.
– Характер раны известен?
– Нет, можно только предположить. Возможно, ухо.
– Без уха можно жить, – высказал очевидную истину генерал и, помрачнев, добавил:
– А также продолжать убивать.
Котляр забрал листок, сложив его вчетверо, но не успел убрать, как затрезвонил его телефон. Он весь подобрался, глянув на экран:
– А вот и он.
– Тихо! – резко приказал полицейский, и в автобусе повисла звенящая тишина.
– Да, слушаю, – произнес Котляр в телефон, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и сдержанно. Он включил громкую связь, и все затаили дыхание.
– Дядя Петя? – осведомился Дмитрий, и полковника перекосило от такого обращения.
– Я слушаю вас, Дмитрий, – процедил он, с трудом овладев собой. Несколько пар пронзительных глаз силовиков буравили главного гвардейца.
– Я тут подумал… Вы мне все напоминаете слонов в посудной лавке, – заговорил Свободин. – Суетитесь, шумите, что-то в матюгальник орете, какие-то группы захвата отправляете… Шуму много, а толку ноль.
– Вы хотите что-то предложить?
– Где адвокат Павлов?
Полковнику показалось, что он ослышался.
– Тут связь плохая, как вы сказали?
– Ад-во-кат Пав-лов, – по слогам произнес Дмитрий. – Теперь ясно, дядя Петя?
Петр Геннадьевич поморщился, как от зубной боли.
– Вполне. Зачем он тебе понадобился? Хочешь обменять его на заложников?
В трубке раздался лязгающий смех, и полковник неосознанно подумал о ржавой арматурине, которой с ужасно противным скрежетом скребут по асфальту.
– Он единственный, кто сегодня поступил как настоящий мужик, – прозвучал ответ. – В отличие от вас, которые способны только исподтишка шмалять. Если адвокат здесь, пусть придет ко мне. С ним я буду говорить. Больше никаких условий. Все, привет.
– Постой! – крикнул Котляр, но в трубке уже наступила тишина.
Он перехватил внимательный взор генерала.
– Адвокат Павлов был сегодня здесь? – удивленно спросил он.
– Именно. Выступал в актовом зале, а когда Шлангин начал ломиться, сломал дверь запасного выхода.
– Значит, Павлов вывел всех по эвакуационной лестнице? – уважительно проговорил полицейский. – Надо же, мне никто не доложил об этом. Это делает честь юристу.
– Да, но потом этот адвокат только и делал, что путался под ногами… – с недовольством пожаловался полковник.
– Это теперь не важно, – осадил его генерал. – Раз злодей хочет говорить с Павловым, значит, нужно организовать эту встречу. Если, конечно, сам Артемий Андреевич согласится…
На языке Котляра так и вертелось едкое слово, но усилием воли он заставил себя промолчать.
Роль переговорщика
Мать Дмитрия шла ровно, отсутствующе глядя перед собой. Взгляд женщины был совершенно пустым, она напоминала человека, который каким-то чудом поднялся после лошадиной дозы наркоза и куда-то пошел. Мозг и сознание отключены, а мышцы и связки механически работают. Одну руку Шлангина плотно прижимала к животу, второй крепко держала Вику, которая пугливо посматривала на маму.