и и деньги прячут, а разговаривать велят на лестнице, и чтобы быстро. В общем, о таком, чтобы пригласить на вечеринку весь класс, мы и слыхом не слыхали и даже не думали.
А Юрке хоть бы что! Раздал всем отпечатанные на компьютере приглашения, а на них такой смешной вихрастый пацан на костылях (вправду чем-то на Юрку похожий) и ниже текст: «Юрий Мальков имеет честь…» и дальше дата, адрес, телефон… «Имеет честь…» С ума сойти! Наши все притихли и даже смеяться-издеваться не стали. Помолчат-помолчат, посмотрят на карточку, губами пошлепают и опять молчат.
Только Маринка посмотрела на себя в зеркальце и задумчиво так сказала Стеше:
— Платье у меня зеленое есть. Босоножки тоже… Но вот ведь черт! В кои-то веки раз в гости идти, а у меня, как назло, опять прыщ на носу вылез!
Стеша, как всегда, промолчала, а я не утерпел и утешил Маринку, сказав, что сегодня только вторник, и до субботы прыщ успеет присохнуть. Если его не ковырять, конечно. Маринка хотела стукнуть меня сумкой по голове, но промахнулась и попала по загривку.
Пашка, первым получив карточку, долго мялся, подбирал слова, а потом спросил у Юрки:
— Может, мне пораньше прийти? Помочь чего? Прибрать там, переставить или по хозяйству?
Чтобы хорошо представить себе Пашку, прибирающегося в квартире и тем более хлопочущего на кухне, нужно хоть раз побывать у Пашки дома. Я бывал, поэтому, хоть и старался ржать потише, но все же получил от Пашки полновесный подзатыльник.
Юрка, конечно, про Пашкин быт ничего не знал, поэтому вопросу не удивился, поблагодарил и согласился, что кое-какую мебель придется переставить и сильный Пашка в этом процессе будет очень даже уместен. Пашка засиял так, как будто его не мебель пригласили таскать, а приняли в футбольную команду высшей лиги.
К концу дня ко мне подошла Витька (Митька, как всегда, маячил у нее за спиной) и спросила, стоит ли им с Митькой к Юрке идти или надо вежливо отказаться. Я понял, что Витька считает меня знатоком светского этикета, и даже немного заважничал. Потом сказал Витьке, что вполне можно пойти, только стоит отобрать у Митьки «Беломор», и не надо давать ему пить, если там вдруг окажется что-то спиртное.
— Что я, сам, что ли… небось! Чего, если… видали! — пробурчал Митька.
— Да он понимает, — перевела Витька. — Ты еще вот что скажи: подарки надо?
Я объяснил, что подарки дарят на Новый год, на именины, в день рождения, иногда на Пасху и еще если в доме есть маленькие дети. В остальных случаях можно обойтись. Витька облегченно вздохнула и подняла глаза к потолку, явно запоминая, когда именно следует дарить подарки. Потом спросила:
— А надеть?
Я предложил Витьке нарядами особо не заморачиваться, а просто выстирать и выгладить то, что есть.
— Утюг… — печально сказала Витька.
— Сломался… — откликнулся Митька.
— Принеси завтра Ваньке, — предложил я. — Либо он, либо его брат точно починят.
— Угу! — сказали Витька и Митька хором и отошли.
Юрке я, конечно, ничего не сказал, но про себя сильно удивлялся: как это он на такое решился? Или это была инициатива его родителей? Кто-то же прислал его с его болезнью, коляской и костылями в нашу школу, да еще запихнул в наш класс… Может быть, у них какая-нибудь особая методика воспитания, и в эту методику входят вечеринки для всего класса?
Класс у нас, правда, небольшой, всего девятнадцать человек, но все равно… Это же одних тарелок и стаканов надо больше двадцати штук. Не говоря уж про еду… Вечером того дня, когда Юрка приглашения раздал, я за ужином ради смеха спросил у матери:
— А что, мам, может, мне как-нибудь друзей пригласить? Тусанемся культурно… В комнате у нас тесно, конечно, но можно мебель немного раздвинуть. Вечеринка, музыка… туда-сюда…
Боже мой! Мать потом до самой ночи все охала и говорила, повторяя все по много раз, что где ж на такое денег взять, и что у меня за друзья, и вот она и дожила, о чем ее все женщины на работе предупреждали, и вот я и начал гопничать… Переубеждать и доказывать что-то в таких случаях совершенно бесполезно. Я сто раз проклял свой эксперимент и в конце концов спрятался в ванной. Правда, в десять часов пришел со смены дядя Володя и из ванной меня погнал, но мать уже перегорела и только тихо причитала себе под нос. А к этому я давно привык и умею внимания не обращать.
Глава 5
Книжек по этикету я, конечно, не читал, но как-то шутки ради взял конспекты у одного из «бэшек» и изучил. Им этот этикет с первого класса преподают. Готовят, как любит выражаться в торжественных случаях наш директор, «культурную элиту XXI века». Нас вместе с «дэшками» она в официальных случаях никак не величает, а в неофициальных «ласково» называет «наш Гарлем».
Из этих «бэшных» конспектов по этикету я узнал, что в гости в дом следует приходить, слегка опаздывая. Потому что вдруг хозяева закрутились и чего-то не успели приготовить? Надо дать им фору. Поэтому к Юрке на вечеринку я опоздал на 15 минут. Все остальные, очевидно, конспектов по этикету не читали и пришли ровно, как часы. Некоторые от нетерпения даже раньше, что, согласно конспектам, вовсе недопустимо.
Впрочем, кажется, Юра с родителями успели все подготовить вовремя.
— Здравствуй, Антон! — сказал Юра. Он сидел в коляске у двери и принимал гостей. — Хорошо, что ты пришел. Раздевайся. А то я уже подумал, что ты не придешь совсем.
— Почему? — спросил я.
— Я не знаю, — кажется, в первый раз я увидел Юрку смущенным. — Я не понимаю, что у тебя в голове, как ты думаешь. И вот вдруг ты чего-нибудь такое подумал и не придешь…
— А разве надо знать, что у другого в голове? — спросил я. — Лучше не знать, по-моему.
— Наверное, лучше, — сказал Юрка. Теперь он показался мне печальным. — Но ведь не всегда же получается…
В коридор выглянул Пашка в нарядном черно-белом свитере (наверное, прикупил в секонд-хенде по случаю вечеринки), деловито кивнул мне и что-то спросил у Юрки про стулья. Юрка ответил. Пашка выглядел в этом доме уже совершенно своим человеком. На мгновение меня кольнула зависть.
— Проходи в комнату, — сказал Юрка. — Почти все уже пришли. Сейчас начнем.
— Тебя откатить? — спросил я.
— Нет, — Юрка помотал головой. — Коляска туда уже не войдет. Я встану.
— Ладно, — я отвернулся и ушел, чтобы не смотреть, как Юрка будет вставать и идти. Наверное, надо было остаться и помочь. Пашка бы остался. Но у него шкура толще. И он, наверное, по большому счету добрее, чем я. Я замечал, дураки часто бывают от природы добрыми. Если их специально не злить, то они такими и остаются.
— Садись! — Витька освободила мне место рядом с собой. С другой стороны от меня сидела Стеша и с интересом смотрела в пустую тарелку. Повеселимся! Я не удержался и щелкнул пальцами перед Стешиным носом. Секунд через тридцать ее взгляд стал вопросительным, а еще через минуту она подняла на меня свои прекрасные глаза. Как и всегда, я смутился и внутренне обругал себя идиотом.
— Все нормально, Стеша, — сказал я. Стеша кивнула и стала смотреть на низко висящую люстру, которая как раз оказалась в ее поле зрения.
Тем временем Юра вернулся в комнату, но не сумел пролезть к оставленному ему месту. Все уже наладились вставать и вылезать из-за стола, но тут Пашка проявил необыкновенную для него смекалку.
— Чего?.. Можно! Зачем же, если так? — сказал он, легко подхватил Юру на руки, скинул ботинки, виртуозно прошел со своей ношей по спинке старинного дивана и ловко опустил Юру на предназначенный ему высокий стул. Я зааплодировал Пашке. Маринка, Таракан и Юрин отец присоединились ко мне. Пашка зарделся, как пэтэушница, которую пригласил на танцах капитан дальнего плавания.
Когда все устаканилось, Юрин отец призвал разливать. К счастью для Витьки (и для других, впрочем, тоже), спиртного на столе не было. Было три бутылки дорогой пепси-колы (ее и разлили для первого тоста) и много бутылок с чем-то лилово-розовым и явно самодельным. Я решил, что это клюквенный морс, и, как впоследствии выяснилось, не ошибся. Из еды был салат оливье, бутерброды с сыром и с колбасой, соленые огурцы, маринованные грибы, селедка под шубой и какой-то рыбный салат с рисом и яйцами. Потом еще подали горячую картошку и мясные рулетики. Юрина мать сказала, что мариновал грибы, солил огурцы и жарил мясо сам Юра. Сначала мне трудно было себе это представить, но потом я подумал, что это входит в программу его воспитания, и решил поверить. Да и мама его не походила на человека, который будет так врать. Вообще в этот вечер я впервые как следует рассмотрел Юриных родителей, и они показались мне слишком старыми для двенадцатилетнего Юры. Не плохо выглядящими, как многие родители из нашего класса (о причинах умолчим), а именно старыми по возрасту. Выглядели они как раз очень неплохо. Мама все время улыбалась разными улыбками, и от этого у нее по лицу бегали симпатичные веселые лучики-морщинки. А у папы была очень красивая голубоватая седина и мужественные складки от носа к губам. Рукава бежевой рубашки он закатал до локтя, и руки были сильными и загорелыми, с длинными пальцами, такими же, как у Юры. Он показался мне похожим на какого-то артиста, только я не смог вспомнить, какого.
Когда я был маленьким, я часто «выбирал» себе богатых, красивых и добрых родителей и мечтал о том, как они меня усыновят и мы будем счастливо жить вместе, а я буду таким хорошим-хорошим, и они будут мною гордиться и никогда не пожалеют, что меня взяли. Чаще всего в качестве «приемных родителей» в моих мечтах выступали всякие герои книг и фильмов, но иногда встречались и живые люди. Разумеется, теперь я уже давно вырос из этой игры, но в тот вечер вдруг что-то такое во мне ворохнулось… Я отогнал эти дурацкие мысли и испуганно огляделся, как будто кто-то из присутствующих умел читать по моему лицу. Потом решил думать о другом и подумал, что Юра, должно быть, поздний ребенок. Может быть, они поздно поженились, а может — долго не было детей. А потом наконец родился — Юра. Вот ведь не повезло! Таким бы родителям нормального сына — здорового, красивого, умного… Тут я спохватился, что опять что-то из меня гаденькое полезло, быстренько вскочил, налил Стеше пепси-колы и положил салату (а то ведь она так весь вечер голодная и просидит), по