– Смотри, сама пришла, тварь, – произнес кто-то сквозь зубы из толпы и демонстративно сплюнул.
– Волчица! – истерично выкрикнула какая-то женщина. – Зачем ты родила этого зверя?! Иди и освободи наших детей от своего ублюдка!
Бледное лицо Кротовой оставалось бесстрастным, она даже не моргнула. Кто-то кинул камень, и он попал женщине в плечо. Разгоряченная толпа, казалось, уже вот-вот была готова накинуться на мать с девочкой, но в дело вмешались полицейские.
– А ну, прекратить! – грозно рявкнул упитанный сержант, взмахнув дубинкой. – Всем отойти на три метра назад! Быстро!
– Пусть идет в школу за своим выродком! – крикнул мужчина. – Почему мы должны страдать из-за этого психа?
– Всем отойти! – заорал полицейский. – Или начнем задержания за хулиганку! Хотите пятнадцать суток получить?! Быстро очистить территорию!
Толпа нехотя посторонилась, образовав тесный коридор, по которому полицейские торопливо увели мать с дочкой.
Артем со стороны наблюдал эту неприглядную картину. Он подумал, что несчастной женщине можно было только посочувствовать. В один день потерять мужа и сына, такой удар не каждая мать способна выдержать. Но особую жалость вызывала маленькая Вика, сестра Дмитрия. Павлов успел перехватить затравленный взгляд девочки, и сердце адвоката сжалось. Вика была похожа на смертельно напуганного зверька, который угодил в капкан, и теперь, дрожа от страха, прислушивался к тяжелой поступи охотника.
Повернув голову, он случайно заметил Нину Ивановну, бывшую учительницу Свободина, и шагнул к ней навстречу.
– Это ужасно, – призналась женщина, беспомощно глядя в сторону, куда только что увели Кротовых. – Она всего лишь мать… Разве так можно?! Как будто она заодно со своим сыном…
– Толпе нужна кровь, – коротко произнес Артем. – А мать Свободина – отличная кандидатура для жертвы. Когда от тебя ничего не зависит, хочется хоть на ком-то выместить накопившуюся ярость.
– Это неправильно, – вздохнула Нина Ивановна.
– Это жизнь, – просто ответил Артем. – Послушайте, я хотел вас кое о чем попросить.
Брови учительницы вопросительно поднялись.
– Вы можете найти контакты Ани Тополевой? Той девушки, что училась в классе с Дмитрием?
Нина Ивановна на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки и задумалась.
– Пожалуй, смогу. Вы считаете, это поможет?
– Сейчас имеет значение любая соломинка, за которую можно ухватиться. Возможно, бывшая одноклассница Свободина сможет нам помочь. А еще не помешало бы связаться с этой троицей.
Она понимающе кивнула:
– Я поняла, о ком вы. Семью Лаликяна я знаю, он учится в медицинском университете имени Сеченова. Насчет Черкашина и Ковальчука мне ничего не известно. Но думаю, их телефоны можно найти.
– Я вас очень прошу.
Во двор, нетерпеливо сигналя, заруливал микроавтобус с логотипом телеканала «Россия-24». Раздвинулись двери, выпуская наружу суетливых репортеров.
– Артемий Андреевич?
Павлов обернулся, увидев перед собой росгвардейца. Адвокат узнал его – это был тот самый капитан, которому Котляр часом ранее приказал вывести его за периметр оцепления.
– Капитан Агеев, – представился силовик.
– Мы с вами, кажется, уже, знакомы, – промолвил Артем. – Я снова что-то нарушил?
Капитан смущенно кашлянул.
– Нужна ваша помощь, Артемий Андреевич. Полковник Котляр просил вас подойти. Это очень срочно.
– Разумеется, – не стал возражать Павлов.
– Я проведу вас.
Они направились к бронированному автобусу. В штабе, помимо Котляра и генерала МВД, больше никого не было.
– И снова здравствуйте, – сказал Артем, зайдя внутрь.
Лицо Котляра было осунувшимся, глаза запали.
– Это Орлов Александр Александрович, начальник ГУВД, – представил Котляр генерала, и адвокат обменялся с ним рукопожатиями.
– Чем могу быть полезен? – спросил Павлов.
– Артемий Андреевич, прежде всего, я хотел бы извиниться за свою вспыльчивость, – проговорил Котляр. Было видно, что слова давались росгвардейцу непросто, он переступал через самого себя. – Сами понимаете, насколько нервозная обстановка…
– Петр Геннадьевич, все нормально, давайте лучше перейдем к делу, – деликатно прервал его Павлов.
– Террорист готов вести переговоры, – вмешался генерал. – Но в качестве переговорщика выбрал вас. Мы не вправе настаивать на вашем участии, Артемий Андреевич, это дело добровольное. Потому что… Потому что несет в себе немалый риск. Но, учитывая ситуацию, надеемся, что вы не откажетесь пойти навстречу. Тем более что ваша профессия как раз и предполагает искусство вести диалог.
– Конечно, я согласен. Тем более что речь идет о человеческих жизнях, детских, точнее, – без раздумий сказал Артем.
Котляр достал телефон и нажал вызов, после чего включил громкую связь и протянул его адвокату.
– Кто это? – раздался в трубке резкий, враждебный голос.
– Адвокат Павлов. Как я могу к вам обращаться?
– Меня зовут Дмитрий Свободин. Можно просто Дмитрий.
Несколько секунд прошло в полном молчании, пока Артем не произнес:
– Дмитрий, я вас слушаю.
– Вы сегодня вывели всех по лестнице. Из актового зала.
– Именно так. Это был единственный выход, когда в дверь стреляют из помпового ружья.
Дмитрий натянуто засмеялся.
– Узнаю адвокатские фишки. С первых слов начинается активная оборона.
– О чем вы хотели поговорить, Дмитрий?
– Поднимись ко мне, – предложил молодой человек. – Поговорим один на один. И тогда, может быть, я отпущу еще одного заложника.
– Отпусти всех, Дмитрий. А я даю слово, что через десять минут буду в школе.
В трубке снова раздался смех. Он был нерадостным, этот смех. Будто человек понимал, что жить ему оставалось считаные часы, и он заставлял себя смеяться, хотя внутри у него ничего нет, кроме могильного холода и пустоты.
– Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, адвокат, – заявил Свободин. – Так и быть, я даю тебе десять минут. Третий этаж, кабинет химии. Приходи один и без оружия. Если ты меня обманешь, я выкину из окна девчонку. Есть тут одна козявка малолетняя…
При этих словах сердце Артема сжалось.
«Настя», – догадался он.
– Как поднимешься на этаж, набери меня, – напоследок сказал Дмитрий и отключился.
Под безмолвными взглядами полковника и генерала Артем принялся невозмутимо перебрасывать контакты стрелка на свой телефон.
– Это очень опасно, – наконец проговорил Котляр. – Мы могли бы вооружить вас, но…
– Никакого оружия.
– Вы понимаете, что рискуете?
– Вполне, – сказал Павлов. – Времени мало, так что я выдвигаюсь прямо сейчас. Не будем давать повода этому парню исполнить свою угрозу.
Петр Геннадьевич и генерал переглянулись.
– Ну что ж, – вздохнул полицейский. – Могу вам только пожелать удачи. Наши сотрудники проводят вас до дверей.
Артем покачал головой и поднялся:
– Это только привлечет лишнее внимание.
С этими словами он вышел наружу и тут же увидел Нину Ивановну. Увидев Павлова, учительница встрепенулась:
– Артемий Андреевич, вот… Телефон Анечки Тополевой.
На волоске
– Ты что, серьезно выбросишь девочку в окно? – негромко спросил Юрий Александрович. – Надеюсь, ты пошутил.
Дмитрий повернулся к преподавателю.
– Чужие разговоры подслушивать нехорошо, – сказал он, демонстративно погрозив пальцем.
– Ты молодец, – холодно улыбнулся Колышев. – Настоящий герой. Нашел, с кем силой мериться.
– Юрий Александрович, не надо его злить, – тихо попросила Лариса.
– Почему же, пусть говорит, – пожал плечами Свободин. – Меня уже очень сложно чем-то разозлить. Времена, когда я реагировал на каждый чих в свою сторону, прошли.
– Если эти времена прошли и ты забыл о них, что ты тут делаешь? – задал вопрос Юрий Александрович, но Дмитрий лишь отмахнулся от него.
– Что с девчонкой? – поинтересовался он у Ларисы, которая пыталась привести в чувство Настю.
– Она очень часто дышит, – с тревогой сказала девушка. Бережными движениями она смачивала лоб ребенка влажной салфеткой. – Ей нужен свежий воздух… Ой, открыла глаза! Дайте кто-нибудь куртку!
Колышев приблизился к девочке, склонившись над ней. Веки Насти трепетали, словно крылышки сонного мотылька.
– Все хорошо, – прошептал Юрий Александрович. Между тем розоволосая школьница протянула ему свою куртку, и он бережно подложил ее под голову ребенка. – Все будет хорошо, милая, просто немножко потерпи…
Настя молча смотрела перед собой невидящим взглядом, и преподаватель с горечью подумал, что в глазах бедняжки жизни было не более, чем в искусственных глазах куклы.
– Хочешь пить? – спросил он, заботливо прислоняя горлышко бутылки с минералкой к губам Насти. Вздохнув, девочка сделала несколько глотков, но, поперхнувшись, закашлялась.
Юрий Александрович поднялся на ноги.
– Послушай, Дмитрий, – заговорил он. – Представь на секунду, что ты отец этой девочки. И ты сейчас на улице, стоишь у ворот школы, обезумевший от неизвестности, что с твоей дочерью. Полиция тебя не пускает, потому что знает, как только родители побегут к дверям, ты начнешь расстреливать заложников. Всех, без разбору, и Настю в том числе. Что бы ты сделал с тем, кто удерживает твою дочь? С тем, кто довел ее до обморока? С тем, кто грозится выкинуть ее в окошко, словно фантик от конфеты? Только потому, что переговорщик, с которым ты беседовал, может опоздать больше, чем на десять минут?!
– Очень длинная и торжественная речь, – с серьезным лицом произнес Дмитрий. – И я тебе отвечу на нее, Юра. Я бы молился на месте этого бедного отца. И на месте остальных несчастных родителей сделал бы точно так же. Но ты ведь не это хотел услышать от меня?
– Наверное, не это, – согласился Юрий Александрович.
– Я бы убил эту мразь.
На какие-то доли секунды Колышев растерялся, затем спросил: – Если следовать твоей логике… Значит, ты мразь?
Колышев в упор смотрел на Свободина, и тот спокойно выдержал испепеляющий взгляд мужчины.