Придя в себя, раба Божия Агафия исполнилась необычайной радости и со слезами умиления поспешила к Сарову. Он ей так понравился, что она с охотою осталась бы здесь совсем, если бы то была женская обитель. Узнавши от нее необычайный Промысл Божий о Дивееве, Саровские старцы и направили ее туда. Но в Дивееве в то время от множества рабочих на открытых там заводах было неудобно, и по совету старцев она поселилась в двух верстах от этого села, в деревне Осиновке, во флигеле вдовы Зевакиной. Здесь заболела ее девятилетняя дочь и скончалась. Приняв это как указание Божие посвятить себя всецело назначенному ей делу, Агафия Семеновна сначала отправилась в свои имения и распорядилась ими во славу Господа и спасение души своей и родных: крестьян частью отпустила на волю, частью передала другим, по избранию самих крепостных; имущества свои пожертвовала на построение храмов и другие добрые дела. И приблизительно к 1765 году воротилась в Дивеево. Здесь ее пригласил к себе жить священник о. Василий Дертев, впоследствии скончавшийся монахом Саровского монастыря с именем Варлаам. В то время он был уже старцем и жил одиноко с своею старицею матушкою. Агафия Семеновна на дворе его построила себе небольшую келью и работала о. Василию как простая служанка: чистила двор, ухаживала за скотиной, стирала белье и пр. В таких сокровенных трудах она и прожила здесь 20 лет.
Но тайной и горячей заботой ее было исполнение воли Царицы Небесной. К этому она и приступила еще в 1767 году, испросив у Саровских старцев благословения, а у Епархиального начальства разрешение на постройку нового каменного храма во имя Казанской иконы Божией Матери на месте прежней церкви Святителя Николая, возле которой она сподобилась чудесного видения, а ему был посвящен в новом храме левый придел. Постройка кончилась через 5 лет. Агафия Семеновна съездила в Казань за точной копией с Чудотворной иконы Богоматери и святыми мощами.
Каковы были ее подвиги, это — тайна Божия.
Внешне же она продолжала жить просто. Помогала, особенно в страдную пору, ухаживать за крестьянскими детьми. По праздникам же вела беседы с богомольцами на паперти храма. Одежду она носила бедную, на поле ходила в лаптях. Во время отдыха подкладывала под голову камень, обшитый для сокровенности в холстину. Под одеждою тайно носила власяницу. По виду и в обращении она была весела, а от тайных слез у нее ресницы всегда были красными: об этом впоследствии свидетельствовал и о. Серафим. Она прекрасно знала церковный устав. Отличалась рассудительностью. Можно сказать: это была тайная подвижница, сокровенная раба Божия.
Приблизительно в это же время строился в Сарове главный Успенский соборный храм. И Агафия Семеновна от сохранившихся капиталов весьма щедро помогала в этом святом деле. А Саровские старцы, особенно о. Пахомий и казначей о. Исаия, руководили ее духовною жизнью.
Так незаметно шли годы, а воля Богоматери все еще не осуществлялась: обители пока не было. Но вокруг рабы Божией Агафии уже собралось несколько ревнительниц духовной жизни: девица из с. Вертьянова, круглая сирота, крестница о. Василия — Евдокия Мартынова, вдова Анастасия Кирилловна, Ульяна Григорьевна и Фекла Кондратьевна — все из ближних селений. Вот для этих первоначальниц мать Агафия и решила, незадолго перед своею кончиною, построить кельи: первое зерно будущей обители — удела Божией Матери. К этому представился по Промыслу Божью особый случай. В 1788 году помещица с. Дивеева, Жданова, почитавшая Агафию Семеновну и знавшая от нее о дивном предсказании Царицы Небесной, пожертвовала ей 1300 кв. сажен земли своей, рядом с новым храмом. Вот на этой жертве мать Агафия и поставила три кельи с надворными постройками и обнесла все деревянною оградою. Одну из этих келий она заняла сама, другую предназначила для трех послушниц, а сестра Евдокия прислуживала ей; третью же предоставила для отдыха странников, паломничествовавших чрез Дивеево в Саров. Так зародилась обитель. Туда же передала до 40 тыс. руб., все оставшиеся средства свои, Агафия Семеновна перед кончиною.
А вскорости после этого она стала слабеть, хотя ей было всего лишь приблизительно 55 лет. В первой половине июня 1789 г., когда игумен Пахомий с казначеем о. Исаией и иеродиаконом Серафимом отправились на похороны благодетеля монастыря Соловцова, им пришлось проезжать через Дивеево. Мать Агафия, совсем уже больная, упросила их особоровать ее перед смертью, что и исполнили старцы; при этом она просила о. Пахомия не оставлять своим душевным попечением и необходимою материальною помощью остающихся ее сирот. Отец настоятель обещал, но, ссылаясь на старость свою, указал на молодого иеродиакона Серафима как на преемника своего в деле попечения об уделе Божией Матери.
“Духовность его тебе известна, — говорил он умиравшей, — и он молод, ему и поручи это великое дело”.
Матушка стала просить молодого монаха не отказаться от святого послушания, которое налагает на него Царица Небесная теперь. “Она же и поможет ему, — говорила умирающая, — в свое время сделать все необходимое”. Отцу Серафиму в то время было лишь 30 лет. Что он ответил тогда о. Пахомию и матушке, скрыто молчанием. Вероятно, ничего не сказал, а только воспринимал сердцем волю Царицы Небесной. После много раз говаривал он о том, что без воли Ее ничего не делал. “Исповедую тебе, — говорил он перед кончиной о. Василию, — и Богом свидетельствую, что ни единого камешка я по своей воле у них не поставил, ниже слова единого от себя не сказал им. А коли я, убогий, которому Сама Матерь Божия поручила их, не соизволил своего… кольми паче другим надлежит то, батюшка!”
3 июня подвижница скончалась. Перед смертью она каждодневно причащалась Св. Тайн. И лишь только священник приобщил ее в последний раз, как она тут же и скончалась, в самую полночь. Возвращавшиеся в обитель старцы заехали снова в Дивеево и отпели рабу Божию и свою благодетельницу. Как уже было писано ранее, после погребения устроена была поминальная трапеза, но о. Серафим, несмотря на проливной дождь, не остался после службы в женской общине, по своему целомудрию, и ушел пешком в Саров.
И после этого двукратного посещения он никогда больше не ходил туда (кроме чудесного явления, — о чем будет сказано впоследствии), а руководил всем из своего монастыря и из пустынек.
Скончалась матушка в иноческом чине с именем матери Александры. Об этом существуют разные предания. По одному, она приняла постриг еще молодою в Киевском Флоровском монастыре, но перед уходом оттуда старцы дали ей совет скрыть о своем постриге и под светским именем Агафии Мальгуновой отправиться в путь, указанный Божией Матерью. Это было во многих отношениях удобнее и в смысле путешествий, и для распоряжения имениями. Но Н.А.Мотовилов пишет, что ее послушница Евдокия перед смертью своею сообщила, как матушка Агафия за неделю или две до кончины послала ее с другою девицею в Саров с просьбою о постриге. Прибыл о. Исаия и во время вечерни постриг ее в великий ангельский образ, с наречением имени Александры. Чтобы примирить эти предания, можно предположить, что во Флоровском монастыре ей был дан лишь “рясофорный” постриг с наречением имени Александры, что она, наверное, не скрыла потом от Саровских духовников своих. А перед кончиною она была пострижена уже в полный чин “манатейного” пострига, с усвоением прежде уже нареченного имени. Во всяком случае, подвижница должна быть поминаема монахинею Александрою, хотя иногда в видениях своих она сама называла себя Агафиею, под каковым именем она была гораздо более известна своим современникам и их потомкам. Батюшка о. Серафим называл покойную больше мирским именем, а иногда и матушкою Александрою: он высоко чтил ее. “Царице Небесной, — говорил он потом М.В.Мантурову, — угодно, чтобы была у них (сестер) своя церковь к паперти же Казанской церкви, так как паперть эта достойна алтаря! Ведь Матушка Агафия Семеновна, стоя на молитве, всю токами слез своего смирения омыла ее”. А в другой раз говорил о. Василию Садовскому, духовнику Дивеевских сестер: “Как нам оставить тех, о коих просила меня, убогого Серафима, матушка Агафия Семеновна? Ведь она была великая жена, святая; смирение ее было неисповедимо, слез источник непрестанный, молитва к Богу чистейшая, любовь ко всему нелицемерная… За жизнь свою она была всеми уважаема. Так как же нам презреть ее прошения? Я ведь теперь один остался из тех старцев, коих просила она о заведенной общинке; так-то и я прошу тебя, батюшка, что от тебя зависит, не оставь их!”
Свидетельство о. Серафима выше всяких иных похвал. Последующие события показали правдивость этого: известно несколько случаев явления подвижницы. Например, в 1827 году, 11 июня, она во сне явилась молодой припадочной женщине Лебедевой и велела ей идти к о. Серафиму: “Он тебя ожидает к себе завтра и исцелит тебя”. Больная спросила: “Кто ты такая и откуда?” — “Я из Дивеевской общины, первая тамошняя настоятельница Агафия”. Страдавшую Александру повезли в Саров. Батюшка исцелил ее и сказал: “Сходи в Дивеево на могилу рабы Божией Агафии, возьми себе земли и сотвори на сем месте, сколько можешь, поклонов: она о тебе сожалеет и желает тебе исцеления”. В 1861 году почти умиравший священник Вятской губернии Гавриил Галицкий отправился в Вятку на лечение. Приехал в 8 вечера… А утром в 7 часов приходит на его квартиру какая-то старушка и предлагает купить портрет о. Серафима. Тот купил два. Уходя от него, старушка сказала: “Батюшка, когда придет время, не забудь Агафии”. Священник дал обещание побывать в Сарове и поправился. Там он из Жития о. Серафима узнал и о первоначальнице Дивеева, Агафии: и вспомнил слова старицы о ней… Может быть, то сама она была у него в Вятке…
Записаны и другие случаи помощи по молитвам ее…
Вследствие такого почитания матушки Александры, еще при жизни о. Серафима, находились жертвователи на построение чугунного памятника на могиле ее. Но о. Серафим тогда посоветовал направить жертву на новую церковь в Дивеево. А про памятник так сказал: “Что в нем пользы-то? Нет никакой пользы, батюшки”. И после долго не удавалось это. И только в 1871 году игумения Мария построила сама маленький кирпичный памятник, наподобие часовни. А в 1885 году келья матушки Александры, как потом и пустынька отца Серафима, была покрыта двухэтажным деревянным домиком. В ней собрали все сохранившиеся вещи первоначальницы: иконы, портрет старца Назария Валаамского, которого она почитала и которому кланялась перед всяким делом, как живому, прося благословения; лампадка, деревянный стол, живописный портрет ее самой и копию с него, чтимую в обители как чудотворную.