Внизу засигналила пожарная машина.
25Арсениды
Она так и не заглянула в пакет. Бросила вместе с другими сумками на заднее сидение, и всё. Значит, она ненастоящая. Сёма так решил: если настоящая – значит, непременно его найдёт. Возьмёт аккуратно за верхние лапки и вытащит на свет. И скажет: «Здравствуй, мишка». Или что-нибудь другое, но такое же.
Только она вместо этого скомкала пакет, а свет совсем выключила. И не говорит про маленького медведя. И, наверное, даже не думает. Так что этот глупый Андрей был прав. Жалко очень. И что глупый Андрей прав – жалко. Но куда хуже то, что ненастоящая. Кто же тогда, если не она? Нет же больше никого. И Катя с Серым Собаком. И остальные. Все же думали, это она. А она оставляет их в тёмных мешках.
С того самого момента, как Андрей вытащил маленького медведя из своего рюкзака и объявил, что они теперь на другом конце света, Сёма требовал Алису. Он отказывался с Андреем разговаривать и ничего не рассказывал. Садился в угол и отворачивался. Что ещё может сделать маленький медведь, у которого нет когтей?
А потом Андрей потерял зайцев и Русю. Или сказал, что потерял, – глупому Андрею нельзя верить.
– Их нельзя терять, – сказал Сёма, – они уже спаслись от падающего солнца. С ними теперь ничего не должно случаться. Ты же обещал.
И Андрей вздохнул, и сначала просто долго ходил по комнате. А потом пробовал объяснять, но Сёма зажимал уши лапами.
– Верни их обратно, – попросил маленький медведь.
– Конечно, – сказал Андрей, – конечно.
Он ушёл и не приходил два дня. А потом вернулся, но по-прежнему один.
– Прости, – сказал он отвернувшемуся Сёме, и прямо в плаще лёг на пол.
Он так и лежал всю ночь на полу, а Сёма к нему не подходил, ведь подходи – не подходи, а Руси всё равно нет. И что такое «прости»? Оно низачем здесь не нужно.
– Раз ты ничего не можешь, отведи меня к Алисе, – на следующий день потребовал маленький медведь.
Андрей покачал головой.
– Я не знаю, где она. И у нас едва ли хватит денег, не на что будет обменять поездку.
– Когда нет денег, нужно их за что-то получить, – рассудительно заметил Сёма, – получи их за меня.
– Ты с ума сошёл? – поразился Андрей и тут же добавил: – Если ты попадёшь к ловцам или к…
– …то они разберут меня ради пластиночки вот здесь, – Сёма постучал себя по груди. – Я знаю. Только если Проводник не спасёт Русю и остальных, разберут всех!
– Я ничего не знаю про Проводника, – покачал головой Андрей.
– А говорил, что знаешь.
– Думал – знаю…
Сёма такое не слушал. Он снова и снова уходил в угол.
Андрей опять закрывал за собой дверь и подолгу не возвращался. А когда появлялся, старался спрятаться в противоположный угол. Он теперь тоже не особенно разговаривал.
Сёма один раз сам выбрался на улицу, но тут же спрятался обратно. Там, снаружи, булькал и переливался целый космос, заполненный звуками, цветами, людьми, механизмами и прочей пугающей жизнью. Это был абсолютно чужой космос, его придумал кто-то такой, для кого не существовало ни клеток, ни фонарика, чтобы их подсвечивать. Маленький медведь понял, что не знает, как и куда идти, а значит, ему остаётся только ждать.
И он действительно дождался. Однажды Андрей вернулся рано и сел у порога.
– Ты хотел к Алисе, – сказал он с подъёмом. – Поехали. Завтра самолёт, если повезёт, мы с ней встретимся.
– Она нам поможет? – спросил Сёма.
– Надеюсь, – ответил Андрей.
И они полетели в место, которое звучит как какое-нибудь «цок-цок» или «тук-тук» – «ню-йок». Здесь, как на родине, тоже были стеклянные шпили. Но только солнце совсем не такое: оно не чернеет и жжётся. Как будто кусает глаза.
Сёма хотел сразу же к Алисе, но Андрей сказал: надо ещё подождать, совсем уже немножко, она приедет сама. Он был тогда прав, этот глупый Андрей.
– Я буду с ней говорить сам, – в день Алисиного приезда объявил Сёма.
– Хорошо, только давай сначала я её предупрежу.
– Я всё равно ей расскажу, как ты потерял остальных.
– Рассказывай, конечно. Но пусть она сначала согласится помочь.
Сёма фыркнул.
– Она же Проводник.
– Я же сказал, что ничего не знаю о Проводнике.
Сёма мотнул головой.
– Всё равно скажу.
– Послушал бы ты хоть один раз.
– Ты теперь как Лара говоришь, – удивился маленький медведь.
Но Алиса не захотела помочь. Сёма слышал, как Андрей пытался договориться с ней вечером. И потом утром снова.
Это оттого, что Андрей глупый, думал тогда Сёма. Надо не объяснять. Надо подойти и упасть к её ногам. Сказать: нам больше некого просить, кроме тебя. Мы все жили, ожидая тебя. И мы умираем, не дождавшись тебя. Спаси нас! Поведи за собой!
– Я останусь с ней, – предупредил маленький медведь.
Андрей не стал спорить.
– Она поедет в город Бостон, – сказал Андрей, – если послушаешь меня и до приезда досидишь в Алисиных вещах, то сможешь добраться до моего приятеля.
– Я буду с ней говорить, – гнул свою линию Сёма.
– Не сомневаюсь, что ты самостоятельный медведь. Но я тебя очень прошу, подожди до Бостона.
Сёма отрицательно покачал головой.
– Прости, – сказал Андрей, укладывая мишку в пакет и накрывая его цветной тряпицей, – я всё равно вряд ли уже что-то смогу для тебя сделать. Но Кенто… я с ним вместе учился в Лондоне, у него брат работает в корпорации Matsushita, где впервые получили арсенид. Может, они захотят и смогут защитить тебя. Надеюсь. Когда увидишь Кенто, скажи «Мацушита», он – сообразительный парень, должен понять. Прости.
Зачем опять это «прости»?
Сёма уехал с Алисой. Она перекладывала пакет из машины в машину, не открывая, а маленький медведь не спешил выбираться. Он слушал, что Алиса говорит, и ждал знака. Если всё не просто так, то должен быть знак, это кто угодно скажет.
Когда машина отправилась в Бостон, маленький медведь решил, что вот теперь станет уж точно понятно. Он бы не смог объяснить, с чего он это взял. Но тут не надо объяснять, такое и так ясно.
Алиса говорила много. Она рассказывала своим спутницам о барах Барселоны. О случае с радио «Шансон». О чём-то под названием «девочкины песни». Остров Бали, поддельное шампанское, открытые бассейны. И ни слова про Лару. И ничего про Русю. А ведь Сёма ещё в квартире видел, как Андрей отдал ей про них письмо. Может, она его не прочитала, и надо о себе напомнить?
– А твой здешний, он чем занимается? – вдруг спросила Лика. – Бизнес, поди?
– Лика! – шикнула на неё Аня.
– Тебе это зачем? – поинтересовалась Алиса.
– Ну, надо же знать, с кем люди устраиваются.
– Много будешь знать, скоро состаришься, – бросила ей Алиса. – Он по политической линии.
– Из дипломатов, что ли?
– От атомщиков. Согласовывал здесь что-то от «Микрона».
– Ну понятно, – неопределённо высказалась Лика.
– Мы разошлись. Он слишком увлёкся разными своими, – Алиса сделала паузу и продолжила с сарказмом, – медведями.
Сёма навострил уши.
– Медведями? Это препараты, что ли, какие-то? Ждём подробностей.
– Обойдёшься.
Алиса резко переключилась на другие темы. С её подачи девушки стали вспоминать смешные происшествия европейского тура. Про медведей больше ничего не было.
Сёма сник. Он долго думал про Алису всего одну мысль, и всё вслушивался: вдруг она скажет что-нибудь ему. Вдруг почувствует, что он здесь. Остановит машину, достанет его из пакета… но ничего такого не происходило.
Машина дважды останавливалась, и дважды Сёма обмирал, предвкушая, что сейчас. Вот-вот. Но девушки уходили в кафе, а маленький медведь только боязливо выглядывал им вслед. Они возвращались, а он поглубже зарывался в вещи. И всё равно, что бояться особо нечего: ну что они могут сделать, сдать его ловцам? Выкинуть из машины? А всё равно не хочется проверять. Потому что одно дело, когда это Проводник, а совсем другое – когда непонятно кто.
Он всё думал и думал. И через много часов понял, что сдаётся. Глупый Андрей прав, она не может быть Проводником.
От этого осознания, от этого мало кому нужного открытия маленькому медведю стало совсем одиноко, как будто больше совсем-совсем никого не осталось на этом свете. Как будто ты закрыл глаза, а открывать их незачем, потому что солнце всё равно погасло.
А может быть, это Андрей – Проводник, думал Сёма? Он ведь вывел их из конца света. А ещё починил ему лапку. Или, может, Проводник – кто-нибудь совсем-совсем неизвестный. Нас не научили отличать ненастоящих, думал маленький медведь. Это они специально так сделали наверняка. Чтобы мы сами находили. Чтобы учились верить в хороших. Но это, конечно, если они внутри добрые – те, которые хотели, чтобы мы были. Но почему они должны оказаться обязательно хорошими?
А вдруг они хотели нас мучить? Просто мучить. Может, за что-нибудь, а может, и просто так. Ловцы ведь иногда мучают просто так. Сёма сам видел, как они ломали живого льва. А может так быть, что создатели вообще ничего такого не хотели? Что им всё равно было. И тогда есть только пластинка в груди, арсенид. А мы – арсениды с лапками…
Алиса так его и не нашла. Сёма колебался до самого города. Но когда девушки ушли в очередной раз, всё же выбрался из мешка и открыл изнутри окно. Он не очень удачно плюхнулся вниз и некоторое время лежал, соображая, всё ли цело. Затем он попробовал включить телефон, который в его пакет положил Андрей. Это чтобы проще найти японца. Внутри телефона карта, которая должна двигаться вместе с маленьким медведем.
Телефон работал. Тогда Сёма вместе с ним спрятался за дерево и стал ждать, пока машина уедет.
Вокруг становилось темно. Тени обнимали друг друга и сливались в одну тёмную реку, которая постепенно топила в себе всё вокруг. Так же сейчас, наверное, в Кукольном доме, подумал Сёма.
Не дождавшись отъезда Алисиной машины, маленький медведь нырнул в темноту и побрёл по обочине, волоча по пыли телефон. Смотреть на светящуюся карту было бы удобно, если бы трубка не оказалась такой тяжёлой. Да ещё вдруг время стало непонятным и пугающим, Сёма не знал, как его считать без солнца и без часов, которые когда-то висели в гостиной. Оно тянулось и длилось, затягивая в себя минуты и часы, как ненасытная трясина. И маленькому медведю казалось: ему теперь всегда придётся ходить мимо приземистых кирпичных домов. А телефон вечно будет показывать, что это не то, и надо снова переставлять лапы.