Грейс в ужасе уставился на клеймо на ее правом бедре. «ТЫ МЕРТВА».
Черт. Неужели опоздал?
— Логан? — негромко позвал он. — Логан?
Никакой реакции.
Глядя на лежащую неподвижно женщину, Грейс ощутил свою полную беспомощность и пустоту отчаяния. Он вспомнил ее бойфренда, Джейми Болла. На фотографиях у нее дома она выглядела такой счастливой. Он подумал о ее родителях, ждущих новостей, цепляющихся за надежду.
Умерла.
Из-за чего? Из-за прически?
Только потому, что попалась на глаза безумцу?
Щека едва заметно дрогнула. Или показалось?
Грейс наклонился ниже, опустился на колени:
— Логан? Логан? Логан?
Она не шевелилась.
В тишине он слышал мерное кап… кап… кап…
Где же, черт возьми, Крисп? Как ему удалось ускользнуть, уйти от развернутой для него сети? Сколько крови на его руках? Сколько женщин умерли, как и Логан Сомервиль, только лишь потому, что он, полицейский, не сумел вовремя схватить Криспа?
И тут Логан открыла глаза и чуть слышно прошептала:
— Помогите мне.
98
Суббота, 20 декабря
Грейс вылетел из комнаты с «гробами», промчался, стараясь не смотреть, мимо трех изуродованных трупов в стеклянных цилиндрах, пробрался по туннелю, выскочил в винный погреб, пронесся между стеллажами и, поглядывая нетерпеливо на дисплей телефона — ну когда же появится сигнал! — взбежал по ступенькам. Ворвавшись в кухню, он едва не столкнулся с Гленном Брэнсоном.
— Обыскали все наверху, обшарили участок, сейчас парни осматривают чердаки, — выпалил запыхавшийся инспектор. — Здесь никого нет. И ничего. А у тебя?
99
Воскресенье, 21 декабря
В начале третьего ночи Рой Грейс зашел в кухоньку, расположившуюся в заднем уголке комнаты детективов в Суссекс-Хаусе, и приготовил себе кофе. Объявленная по всей стране охота на доктора Эдварда Криспа шла полным ходом, и власти уже разослали его фотографию вместе с просьбой арестовать при обнаружении на месте.
На десять утра был назначен его совместный с Кэссианом Пью брифинг — до него оставалось меньше восьми часов. О том, чтобы поспать, не могло быть и речи, да он и не думал об этом. Сейчас Грейс хотел, хотел отчаянно, только одного: найти Криспа.
Доктор ушел от них и теперь скрывался где-то. Соседний, заброшенный, дом с прилегающим участком уже обыскали. На всех выездах из города установили блок-посты. Во всех аэропортах Соединенного Королевства проверяли пассажирские манифесты следующих за границу рейсов, в аэропортах юга Англии просматривали записи с камер видеонаблюдения. Те же меры принимались и в отношении пассажиров паромов и поездов, следующих через Евротуннель. Положительных результатов пока не было.
Возвращаясь с чашкой кофе в кабинет, Грейс не мог избавиться от ощущения подавленности и уныния — несмотря даже на тот факт, что женщины, Луиза Мастерс и Логан Сомервиль, были спасены. Устроившись за столом, он еще раз, мысленно, проработал временной график Криспа.
Луизу Мастерс доктор похитил у ее дома в начале четвертого пополудни. К себе он вернулся примерно в половине четвертого. Дальше ему потребовалось какое-то время, чтобы устроить жертву в ящик. Допустим, на это ушел еще час. До прибытия полицейских к дому Криспа оставалось, таким образом, около шести часов. Вполне достаточно, чтобы оказаться в любом месте на территории Соединенного Королевства или в Европе. Он даже мог быть на борту межконтинентального рейса. Судя по приготовленному Криспом видео, свой побег он спланировал заранее и самым тщательным образом. Полицейские, следившие за домом всю вторую половину дня, твердо стояли на своем: ни с участка Криспа, ни с соседнего, заброшенного, за всю смену никто не выезжал. Но другого выезда не существовало. Неужели наблюдатели пропустили Криспа? Возможно.
И еще одна, даже большая, загадка не давала Грейсу покоя: почему Крисп, захватив последнюю жертву, полицейскую Луизу Мастерс, затем просто отпустил ее? Он сказал, что это был отвлекающий маневр, но в чем его смысл? Судя по фотографии на стене в трейлере, констебль Луиза Мастерс была последней запланированной жертвой доктора Криспа. Он хватает ее, увозит к себе и сразу же сбегает. Почему?
Грейс зевнул — усталость все же сказывалась, даже если он и не хотел признаваться себе в этом, и голова работала не лучшим образом. Мысли путались и никак не выстраивались в логическую последовательность. Конечно, Крисп похитил Луизу Мастерс с намерением убить ее, как, несомненно, и Логан. И тем не менее вдруг сбежал. Что его спугнуло?
«Раундстоун-караван-парк»? Какая-то скрытая камера, пославшая сигнал о полицейском рейде? После того как его укусила собака в доме Фрейи Нортроп, Крисп, разумеется, предполагал, что у полиции есть его ДНК, и был настороже.
От этих размышлений его оторвало появившееся на экране извещение о входящем имейле. Письмо пришло с аккаунта Hotmail, от неизвестного Грейсу отправителя. Он открыл его и увидел короткое, неподписанное сообщение.
Рой, проверь эту ссылку!
Грейс щелкнул по ссылке, проследил загрузку, открыл папку, щелкнул по последнему загруженному файлу, и через секунду-другую на экране появился видеоклип.
Это снова был доктор Крисп. В том же кресле, в том же модном костюме, с той же радостной улыбкой.
— Привет, Рой! Я, конечно, не мог сказать это в их присутствии, но я очень рад, что вы познакомились с милейшими Маркусом, Феликсом и Харрисоном. Они — в числе моих самых успешных проектов. За эти годы они все созрели под моим умелым руководством. Несносные были дети. В школе они третировали и меня, и других ребят. Когда задирают и запугивают, ничего хорошего в этом нет. Это может сломать тебя. Моя история — история человека, которого не поняли. Я знаю. Primum non nocere. Вот в чем плюс частных школ — они учат классике. Добрый старина Гиппократ! Мой преподаватель латыни и сам любил постращать, но кое-чему я у него научился. Primum non nocere — прежде всего не навреди. Первое правило медицины. Я не знаю, Рой, что подвигло вас стать полицейским. Может быть, вы по наивности думали, что будете помогать людям. Но я выбрал медицину по другой причине. Я стал доктором не для того, чтобы помогать людям. Я стал доктором, чтобы отомстить!
Слушая Криспа, Грейс внимательно изучал странный язык его тела.
На секунду доктор замолчал, потом снова раскинул руки и широко улыбнулся.
— Меня всегда интересовала история, в особенности русская история. Канадский писатель Стивен Эриксон писал: «История учит лишь тому, что никого ничему не учит». И это правда. Ей я и старался следовать. Я прочел где-то, что Екатерина Великая отрубала своим врагам руки и ноги, а потом держала подвешенными в мешках в темнице Зимнего дворца. Раз в год их всех приносили и развешивали полукругом перед ней. «Здравствуйте, друзья мои, — говорила она. — Я рада снова вас видеть. Хороший был год, правда?» И все. Их просто уносили вниз, во мрак и сырость. Ни телика, ни книжек — ничего. Вообще ничего. Только годы, складывающиеся в десятилетия. Вот уж поистине ад наяву.
Излагая свою историю, доктор улыбался, и именно эта улыбка, это извращенное злорадство беспокоили Грейса больше всего.
— Эта троица, мои проекты, одному Богу ведомо, сколько бед они принесли бы в мир, если бы я дал им волю. Без них нам всем было спокойнее. Как и без этой жуткой Мэнди Уайт, от которой я избавил общество много лет назад. Она отказала мне, потому что ей недостало ума понять мою истинную значимость. Кэти Уэстерэм и Дениза Паттерсон — я встречался с ними обеими, и они обе меня отвергли. Этих трех женщин объединяло одно — длинные каштановые волосы. Случайность? Нет. Определенно знак зла. Зла, которое надлежало исправить. Вот почему они были идеальными проектами.
В какой-то момент глаза у Криспа почти закатились. Нервный тик не оставлял в покое лицо, и он постоянно потирал ладони, как будто намыливал их. Откинувшись в кресле, он закрыл глаза и несколько секунд сидел с блаженной улыбкой. Потом снова заговорил:
— Вас наверняка интересует долгая пауза между первыми двумя женщинами и Эммой и Эшли, ведь так? Все дело в том, детектив-суперинтендент, что мне показалось, будто я обрел спасение в жене и детях. Но несколько недель назад я узнал, что у этой стервы роман на стороне. Меня водили за нос. Женщины — паразиты. Ядовитые твари. К счастью, я не сидел сложа руки и собрал богатую коллекцию свежих проектов. Я даже думал, что, может быть, проблема во мне, и недавно попытался обратиться за помощью к одному психиатру, но и он не пожелал меня понять. Как и все остальные. Что игра закончена, я понял, когда меня покусала собака. Вы — хороший коп, детектив-суперинтендент, но у вас столько помощников. Мне никогда никто не помогал. Но я настроен философски. Приходит время, и охотник должен идти дальше. Добыча может быть той же, но сцена будет другой.
Грейс не спускал глаз с человека на экране, и чем дальше, тем безумнее выглядел доктор. Уверенный в себе, самодовольный, щеголеватый, он вдруг начинал путаться, трястись, как будто отключался.
— Пожалуйста, передайте семьям Харрисона, Маркуса и Феликса, что я хотел бы сказать им, как приятно мне было знать их, но терпеть не могу лгать. То, что я сделал с ними, изменило их к лучшему, пусть и ненадолго. Но, оставшись без них, мир ничего не потерял.
Крисп наклонился вперед и улыбнулся.
— И еще одно. Нет, не одно. Во-первых, на ближайшем брифинге передайте всем специальное послание от Брайтонского Клеймовщика. Скажите им, что толстуха еще не спела.[14] А во-вторых, напомните слова одного американского серийного убийцы, который, отвечая судье, только что приговорившему его к смертной казни, сказал: «Веселись на земле, милый». И, да, в-третьих. Не сомневаюсь, что вам хотелось бы знать, как умирали мои проекты. Я занимался с ними сексом, защищенным сексом разумеется, — беспечность и опрометчивость мне несвойственны, — потом целовал на прощание, прижимаясь губами к их губам, высасывая из их легких последний вдох, и, наконец, топил. Я овладевал ими навсегда. Они уже не могли больше отвергнуть меня. Вам никогда не познать это чувство. Но, поверьте мне, оно прекрасно! И я еще испытаю его. Много раз! А вот предостережение вам, детектив-суперинтендент, и вашей смышленой команде. Не пытайтесь найти меня. Если только не хотите, чтобы я и вами овладел навсегда! Мне терять нечего, у меня никогда ничего не было. У вас же есть все: чудесный сынишка, красавица жена и восхитительный новый дом. Будет очень жаль, если вы никогда больше их не увидите. Я серьезно. Уж вы поверьте!