— Ерунда, — попытался успокоить её я, — одним днём туда-сюда… да и не заметит никто в воскресенье-то.
— Ну смотри… — нахмурилась она, — а то загремишь в камеру…
— Не загремлю, — похоронным тоном ответил я, — не волнуйся, — но у самого, конечно, на душе заскреблись кошки.
Перед самой Москвой я сказал Марине, что надо рассчитаться за чай, а сам заскочил в соседний вагон. Подходить к Жмене уж не стал, а просто от тамбура вопросительно посмотрел на него. В ответ он кивнул головой и поднял два пальца в форме латинской буквы V. Из чего я заключил, что он согласен на сделку. Ну и ладушки.
Москва встретила нас обычной вокзальной суетой… надо ж, а Ярославский и соседний Ленинградский вокзалы такие же, как 21 веке, только турникетов для прохода к электричкам нет. Марина сразу захотела газировки, мол, в Москве она более вкусная, чем в провинции. А пока она стояла в небольшой очереди, я прикупил в газетном киоске «Советский спорт» для себя и журнал «Ровесник» для неё. Почитаем, если время останется.
— Ну как газировочка? — спросил я у неё, — сильно вкуснее, чем у нас.
— Примерно такая же, — ответила она, — держи пятачок и поехали уже скорее.
Все говорят — Кремль-Кремль, думал я, когда мы обходили длиннейший хвост в мавзолей. А что в нём, собственно, такого, в этом Кремле? В одной Франции таких Кремлей в виде замков, дворцов и усадеб раз в сто больше… а Милан например взять, там эта пресловутая Кастелло-Сфорца даст много очков вперёд нашему. Про Нойшванштайн с Феодосиевыми стенами так и быть, не будем вспоминать.
— В мавзолей мы явно не попадём, — заметил я Марине, — тут все четыре часа выстоишь.
— Да не очень-то и хотелось, — ответила она, — тем более, что была я там. В пятом, что ли классе ездили группой сюда. А вот внутрь Кремля не пришлось заглядывать.
— Значит сейчас заглянем… нам вон туда, к Кутафьей башне.
— И откуда ты всё это знаешь? — подозрительно прищурила она глаза.
— Книжки иногда читаю, — отговорился я, — с картинками.
Внутренности Кремля большого впечатления на Марину не произвели, задержалась она только возле Царь-пушки.
— Впечатляет, ага, — сообщила она, обследовав орудие, — только как эти ядра ей в ствол-то закатывали? Они ж по полтонны наверно весят каждое.
— Это я не знаю, — растерянно отвечал я, — наверно какое-то приспособление для закатки было… наклонная горка типа, по ней человек пять и катило. Только, говорят, она так ни разу и не выстрелила, чисто декоративное изделие получилось.
— А Царь-колокол, наверно, никогда не звонил, — продолжила смысловой ряд она.
— Откуда знаешь? Да, двести же тонн весит, его тяжеловато поднять куда-то будет, а на земле не позвонишь.
— Ладно, мы тут всё осмотрели, — подытожила осмотр Кремля Марина, — мне оно понравилось, поехали дальше.
Парк Горького встретил нас совсем неприветливо, колесо обозрения диаметром 52 метра было закрыто на профилактику.
— Ну делать нечего, — вздохнула Марина, — удовлетворимся карусельками.
А ровно в шесть вечера плюс-минус пара минут мы выходили из метро Спортивная, милиции, конечно, сюда море согнали, не только из столицы, а и со всей округи наверно. До Дворца спорта Лужники надо было топать примерно с километр от метро.
— А это что? — показала Марина налево на огромную чашу.
— Это футбольный стадион, нам туда не надо, — ответил я, — вот когда у нас чемпионат мира по футболу случится, тогда мы и сюда зайдём, а пока нам направо.
— А что, у нас и чемпионат мира будет?
— Обязательно, — твёрдо заверил её я, — но попозже.
А когда мы стояли уже в очереди на шмон, я краем глаза заметил что-то очень подозрительно знакомое справа. Обернулся и увидел ухмыляющуюся физиономию товарища Жмени…
Фил Эспозито и Пол Хендерсон
Фил Эспозито и Пол Хендерсон
Закрыл глаза и потряс головой. Когда снова открыл, никаких Жмень в поле зрения не обнаружил… будем считать, что почудилось.
— Ты чего, — толкнула меня в бок Марина, — с тобой всё в порядке?
— Да, Мариночка, — быстро ответил я, — всё окей, как говорят в Канаде. Просто накатило что-то… это бывает.
— У меня в сумочке нашатырь есть — надо? — никак не хотела успокаиваться она.
— Давай, — не отказался от предложенного я, — не помешает.
Резкий запах гидроксида аммония быстренько прочистил мне мозги, я сказал «спасибо» и отправил пузырёк обратно в маринину сумочку.
— Точно всё прошло? — продолжила она расспросы, — может в сторонку отойдём, там передохнёшь?
— Да не, — откликнулся я, — всё, что было, то прошло, как говорит София Ротару.
— Что-то я не помню такого у неё, — растерянно ответила Марина.
— Ну как же… «было-было-было и прошло, оооо, оооо», — процитировал я и тут же вспомнил, что это где-то конец 80х годов, слова Шаброва, музыка Матецкого, надо исправлять ситуацию. — Новая совсем песня, ты просто её не слышала.
— Да, наверно, — откликнулась Марина, по-прежнему недоверчиво сканируя моё состояние, — мы уже до контроля добрались, сможешь спокойно его пройти?
— Дефиваменте, сеньора, — на автомате вылетело у меня.
— Сеньорита, сколько тебе можно повторять, — огрызнулась она, — а дефиваменте это что?
— Безусловно, конечно, абсолютно, — транслировал я это испанское слово, и в этот момент мы подошли к контролирующим органам.
— Спиртные напитки, холодное оружие, взрывчатые вещества? — справился у меня тот, что стоял справа.
— Спасибо, не надо, — на автомате ответил я, но тут же исправился, — ничего такого нет, мы же хоккей идём смотреть, а не теракты устраивать.
Этот, что справа осмотрел мою физиономию с большим подозрением и предложил пройти налево для более тщательной проверки. А Марина пролетела без задёва, наверно потому что не умничала, как я. В сторонке меня обследовали более тщательно и выписали вольную, сопроводив её, впрочем, таким словами «меньше слов говорить надо, парень». Я кивнул в знак согласия, и мы с Мариной под ручку двинулись на пункт проверки билетов — там никаких происшествий уже не случилось.
— А ты как к хоккею-то относишься? — задал я запоздалый вопрос, — вдруг он тебе противен, а я тащу тебя на него против твоей воли?
— Не, Антоша, — ответила она, глядя мне в глаза, — хоккей это ж самая популярная игра в СССР, так что хочешь-не хочешь, но надо как-то соответствовать.
— Понятно, — буркнул я в ответ, — пошли места что ли свои занимать… согласно купленным билетам.
— Не купленные они у тебя, — подколола она меня, — а подаренные.
— Я и говорю, — поправился я, — согласно подаренным билетам.
Места нам товарищ Серый отвёл королевские, ну не самые-самые, но близко к тому, третий сектор, 12-й ряд. Слева правительственная ложа, внизу скамейка одной из команд. Шикарно, ничего не скажешь.
— Ой, — сказала Марина, — а я, кажется, вон того гражданина знаю, — и она указала налево в сторону ложи.
— Ничего удивительного, — ответил я, — это ж Косыгин, наш премьер-министр.
— С ума сойти, — закатила глаза к потолку она, — а может и Леонид Ильич тут появится?
— Очень может быть, матч-то решающий, — ответил я.
— Расскажи мне, кстати, насчет этого, я не очень за событиями следила — почему он решающий?
— Сыграли семь игр, — начал я объяснения, — у соперников по три победы и одна ничья… в Виннипеге, кажется, эта ничья случилась… так что тот, кто победит сегодня, выиграет и всю серию.
— А если ничья будет?
— Тогда по разнице шайб всё равно наши победят. Так что канадцам надо рвать жопу изо всех сил…
— Ой, а это кто идёт? — спросила Марина, кивая направо.
Я тоже повернул туда голову — к нам приближался Савелий Крамаров собственной персоной, а с ним какая-то девица весьма вульгарного вида.
— Привет, Антон, — сказал он, усаживаясь на соседнее место, — как жизнь протекает?
— Как горная река, — вырвалось у меня, — если узкое место среди скал, то со страшной скоростью, а если равнина, то жить можно.
— Ясно, — немного озадаченно ответил он, — Марину я знаю, а это вот Лиля, — и он указал на свою спутницу с бюстом около пятого номера.
— Очень приятно, — кивнул ей я и тут же вернулся к Савелию, — где сейчас снимаетесь?
— Давай уж на ты, — предложил он, — а снимаюсь много где, но всё какие-то эпизоды предлагают… да, в фильме про школу предложили роль — школа, правда, не как у вас, а вечерняя, но всё равно интересно.
— И что, роль главная? — поинтересовался я.
— Да как же, дождёшься от них, — погрустнел Савелий, — но и не из последних, главная роль там у Кононова, а я так… в первую десятку вхожу.
— Савелий, — прорвалась вдруг в разговор Марина, — а можно вам вопрос задать?
— Можно, — вежливо ответил он, — и на ты тоже можно.
— Ты же популярный человек, — продолжила Марина, — как ты по улицам ходишь? Тебя же поклонники должны на части рвать?
— Очень просто, Марина, — ответил Крамаров, доставая из кармана чёрные очки, — вот так вот.
— Всё равно можно узнать, — не унималась Марина.
— А вот так? — и Крамаров достал из другого кармана накладные бакендарды и усы.
— Так лучше… — задумалась Марина, а я счёл нужным перевести разговор в более практическую область.
— Как думаешь, выиграют сегодня наши?
Но тут голос впервые подала его спутница, которая с большой грудью.
— Должны выиграть, — сказала она, — и точка.
И тут же продолжила: — На игре Леонид Ильич ожидается, поэтому всё очень серьёзно.
А ты откуда знаешь, хотело было сорваться у меня с языка, но я вовремя его прикусил — знает, наверно, раз так уверенно говорит. А вместо этого спросил совсем другое:
— Как там Александр-то живёт?
— Это Серый? — переспросил Савелий, — отлично живёт. Как ещё ему жить после такого успеха с Джентльменами? Больше 50 миллионов посмотрело…
— Кхм, — опять не выдержала Марина, — а можно узнать — такие большие кассовые сборы как-то отражаются на доходах артистов?