– Нечего сказать, славное местечко для отдыха.
– Ничего, привыкнешь. Этот остров очаровывает новичков постепенно, но в конце концов они прикипают к нему всей душой. Кстати, не пора ли переодеться? – Гарнет махнула рукой в сторону двери. – Я освободила тебе место в чулане.
– И там я буду спать? – Клэй обвела помещение недоуменным взглядом.
– Твой мешок лежит на веранде. Выход из кухни.
– Господи, я так рада, что приехала сюда. – Клэй крепко обняла подругу.
– Я тоже рада; мне так надоело одиночество… Ты, без сомнения, скоро полюбишь эти места, к тому же полная перемена обстановки – это именно то, что тебе нужно.
В этот момент дверь распахнулась, и высокий молодой человек с волосами, собранными на затылке в хвост, влетел в комнату, чуть не споткнувшись о чемодан.
– Вам посылочка, – улыбаясь, провозгласил он.
– Эту неуклюжую личность зовут Том Шульц, – насмешливо глянув на вошедшего, сказала Гарнет. – Он приехал из Колорадского университета провести здесь прошлогодние весенние каникулы, но, как видишь, слегка задержался.
Том согласно кивнул.
– Просто я решил присоединиться к искателям сокровищ, – весело сказал он. – Они платят мне за подводные фотографии…
– Затонувшие сокровища? Старые испанские галионы? – У Клэй загорелись глаза.
– Ага, вы уже о них знаете? – Том заметно воодушевился: – Так вот, в тысяча шестьсот двадцать втором году флот испанских кораблей, груженных серебром и золотом, покинул берега Кубы и отправился на восток. У островов Флорида-Кис они попали в шторм, который потопил двадцать восемь судов и сотни людей. Большая часть сокровищ все еще лежит здесь, дожидаясь своего часа.
– Я читала об этом у Мэла Фишера, того самого, который нашел клад испанских монет…
– Его группа называется «Искатели сокровищ, инкорпорейтед». С начала шестидесятых Фишер полностью посвятил себя этому делу и в конце концов отыскал один из утонувших испанских кораблей.
– Значит, с ним вы и сотрудничаете?
– Нет, ему без меня хватает людей. Меня нанял человек по имени Уилл Стоун – большой оригинал, доложу я вам. Когда-то у него был пункт проката подводного снаряжения в Нью-Джерси, а сюда он наезжал во время летних отпусков искать затонувшие корабли. Как-то раз он обнаружил испанский галион, а в нем несколько мушкетов, старинную астролябию и пару золотых монет, после чего продал все свое имущество, купил спасательный бот и плавучий дом и переехал сюда, чтобы заниматься исключительно поиском затонувших судов.
– Какая прекрасная жизнь, – мечтательно вздохнув, сказала Гарнет. – Трудно поверить, что всего через месяц мне придется покинуть это очаровательное местечко ради скучной учебы…
– А разве нельзя задержаться здесь подольше? – Том вопросительно взглянул на Клэй.
Та пожала плечами:
– Я тоже должна вернуться в колледж, хотя…
В эту минуту ей в голову пришла неожиданная мысль: а стоит ли?
До сих пор Клэй занимала только одна страсть – лошади; она редко выезжала на побережье, и ее знакомство с морем ограничивалось пляжами Виргинии и Северной Каролины. Теперь, попав в Ки-Уэст, она твердо намеревалась поближе познакомиться с морской стихией. Первую неделю Клэй посвятила изучению местных пляжей, у каждого из них были свои завсегдатаи; незримые границы разделяли пространства для хиппи, геев, парочек, студентов колледжей и семей с детьми. Клэй облюбовала площадку, как ей представлялось, лучшую на острове – частный пляж на Ресторан-Бич. Том показал ей узенькую дорожку, по которой местные жители бесплатно проникали на пляж. Неподалеку Клэй отыскала пункт, где всегда можно было взять напрокат ласты, маску и дыхательную трубку. Ей нравилась здешняя безмятежная жизнь, нравилось разыскивать разноцветные раковины, погружаясь в причудливый мир кораллового рифа. Единственным неудобством была ее близорукость; надеть под маску очки было невозможно, и в результате подводные пространства представлялись ей одним расплывчатым колышущимся пятном. Но даже при этом риф поражал Клэй кипением жизни, и в конце концов, засунув свой «Никон» в специальный бокс для подводной съемки, она решилась сделать несколько фотографий.
– Тебе непременно надо заказать контактные линзы, – назидательно произнесла Гарнет, в то время как они с Клэй уминали ужин из моллюсков, горошка и замороженных оладий с чесноком, купленных в супермаркете.
– Когда-то я пробовала, но линзы раздражали глаза, и я их выбросила.
– Наверное, это были жесткие линзы; зато теперь выпускают мягкие, и их может носить практически любой.
– Да, но только не я…
– Клэй, ты невыносима! Ты ведь попросту прячешься за очками, взираешь на окружающий мир, отгораживаясь от него стеклами. Надев контактные линзы, ты сможешь не только на людей посмотреть, но и себя показать… Или, может, ты боишься, что парни начнут чересчур распускать перед тобой хвост?
– Кто здесь распускает хвост? – Том Шульц появился как всегда неожиданно. – Послушай, Клэй, у меня в среду выходной: я собираюсь одолжить у приятеля парусную лодку, и на ней мы сможем обойти сразу несколько островов. Я даже готов рискнуть и доверить тебе свою подводную камеру.
– Том, ты просто прелесть. Видимо, не зря я в прошлом году закончила курсы аквалангистов. Правда, погружаться нам пришлось… в школьном бассейне.
– На этот раз ты не разочаруешься – нырять в океане куда интереснее, чем в кафельной ванне. Поплывешь с нами, Гарнет?
Темнокожая красавица покачала головой:
– Не могу. В среду я должна ехать на Марафон-Ки за книгами для босса и заодно забрать его телевизор из ремонта, а потом заглянуть в бакалейную лавку, отвезти его одежду в прачечную Маргарет Трумэн, и еще…
Клэй сочувственно улыбнулась:
– Неужели все это входит в обязанности ассистента; почему бы твоему шефу не нанять мальчишку-рассыльного?
– Потому что нью-йоркское «Книжное обозрение» объявило его гением. – Гарнет ухмыльнулась. – А все мы знаем, что гениям не пристало заботиться о таких суетных вещах, как майонез или одинаковые носки.
Уступая настоянию Гарнет, Клэй в конце концов приобрела мягкие контактные линзы, а заодно и водостойкую тушь для ресниц.
В результате ее лицо изменилось почти до неузнаваемости. Теперь Клэй выглядела словно фотомодель, и, когда они вдвоем с Гарнет шли по улице, на них засматривались даже голубые.
В тропическом небе не было ни облачка, а разгонявший жару попутный ветер как нельзя лучше подходил для плавания под парусами. Том, умело управляясь с суденышком, одновременно посвящал Клэй в тайны мягко покачивающего их на своей поверхности океана. Главной здешней достопримечательностью были кораллы – ветвистые, пальчатые, огненные, а также мягкие морские веера и шипы, лениво колышущиеся в подводных потоках.
– Существует около двух с половиной тысяч разновидностей кораллов, – увлеченно рассказывал Том, – и все они могут жить только в тропических водах при температуре выше семидесяти двух градусов по Фаренгейту.
– Вот как? Я ни разу не видела ни одного настоящего коралла, пока не приехала сюда, – призналась Клэй. – Разве что маленькие кусочки на полках у коллекционеров.
– Да будет тебе известно: тот, кто обламывает кораллы, повреждает их колонии. Только десять процентов рифа находится сейчас в здоровом состоянии, а ведь для того, чтобы выросла коралловая верхушка, должны пройти столетия. – Том повернул парусник к видневшемуся вдали острову. – Кораллы населены тысячами крохотных живых существ, они выходят кормиться ночью, а растения, которые там обитают, питаются отходами жизнедеятельности животных…
– Откуда ты все это знаешь? – Клэй положила в рот кусочек манго, а другой протянула Тому. – У меня такое чувство, будто я пустилась в океан с самим Жаком Кусто.
Том рассмеялся, затем, глянув из-под ладони вперед, бодро воскликнул:
– Эй, на палубе! Земля! Высаживаемся на дальней стороне острова…
Когда они вытянули лодку на пустынный пляж и выгрузили оборудование, Том осмотрел акваланги.
– Ты даже не представляешь, что за красота тебя ждет. Чего стоят одни рыбы – морской конек, рыба-попугай, рыба-дракон…
– Куда больше меня волнуют барракуды и акулы.
– Барракуда безвредна, пока ее не разозлишь, а вот блестящие предметы – цепочки, браслеты перед погружением следует снимать – для барракуд они, как красная тряпка для быка. Что касается акул, то за все время пребывания здесь я видел их лишь два раза. Местные жители считают, что риск подвергнуться нападению акулы в этих водах сравним с вероятностью попасть под самолет, рухнувший на пляж.
Клэй показала в небо:
– Смотри – «боинг»! Надеюсь, он не собирается падать…
Том рассмеялся:
– Ценю твой юмор, но нам пора заняться делом. С таким аквалангом можно достичь глубины сто пятьдесят футов. Но сегодня мы не будем спускаться ниже тридцати.
– А если я испугаюсь? Это ведь океан, а не школьный бассейн.
– Все будет хорошо, я обещаю. – Том помог ей пристегнуть баллон. – Вот видишь – этот мундштук подает воздух для дыхания; его давление в точности соответствует глубине погружения. – Он протянул Клэй маску и ласты. – Прежде чем мы войдем в воду, я хочу показать тебе свою камеру и пленку, на которую ты будешь снимать.
– Да она черно-белая, – разочарованно протянула Клэй.
Том кивнул.
– Это только на первое время, пока ты не научишься. Тут есть несколько особенностей, к которым нужно привыкнуть. – Том подал Клэй пластиковую дощечку и специальный карандаш. – Записывай данные о каждом кадре, который сделаешь сегодня, – освещенность, выдержку, диафрагму, глубину, состояние водной поверхности и время суток. Потом, когда мы проявим пленку, станет ясно, где и в чем ты ошиблась.
– Но я ведь должна рассчитывать на успех, не так ли? Том обнял ее загорелой рукой и быстро поцеловал в губы.
– Уверен, ты все сделаешь правильно; и все же, боюсь, сегодняшние снимки разочаруют тебя…
Клэй внимательно следила за тем, как Том заряжает фотоаппарат и надевает акваланг, пытаясь предугадать дальнейшее развитие событий: Том нравился ей, и она знала, что нравится ему, а его поцелуй гов