Глава 3Внешность имеет значение
Каким образом, при известной наблюдательности, вы, как правило, способны моментально определить, к какому классу принадлежит человек? На какие кастовые признаки вы обращаете внимание?
Привлекательная внешность, конечно, встречается во всех классах относительно равномерно, но зачастую все-таки становится отличительной чертой высшего класса. Причина – в благоразумном естественном отборе, как отмечает Джилли Купер: если представитель высшего класса и вступает в брак с кем-то из более низших слоев, как правило, это будет писаный красавец или красавица. Она делает вывод: «В целом, привлекательные люди, вступая в брак, часто повышают свой статус, а неуверенные в себе и внешне отталкивающие – понижают». Важный классовый индикатор – улыбка, а точнее, ее умеренность. На улице вы без труда заметите, что дамы пролетарских слоев улыбаются и чаще, и шире, чем их товарки из средних и высших слоев. Во-первых, им нравится хвастаться своими прелестными зубными протезами, а во-вторых, они живут в культуре, где принято желать «хорошего дня!», и стараются большую часть дня профилактически излучать оптимизм. Кстати, о протезах: недавно мне довелось стать свидетелем удивительного представления – один работяга ухитрился приспустить протез с верхних зубов и почти на дюйм вытолкнуть языком желто-розовую конструкцию изо рта прямо на глазах у публики. Захотелось ему внезапно ее «проветрить». Невозможно представить, чтобы что-то подобное проделал представитель среднего или высше-среднего класса; а вот кто-то из высшего класса – запросто, ведь общественное мнение высшему классу до лампочки.
Еще более верный признак класса – рост человека, особенно в Англии; здесь редко встретишь низкорослых и коренастых благородных дам и джентльменов. Независимо от роста, заметно выступающая задница выдаст низкое происхождение, так же как и очень короткая шея. Отсутствие шеи особенно примечательно у Лоренса Велка или музыкантов в жанре «кантри-энд-вестерн», таких как Джонни Кэш и др. Если вы скептически относитесь к идее увязать внешность с признаками, говорящими о классовой принадлежности человека, попробуйте мысленно поставить в пары известных личностей: пусть это будут Рой Экафф и Аверелл Гарриман33, мэр Чикаго Ричард Дейли и президент Джордж Буш. Или, раз уж на то пошло, Минни Перл и Джеки Онассис.
Поскольку 62 процента американцев страдают лишним весом, самый простой и дешевый способ выделиться – быть стройным. Этой цели, как правило, придерживаются все четыре высших слоя, хотя среднему классу труднее других: из-за преимущественно сидячей работы приходится скрепя сердце оторвать себя от картошки. Нищие и представители незримого низшего класса обычно тоже не могут похвастаться пышными формами, однако редко это результат их осознанного выбора. А вот три слоя пролетариата полнеют без зазрения совести: во-первых, благодаря фастфуду и пиву, а во-вторых – страх соскользнуть со своей ступеньки ведет к нервному перееданию, особенно среди высшего слоя пролетариев. В целом пролетарии могут обосновать потребление жиров – дескать, это свидетельство стабильной зарплаты и возможности часто питаться вне дома; если мы верим, что они подчиняются гипнозу телевизионной рекламы Макдональдса, то они вполне охотно выбираются «позавтракать где-нибудь».
Рис. 5. «Ваш вес – вот настоящая реклама вашего социального положения»
В недавнем выпуске одного журнала опубликована реклама книги с рецептами различных диет – задуманной как попытка разбить ошибочные убеждения пролетариев о весе; с довольно неуклюжей прямолинейностью книга заявляет: «все это чушь». Среди вульгарных заблуждений упоминается и такое: «Лишний вес одинаково распределен по всем социальным классам». В рекламе далее разъясняется:
Ваш вес – вот настоящая реклама вашего социального положения. Сто лет назад корпулентность считалась свидетельством успеха. Сегодня это не так. Сегодня это ярлык низшей прослойки среднего класса – ожирение встречается здесь в четыре раза чаще, чем в высше-среднем и среднем классах.
И не только в четыре раза чаще. Но еще и в четыре раза заметнее, поскольку хвастаться лишним весом – безусловно, признак принадлежности к пролетариату, словно похваляющийся намерен нанести максимальную эстетическую травму высшим классам и тем самым в каком-то смысле расквитаться с ними. Джонатан Рабан, наблюдая за гостями ярмарки в Миннесоте, имел удовольствие созерцать спектакль, заставляющий предположить, что лишний вес – это выверенная, алчно преследуемая, осознанная цель:
Эти фермерские семьи… они же потомки голодных иммигрантов из Германии и Скандинавии. …Поколение за поколением их семьи ели и ели, постепенно превращаясь в американцев. И теперь у них у всех одинаковая фигура: широкий низ, животик Будды, некоторая бесшейная смычка между индюшачьим двойным подбородком и кашалотоподобным торсом. Женщины насилу втиснулись в розовые эластичные брючные костюмы; мужчины выпирают из всех швов, пуговицы на их клетчатых рубашках и синтетических брюках вот-вот отлетят с треском.
А чтобы их наверняка заметили, продолжает Рабан, многие мужчины носят кепки, намереваясь убедить нас – вопреки вековой мудрости, – что «счастье – это внуки». Рабана настолько поразило распространение ожирения по территории США, что он предложил даже нарисовать карту ожирения – на ней будет ясно видно: самые полные граждане концентрируются в областях, где иммиграция самая молодая и «воспоминания предков о голоде – самые свежие». И наоборот, «штаты… чье население сложилось большей частью до 1776 года, покажут меньше жителей, страдающих ожирением. Обхват талии в среднем будет увеличиваться с востока на запад и с юга на север. Жировая столица США разместится где-то в треугольнике Миннесота – Айова – Дакота».
Нет нужды заново проходить весь путь вслед за Рабаном, чтобы понять: элиту этой страны отличает определенный внешний вид. К примеру, женщина должна быть стройна, а ее прическа – напоминать о моде 18–20-летней давности. (Самые стильные женщины всю жизнь причесывают волосы на тот же манер, что привыкли в студенческие времена.) Они носят превосходно сидящие платья и дорогие, но всегда внешне сдержанные туфли и сумочки, очень мало драгоценностей. Они носят шейные платки – и это вернейший признак класса, ибо вещь это совершенно бесполезная, служащая исключительно для обозначения классовой принадлежности. Мужчины тоже должны быть стройны. Никаких драгоценностей. Никаких портсигаров. Волосы средней длины, ни в коем случае не обесцвечивать и не окрашивать – это допустимо только в среднем классе и высшем слое пролетариев, что подтверждает пример президента Рейгана. И уж точно никаких париков и шиньонов – это удел пролетариев. (Пролетарии высшего и среднего слоя называют их париком или покрывальцем; а вот сказать про них «нашлепка» могут только пролетарии низшего слоя.) Элитная внешность – и женщин, и мужчин – достигается путем отрицания: отрицания сиюминутной массовой моды, отрицания вычурного, отрицания избыточного. Отсюда – и отрицание элитой лишнего жира. Майкл Корда в книге «Успех!» объясняет это кратко: «Стройность вознаграждается».
Впрочем, отрицание элитой чрезмерности ни в коем случае не означает «минималистского» выбора в одежде. Скорее, речь идет об обязательном «наслоении» (layering). Как отмечает Элисон Лури в книге «Язык одежды»34, «обычно принцип таков: чем больше на человеке одежды, тем выше его статус». И далее уточняет: «Недавняя мода на манеру одеваться “слоями”, возможно, связана, как иногда утверждают, с сохранением дефицитной энергии; однако это также изящный способ продемонстрировать обширный гардероб».
Женщина из высше-среднего класса почти наверняка будет появляться на публике в юбке из серой шерсти, «шотландки» или ткани цвета хаки; темно-синем кардигане, возможно, с узором «косы» ; белой блузке с круглым воротничком а ля Питер Пэн; узких брючках с туфлями на плоской подошве; и волосами, перехваченными крупной заколкой. Ближе к зиме она наденет голубой блейзер или, для деловых выходов, серый шерстяной костюм. Но общая цветовая гамма будет тяготеть к настоящему морскому синему. Конечно, будет много слоев и тенденция выглядеть сдержанно. Обязательным аксессуаром станет футляр для очков, украшенный домашней вышивкой (и это важное классовое отличие: ручная вышивка означает часы безмятежного досуга – пролетарии не могут себе такого позволить). Если женщина много вяжет для семьи и друзей, с большой вероятностью она принадлежит к высше-среднему классу. Если, довязав свитер, она вышивает крошечный ярлычок со словами
«Ручная работа. Гертруда Уиллис»,
то она принадлежит к среднему классу. Если же на ярлычке будет сказано
«Создано Гертрудой Уиллис»,
то она представляет высший слой пролетариата.
Главный цвет высше-среднего класса – морской темно-синий; аналогичным цветом пролетариев можно считать сочно-бордовый, и его регулярно поносит Барбара Блайес, советник по гардеробу Департамента труда и торговли, а также ЦРУ и Управления по контролю за пищевыми продуктами и лекарствами. Ей платят 400 долларов в день за то, чтобы она выкорчевывала пролетарские гардеробные привычки в правительственных департаментах. Она изо всех сил старается, чтобы женщины, насколько это возможно, выглядели как мужчины, в темно-синих или серых строгих классических, но дамских костюмах. Никаких брючных костюмов, тем более бордовых, тем более из бордового полиэстера, – это просто вопиющее падение, классический пролетарский наряд. И еще один любимый «прикид» пролетарских дам: если полные обожают накладывать себя ложками в тугие костюмы, то стройные обожают сочетание «дизайнерские джинсы плюс “шпильки”». Те, кто только недавно перебрался в пригороды и еще не усвоил преппистиль высше-среднего класса, частенько выдают себя таким образом.