Злоба Фердинанда мгновенно прошла, нелепая улыбка исчезла, и теперь он с любопытством смотрел на мужественного человека, так искренне переживавшего за судьбу их родины. Инфант почесывал синеватую от щетины лошадиную челюсть и упоенно слушал бесконечный вдохновенный рассказ о бедствиях в провинции, о беспомощности военного руководства, о наглости французов… Впрочем, скоро ему пришел в голову и вполне резонный вопрос: а ради чего, собственно, этот человек рассказывает ему подобное? Уж не хочет ли он этим самым сказать ему, наследному принцу, что его родители плохо заботятся о своей стране? И не следует ли, таким образом, разоблачив его, арестовать и предать суду? И не это ли следует ему сделать как истинному сыну своих родителей?
Но, позвольте… ведь он не только сын своих родителей, но и сын своей страны. А потому не следует торопиться с выводами. И с этой мыслью Фердинанд, считая себя мудрым и проницательным политиком, сделав вид, что задает вопрос с простодушным чистосердечием неопытного юнца, осторожно спросил:
— Но для чего вы рассказываете мне все это, граф?
— Я опять скажу вам прямо, Ваше Высочество, скажу, как старый солдат, прошедший огонь, воду и медные трубы. Скажу, потому что мне уже нечего больше бояться в этом мире. Вся надежда страны — только на вас. Король и королева уже в летах и более не изменятся; они так и будут продолжать вести гибельную для страны политику. Годой и вообще действует, как французский шпион, ибо все, что он делает, идет лишь на пользу нашим врагам…
И вновь на принца обрушилась длинная исповедь гражданина, откровенно недовольного как внешней, так и внутренней политикой, проводимой двором. «Видно, он и в самом деле отчаянно отважен, — подумал Фердинанд. — Ведь даже говоря вещи, уже навязшие в зубах у любого жителя Испании, он один решается говорить их совершенно открыто, да еще и ему, принцу Астурийскому, члену королевской семьи, наследнику престола…» Так вот в чем дело! Да, он говорит все это именно наследнику престола!..
— Но в таком случае, что же вы предлагаете? Уж не убить ли моих родителей и Годоя? — хитро сощурившись, вдруг напрямую спросил принц.
— Ах, ваше высочество. Вы, я смотрю, зрите в корень, — ничуть не смутившись такой резкостью, ответил граф де Мурсиа. — Однако жизнь и смерть людей находится не в нашей власти, а в руце Божией. И с моей стороны было бы не только излишней самонадеянностью призывать вас к этому, но еще и неприлично как истинному христианину и много повидавшему на своем веку человеку. И все же давайте взглянем на это дело с другой стороны. Как бы мы того ни хотели, рано или поздно Бог призовет вашего отца и вашу матушку к себе. Когда это произойдет — через пять, десять или двадцать лет — только вопрос времени. Но когда это произойдет, согласно салическому порядку престолонаследия[122], трон Испании займете вы, Ваше Высочество. И, как бы надолго не откладывался волею судеб этот момент, согласно моему глубокому убеждению, готовиться к нему нужно уже сейчас…
— И как вы предлагаете мне к нему готовиться? — начал терять терпение принц Астурийский.
— Для начала заключить новый брак, который принесет вам наибольшую политическую выгоду, — будто почувствовав настроение принца, без лишних предисловий заявил ему граф. И он не ошибся, Фердинанду сразу же вновь стало любопытно.
— И кто та счастливая особа, на которой вы предложили бы мне жениться?
— На французской принцессе, на одной из сестер Наполеона, Ваше Высочество. И я мог бы взять на себя конфиденциальные переговоры на этот счет.
В комнате повисло напряженное молчание, во время которого отчетливо слышалось сопение озадаченного принца.
— Вы только представьте себе, Ваше Высочество, — выждав некоторое время и вволю насладившись произведенным эффектом, продолжил граф. — Таким ходом вы сразу же выбьете все козыри из рук этого временщика. Наполеон далеко не глуп, он быстро оценит все выгоды подобного союза и с этого момента сделает ставку на вас. А союз, даже тайный, с таким могущественным человеком — уже сам по себе является колоссальной поддержкой. К тому же он удержит этого великого завоевателя от мысли покорять нашу страну силой оружия. В конце концов, Испания может вполне процветать и находясь в дружественных отношениях с Францией — для этого достаточно только не слушаться их во всем и постоянно осуществлять собственное независимое правление, несущее выгоду, в первую очередь, своему народу. И, честно скажу вам, Ваше Высочество, думаю, вы сполна способны реализовать эту великую потенцию. А я на этой стезе готов быть вашим покорным и преданным слугой, — с поклоном закончил граф, и в кабинете повисла почти зловещая тишина. В воздухе явственно запахло политическим заговором и провокацией.
Фердинанд, не обращая внимания на посетителя, прополоскал рот коньяком, небрежно сплюнул на пол и растер плевок ногой. Он был потрясен столь неожиданным поворотом разговора, поначалу показавшегося ему нудным и вполне заурядным, а главное — излишним. Свататься к Наполеону — какова идея! Вот это ход! У него в памяти еще свежо было гнусное предложение матери жениться на сестре графини Чинчон. Экий бред, жениться на перезрелой идиотке лишь для того, чтобы стать родственником мерзкого временщика! Принц отказался наотрез. И вот теперь такое неожиданное предложение! Но насколько это в самом деле реально? «А вдруг Наполеон откажется, и что тогда?!» — мелькнула у Фердинанда мысль, повергшая его в настоящее смятение. Он уже вновь представил себе, как корчится, запершись у себя в кабинете, от нового ничем не заслуженного унижения.
Тут, словно прочитав по лицу принца все его страхи и сомнения, граф де Мурсиа сказал едва ли не отеческим тоном:
— Я прекрасно понимаю, ваше высочество, как непросто бывает порой осуществить все то, что в прожектах и планах представляется простым и прекрасным. Однако поверьте моему опыту. Здесь главное затеять дело. Само по себе предложение заключить брак может быть подано лишь как пробный камень. Например, его можно было бы облечь хотя бы в следующую форму. «Наследный принц испанской короны неожиданно овдовел. Почему бы вам, господин император, не воспользоваться этим положением и не породниться с ним? Принц, возможно, заинтересовался бы вашим к нему подобным вниманием». И так далее, и так далее, слово за слово. Впрочем, ваше высочество, вы и сами прекрасно знаете, как ведутся все эти дипломатические переговоры. В конце концов, можете быть уверены, что в результате этих переговоров если не брак с его сестрой, то союз с самим Наполеоном будет заключен обязательно.
— Благодарю вас, граф, — вдруг решительно поднялся Фердинанд, давая понять, что аудиенция закончена. — Я обдумаю ваше предложение и, в случае необходимости, воспользуюсь вашими услугами.
— Буду рад служить вам, Ваше Высочество, — элегантно поклонился граф и покинул кабинет, выходя спиной вперед, чем уже оказывал принцу королевскую почесть.
У Фердинанда внутри все клокотало от радости. Он едва дождался, пока граф выйдет, чтобы не сорваться еще при нем в безумную пляску. Вот она, вот она настоящая жизнь! Наконец-то она начинается! Ай, да Санчо! Прекрасный, прекрасный слуга! Прекрасный нюх!..
Этим же вечером на исповеди Фердинанд решил посоветоваться по поводу случившегося со своим учителем и духовным наставником Эскоикисом. Святой отец Пилар Хуан Эскоикис, был назначен принцу учителем географии, математики и французского языка самим Князем мира, когда Фердинанду исполнилось одиннадцать лет. Годой полагал, что приставил к принцу своего человека и надеялся с его помощью постоянно быть в курсе всех дел и чаяний наследника престола, то есть попросту рассчитывал получить еще одного наушника и соглядатая. Однако бывший гвардеец просчитался. Эскоикис, несмотря на всю свою благодарность премьер-министру за назначение на такую завидную для всякого священника должность, сразу же взял сторону юного принца, полагая такое свое поведение более перспективным. Жажда власти у него была не меньше, чем у самого Мануэля. Прекрасно разбираясь в искусстве обхождения, святой отец очень скоро смог и в самом деле стать по-настоящему доверенным лицом подрастающего наследника. Каждый раз, благословляя его, он сулил принцу большое будущее и обещал ему неустанно молиться за него Богу денно и нощно.
Вот и сегодня он начал с того, что Господь не оставит принца своим вниманием и дарует ему долгие лета и достойное правление благословенной Испанией.
— Послушай, падре, — вдруг прервал его молитвенное бормотание Фердинанд, — А что ты думаешь по поводу возможности моей новой женитьбы?
— Ах, Ваше Высочество, вам и в самом деле не мешало бы жениться вновь. Вы так трогательно заботились о вашей безвременно почившей, царство ей небесное, супруге Марии Антонии, вы были так счастливы, Ваше Высочество. А как вы ухаживали за ней все ее последние дни, ни на минуту не отлучаясь от постели несчастной…
— Ах, оставь, оставь это, падре! Не береди рану, а лучше скажи, кого ты видишь теперь в роли возможной претендентки на эту должность?
— Но, Ваше Высочество, браки совершаются на небесах, и супруга — это не должность…
— Да перестань ты молоть вздор. Для королей это всегда должность, а теперь и для меня тоже, ибо теперь я знаю, что никого больше не полюблю.
— Не надо так говорить, Ваше Высочество. Человек предполагает…
— А Бог располагает. Знаю, знаю. Но тебя я спрашиваю совсем не об этом. Что, если мне взять в жены одну из сестер Наполеона? Как ты думаешь? — отчаявшись заставить священника разговориться, наконец, напрямую спросил принц.
— Одну из сестер Наполеона? — машинально повторил Эскоикис, лихорадочно обдумывая этот неожиданный поворот. Он и сам давно уже хотел подтолкнуть принца к каким-нибудь решительным действиям по направлению к трону, но все не знал, как и с чего начать. И вдруг такая удача… — Ах, Ваше Высочество, кажется, вам пришла в голову блестящая мысль. Вам и действительно надо бы жениться, а такой во всех отношениях выгодный брак пошел бы вам на пользу и в политическом отношении…