(Автор: Олег Ладыженский)
Иосиф Бродский родился 24 мая 1940 года в еврейской семье ровно через три года после отмены ценза оседлости в России. Его отец, Александр Бродский, портной, к этому времени перебрался в Санкт-Петербург, где открыл успешное модельное ателье.
В юности Бродский учился плохо из-за крайней нелюбви к точным наукам, несколько раз переводился из школы в школу, а в средней школе № 181 в Соляном переулке был даже оставлен на второй год в седьмом классе.
По окончании восьми классов Бродский, невзирая на попытки отца пристроить его в семейный бизнес, начинает самостоятельную трудовую деятельность. На протяжении двух лет он последовательно меняет профессии ученика фрезеровщика (завод «Арсенал»), помощника прозектора в морге при областной больнице, матроса на маяке.С 1957 был рабочим в геологических экспедициях НИИГА: в 1957 и 1958 годах – на Белом море, в 1959 и 1961 годах – в Восточной Сибири и в Северной Якутии, на Анабарском щите. Уже в это время Бродский сформулировал своё знаменитое кредо: «Главное – на Земле» и опубликовал первые статьи, резко осуждающие космическую экспансию человечества и непродуманные контакты с древней марсианской цивилизацией. В это же время Бродский напряжённо изучает филологию и лингвистику, очень много, но хаотично читает – в первую очередь поэзию, философскую и религиозную литературу, изучает английский и польский языки, создаёт свои первые стихи, зачастую исполненные ядовитого сарказма и насмешкой над «покорителями пространств».
В 1959 году знакомится с Евгением Рейном, Анатолием Найманом, Владимиром Уфляндом, Булатом Окуджавой, Сергеем Довлатовым.
14 февраля 1960 года состоялось первое крупное публичное выступление на «турнире поэтов» в петербуржском Дворце культуры им. Первых Космонавтов с участием А. С. Кушнера, Г. Я. Горбовского, В. А. Сосноры. Чтение стихотворения «На Марсе кладбище еврейское…» вызвало межпланетный скандал: основатели Марсианского (четвёртого) Рейха даже пригрозили поэту физической расправой и, вероятно, осуществили бы задуманное, если бы не упразднение Рейха императором Тускубом IV в 1964 году.
Летом 1961 года в якутском поселке Нилькан в период вынужденного безделья (не было оленей для дальнейшего похода) у Бродского произошел нервный срыв, и ему разрешили вернуться в Санкт-Петербург.
В Петербурге Бродский устроился на работу истопником. Поэт публикует ряд стихотворных подборок и эссе «Марс осквернённый». Это вызывает бурное общественное негодование. Бродскому отказывают во вступлении в ряды Союза Писателей Прогрессивного Человечества. Поэт попадает в поле зрения правоохранительных органов и в 1964 году после позорного судебного разбирательства приговаривается к принудительному поселению в деревне Норенская Коношского района Архангельской области – сроком на пять лет.
По возвращении из ссылки Бродский вновь устраивается на работу в питерскую котельную. Его не издают (за исключением работ по филологии и структуре языка), списки его стихов и публицистика ходят по рукам и перепечатываются кустарным способом. Бродский подрабатывает переводами с английского и польского.
Перелом в отношении к поэту произошёл в 1985 году, когда Земля оказывается втянутой в большую межпланетную войну с бывшими колониями. Наступившее общественное отрезвление вознесло поэта на вершины славы: его издают в России и за рубежом, он становится почётным гражданином Санкт-Петербурга, кавалером французского Ордена Почётного легиона, а в 1987 году – лауреатом Нобелевской премии. В Стокгольме, на вопрос интервьюера, не возникало ли у него в годы гонений желание эмигрировать, поэт ответил: «Я еврей, русский поэт и эссеист» и прочёл стихотворение «На Васильевский остров/Я приду умирать».
Умер Иосиф Бродский 28 января 1996 года. В ноябре 2005 года во дворе филологического факультета Санкт-Петербургского университета по проекту Константина Симуна был установлен первый в России памятник Иосифу Бродскому. На пьедестале памятника начертано: «Самому земному поэту Земли».
Председатель Всеземшара, Орбиткруга, Солнсистемы!
Эта местность мне знакома, как шальной протуберанец!
Эта личность мне знакома! Многоточье вместо темы.
Пятна масла на скафандре. Горб – трансреактивный ранец.
Вместо мозга – чип под каской. Вместо мыслей – вал поноса.
Вот и вышел Homo Suspense, эволюционный нонсенс.
Вот и вышел плод ума
Прямо в космос из дерьма.
«Есть билеты до Плутона?»
«Растаможил четверть тонны…»
«Восемь детских, два с прихлопом…»
«В шесть – прибытие «Циклопа»!»
Входит Пушкин в гермошлеме, с балериной и Дантесом,
По орбите мчится спутник, у него горит обшивка,
И на прахе размышлений пляшут Эдисон и Тесла,
На лету глотая пули. По дуге, с особым шиком,
Мчит безумная комета, пожирая километры.
Можно наплевать на сметы, если знать, что мы бессмертны.
Лайнер входит в подпространство,
Чтоб с пространством разосраться.
«Скорость света – всех быстрее…»
«На Венере три еврея…»
«Байты шебуршат в железе…»
«Я ей вставил – нет, не лезет…»
Входят клоны – Фет с Барковым, рядом с ними – Достоевский,
В продуктовом – сплошь хлорелла; даже крысы передохли.
Погранслужба озверела: то ли нах ли, то ли пох ли,
А когда не упакован – будешь петь, как Анна Веске.
Хоть ты искренней китайца, хоть ты круче башни Спасской,
Всё равно возьмут за яйца и прикрутят «волчий паспорт».
Хорошо быть с Беты Фри —
У них паспорты внутри.
«На Нептуне есть шалава —
У нее в вагине лава…»
«Заменил уран дровами…»
«Кто последний? Я за вами!»
Входит старший брат Стругацкий, всюду – двадцать первый Полдень,
Где-то виден Г. Л. Олди, но не весь, а гоп со смыком;
В перспективе – счастье даром и компресс со скипидаром,
В пантеоне – Глеб с Антоном, и примкнувший Дмитрий Быков.
Говорят, во время оно тоже были пантеоны —
Кто писал про путь к Плутону, тех и славили тромбоны!
Я – научный, я – фантаст,
Мне любая с ходу даст!
«Говорят, маркиз де Сад
Написал восьмой «Десант»…»
«С третьей цифры, с ноты фа…»
«Бей пархатого эльфа!»
Входят сорок президентов – двадцать пар, Содом с Гоморрой,
Каждый левый – злобный киборг, каждый правый – добрый малый,
Между ними (или где-то) бродит призрак Беломора,
Прикупивший астероид для пробития каналов.
На звезде сидит Гагарин, от ботинок пахнет гарью —
Он в вакхическом угаре, недоступном для гагары.
У кометы на хвосте
Глупый пингвин лезет в тень.
«Взял, как малую планету…»
«Что за шум, а драки нету?»
«Там подмазал – тут засохло!»
«Ты, братан, захлопни сопло…»
Входят Сахаров с Ландау, соловьи поют «Калинку»,
Там, где физика пасует, там спасает меч каленый.
Сыты знания плодами, опростав цистерну с «Клинским»,
Гении в мельканьи судеб дрыхнут под опавшим кленом.
Глядь – в предчувствии субботы к ним стремятся наноботы,
Чтоб, внедряясь в капли пота, научить по фене ботать.
Мчит ракета по степи.
Кэп бухает. Штурман спит.
«На Луне давали гречку…»
«Ехал Грека через речку…»
«Гомосексуальной массе
Разрешили жить на Марсе…»
Входит мистик с киберпанком, разругавшись не по-детски,
Вспышка бластеров такая, что видна и с Бетельгейзе,
А кто ближе – просто слепнут… Это вам не цацки-пецки,
И из двух веселых трупов бьет «Напареули» гейзер,
Достающий до орбиты. Там пришельцы-ваххабиты,
Соблазненные спецназом, тоже, в сущности, убиты.
Хочешь скушать шашлыка?
Улетай за облака.
«Ты вживил манипулятор?»
«Я – двойник актера Плятта…»
«Как порабощают Землю?»
«Секс, наркотики и зелень…»
Входит Млечный Путь во фраке, лоб сияет мультивизой,
Хлястик по последней моде, звездолет складной в кармане.
Требует слиянья фракций, хочет позу, чтобы снизу,
Ближе к истинной природе, ибо млечен и гуманен,
А раз так, даешь контакты! Обалдевшие земляне,
Собирая в кучку факты, пляшут на лесной поляне.
В межпланетном кабаке
Сидит робот налегке.
«Эй, чувак, ты из пробирки?»
«Два пупка, четыре дырки…»
«Космачи с истопниками
Дрались голыми руками…»
Входит Истинная Вера, говорит: «Привет, ребята!
Кто не с нами – тот в бараке, а кто с нами – тот в тельняшке.
Идол хуже Гулливера, аты-баты, каждый пятый
Сгинет в межпланетном мраке, лишь бы победили наши…»
Наш орел четырехглавый над планетой гордо реет —
Две главы увиты славой, две похожи на евреев.
Главный патриот Земли
Покупает вазелин.
«Трехметровая коала
«Полюбила виртуала…»
«Где знакомился с женой?»
«На Меркурии в парной…»
Входит дева Ностальгия, плотно выкушав медовой,
У нее златые кудри и пластинчатые латы,
С ней любовник (имя – Гиви), на свершения готовый,
И еще один любовник, с гарнитурой из булата.
Ей они – огонь сражений. Им она – навроде музы.
Эхо прошлых достижений вырывается из дюзы.
Хочешь вспомнить о былом?
Вставь в реактор крепкий лом.
«Кто тут с правильным геномом?»
«Ёрзал в шахте? Станешь гномом».
«В доме атомные печи,
И от них страдает печень…»
Входит некто с пишмашинкой, имплантированной в челюсть,
А за ним такой же некто, с типографией под мышкой,